Оборотень в погонах - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Серебряков, Андрей Уланов cтр.№ 56

Глухой удар взрыва тряхнул дорогу.

Ну вот, накаркал, блин!

Хорошее место выбрали духи – всей дороги локтей шесть в ширину, да еще изгиб вокруг утесика. Небольшой изгиб, а все же… с нашего места головной танк еще видно, а задним уже – фигушки. Головному, кстати, похоже, повезло. То ли наш охранный призрак сработал в кои-то века, то ли ихний сапер поторопился – впереди рвануло. Впрочем, по нему тут же сразу двумя файерболами шибанули. Один даже попал. Китайские файерболы – трескучие, искр до хрена.

И сразу по колонне – стрелы, камни, гранаты. Из ружей не палят – берегут, гады.

Наши в гору ринулись, со мной только Лешка-мухобойщик остался.

Странно, что эти уроды сразу в атаку не помчались. Я одного шамана-файербольщика выцелил, только слабину у спуска выбрал – Лешка по нему врезал. От душка только брызги полетели – пятидесятка, это вам не фунт изюму.

Мой троллебой, впрочем, тоже. Ага, вот один с ружьем. Лешего ж ты так голову выставил – значит, не нужна она тебе!

Б… да у них картечница! Ладно, у нас тоже. Наша даже покрупнее будет.

Задний танк пальнул. Толку, правда – до половины склона долетело, там только камни в щебенку, и все. Крутой склон, ему так в жисть ствол не вывернуть.

Ага, а вот и второй посошок. Н-на, сволочь!

И мамонты ревут – спасу нет!

Б… какая гильза горячая… палец обжег… Я эти гильзы завскладом в жопу затолкаю! Дел у меня других нет в бою – гильзы его драгоценные ловить! Может, ему еще и пули из трупов выковыривать?!

Этот бой закончился так же быстро, как начался. Один из гренадерских ящеров сумел-таки добраться до гребня. Первым же плевком сшиб восьмерых, а ссыпавшийся с его спины десант дочистил склон.

А одного мамонта мы все же потеряли. И вдали, за нашими спинами, тоже что-то гулко ухало, стонало, поднимались в небо неестественно-ровные столбы пыли и мерцали рыжие сполохи, отражавшиеся прямо в безоблачном небе, потому что по нашим следам шла еще одна колонна, а за ней – еще одна, а прикрытия нам не будет, и разведки не будет, потому что все они – там, впереди, в укрепрайоне, до которого нам еще переть и переть, потому что ни пыли, ни сполохов, ни сиреневого пламени не виднеется впереди…

И страшно хочется пить!

– На станцию идти бесполезно, – сказал я, роняя крошки в шахту подъемника. – Не успеем убраться. Когда там у вас ближайший портал?

– В два, по-моему, – неуверенно отозвался Зорин. – Правда, есть еще торговые караваны.

– Не успеем, – повторил я. – Они вот-вот хватятся своей зверушки.

– И что вы предлагаете? – язвительно осведомился благочинный. – Топать до Москвы пешкарусом?

В первый момент его ирония показалась мне неуместной, но спустя пару секунд я сообразил, что господство Зорин просто пытается прикрыть ею свою растерянность.

– Вы уголовный кодекс хорошо знаете?

– Ну… вообще-то это моя работа.

– В последнее время это отнюдь не показатель, – заметил я, доставая обрез.

Мы как раз подходили месту схватки с оборотнем. Вот уж никогда не думал, что вид обезображенного женского тела может доставить мне столько… нет, все же не удовольствия, а душевного спокойствия. Ибо от этого существа я был готов даже сейчас ожидать любой пакости – пока его пепел не развеян где-нибудь над текучей водой.

Шестое правило егерей – не оставляй никого за спиной.

Полагаю, Зорин придерживался схожего мнения – по крайней мере, на тело он косился столь же насторожено, и в кармане при этом судорожно сжимал нечто отнюдь не похожее очертаниями на молитвенник.

– Так что вы собираетесь предпринять?

– Что у нас полагается за угон транспортного средства? – осведомился я, пряча обрез обратно – на другом конце улицы показалась фигура случайного, судя по тому, как он резво перешел при виде нас на другую сторону, прохожего.

– Ну, зависит от обстоятельств, – начал брат благочинный. – Обычное хищение – от трех до семи лет каторжных работ. Если с отягощающими…

– А если группой лиц, состоящих в сговоре?

– Это уже хуже, – нахмурился Зорин. – Хотя… все зависит, как представят дело не суде. Можно отделаться и «недоносительством», это до полутора и обычно с отсрочкой, а то и вовсе условно. Но если по участию в преступной организации, то здесь, согласно уложению, можно и на весь четвертак «загреметь».

– Что ж, – отозвался я, добывая из кармана набор волшебных палочек, с виду похожий на шейное ожерелье какого-нибудь африканского шамана, – остается надеяться, что у вас есть хорошие связи в тех кругах, которые ведают дышлом от закона.

– Вы… – Зорин уставился на палочки с таким видом, словно к ним и в самом деле прилагалось разукрашенное торчащими из зада перьями Мумбо-Юмбо. – Но вы же теневик!

– Ах, вот что вас смущает! – Я оглядел вешалку, прикидывая, какой из вывешенных шедевров портно-ремонтного искусства в состоянии донести наши персоны до Москвы с наименьшим риском. Пожалуй, что вот этот «китеж» сойдет, по крайней мере, заплат на нем меньше всего.

– Как говорит один мой знакомый – магия умеет много гитик, – весело сказал я, перебирая палочки. Подошла четвертая, чей кончик, засветившись нежным малиновым светом, прошел сквозь древнее охранное заклинание, словно тролль через толпу.

– Вуаля.

– Эк вы! – озадаченно потер шею Зорин. – Чувствуется… рука мастера.

– Ну, положим, мастер из меня же тот… ломастер, – отозвался я, распутывая нити управляющего заклинания. Какие же они у «китежа», знал ведь, учил… склеротик! Красный, синий, голубой, не-пойми-еще-какой… ага, вот так.

Коврик под нами вздрогнул, дернулся пару раз и, взмыв на пару вершков, завис над вешалкой.

Отлично. Теперь эти нитки узелком…

– Ну, – оглянулся я на замершего в нерешительности Зорина. – Приглашения ждете? Проснитесь, мадемуазель, карета у подъезда!

Брат благочинный пробыл в раздумчивом ступоре еще несколько секунд, после чего пробормотал что-то вроде «а-а, была не была» и, махнув зачем-то рукой в сторону портала, взгромоздился на ковер. Я сразу же повел ковер вверх, развернулся «помелошным» виражом, едва не снеся при этом конек с навершия какой-то подольской крыши – ткань коврика при этом издала протестующий треск – и направился в сторону раскинувшегося на полнеба столичного зарева.

– Так вот, – продолжил я, переводя «китеж» в пологий набор высоты, – магия и в самом деле умеет много гитик. Особенно загнивающее западное чернокнижье. Оно, кашено, загнивает, но, согласитесь, какой аромат… а еще на этом загнивающем западе очень пекутся о всяческих инвалидах, к коим относят и теневиков.