Жизнь удалась - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 40

Ближе к финалу застолья довольная собой подружка призналась, что давно беременна.

Володя Кунцевский твердой рукой повел семейный корабль в тихую гавань. Молодую жену назначил казначеем личных капиталов. Переписал на нее все свое имущество: квартиру, строящийся из модного в те годы красного кирпича особняк по Дмитровскому шоссе и два автомобиля – они выглядели столь устрашающе, что даже приближаться к ним Надюха боялась.

Когда Марина отваживалась проведать подругу, хозяин дома вел себя вежливо и добродушно, сам варил женщинам кофе и, пощипывая себя толстыми круглыми пальцами за толстые круглые щеки, ненавязчиво просил познакомить с Матвеевым. Он же коммерсант, вдруг у него будут проблемы – а я ж умею их решать… Матвеев – когда Марина рассказывала ему это – в ответ только угрюмо цедил:

– Такие долго не живут.

Оказался прав. Володя Кунцевский так и не дождался наследника. Спустя полгода скончался от пулевого ранения в голову. Когда бледная от ужаса Марина рассказала все мужу, тот не удивился.

В положенный срок Надя родила девочку. От переживаний пропало молоко, но новорожденная пошла здоровьем в папу и без проблем кушала, что дают. Надя долго разрывалась между хождением на молочную кухню и допросами. Продала недострой из красного кирпича и одну из машин. Про вторую, изрешеченную автоматными очередями, поспешила навсегда забыть.

Какое-то время вдова жила гораздо вольготнее Марины. Матвеев, хоть и хорохорился, денег поднимал негусто. Обещанный мешок так и не принес. Надюха же направо и налево тратила кирпичное богатство. Все просадишь, предупреждала дальновидная Марина. А мне плевать, отвечала товарка. Как пришли, так пусть и уйдут. Она наняла дочке няню, в дом – экономку, много пила и путалась с сомнительными брюнетами, носившими клубные пиджаки вкупе с сапогами казаками.

Когда девяностые подошли к экватору, кирпичные капиталы испарились. Няня уволилась. Экономка сбежала, прихватив золотую цепочку и пару кастрюль из набора «Цептер». Но Надюха молодцом пережила все неприятности, обменяла квартиру покойного супруга на две однокомнатные, в одной поселилась, вторую сдала (предполагалось, что в будущем она отойдет дочери), быстро окончила курсы делопроизводителей и устроилась референтом к некоему племяннику некоего необычайно высокопоставленного чиновника. Тридцатилетний племянник владел бизнесом. Продавал гражданство государств Коста-Рика и Венесуэла. Курил марихуану. В офисе бывал через день по два часа. В остальное время гонял на японском мотоцикле.

– Такие долго не живут, – мрачно, меж глотками бордо, цедил Матвеев, слушая в пересказе жены истории про племянника; но цедил не слишком мрачно, поскольку виноторговля понемногу шла в гору, и Марина с Надюхой поменялись местами: теперь первая покупала шубы, каталась в Барселону и Прагу, вторая же по шесть часов в день сидела за компьютером, имея оклад в четыреста долларов.

Племянник протянул почти два года. Потом разбился на своем мотоцикле.

В первый класс дочку Нади собирали вдвоем. Тогда, любуясь на маленькую, свеженькую, румяную, как дорогостоящая кукла, девочку в белых бантах и белых колготках, Марина решила серьезно поговорить с Матвеевым о ребенке и вечером того же дня заговорила, но муж с несвойственной ему горечью сказал, что ей не стоит рожать от алкоголика. Тогда бросай пить, ответила жена. Брошу, был тихий ответ.

На старте нулевых годов у Марины постепенно появился целый отряд отборных холеных приятельниц с соответствующим уровнем жизни, но осторожная жена виноторговца не спешила переводить приятельниц в разряд подруг. Она научилась у мужа умению держать людей на дистанции. Холеные чувихи через месяц после знакомства норовили взять в долг две тыщи на два дня и затем отдавать годами – Надюха, по временам отчаянно нуждаясь, непрерывно перелицовывая старые пальто и беспредельно экономя на желудке, ни разу не попросила ни копейки, а когда Марина предлагала сама – отказывалась в девяти случаях из десяти.

Все вокруг менялось: страна, город, люди, отношения меж людьми. В моду вошла любовь к комфорту, парадоксально сочетающаяся с поразительной скаредностью. В моду вошел здоровый образ жизни, парадоксально сочетающийся с кокаином. Общество расслаивалось с удручающей безостановочностью. Бедные оседали на дно, богатые покупали дома на Кипре. Средние презирали тех и других. Вокруг Марины вертелась то ли карусель, то ли спираль, за облезающей сусальной позолотой любовей и дружб бесстыдно обнаруживался грубый цемент товарно-денежных отношений – и только старинная и лучшая подруга, несостоявшаяся жена барабанщика, вдова криминального авторитета, мать непутевой, но красивой, смелой и дерзкой дочери, не только не менялась, но и не желала меняться. Устраивалась на какие-то странные работы – беззаботно увольнялась. Сходилась с мужчинами неясных ориентиров – выгоняла без лишних переживаний. Купила подержанную машину и разбила, не сделав из этого драмы. Похоронила мать, не сделав из этого трагедии. То крепко пила – то месяцами не притрагивалась. То пропадала надолго – то звонила Марине каждый день. И Марина, периодически поддаваясь греху самоанализа, приходила к выводу, что ей повезло не только с мужем, но и с подругой тоже.

Они договорились встретиться в среду днем. И решить, что делать. С порога Надюха бросилась Марине на шею, зашептала что-то ободряюще-утешительное, но Марина не хотела сантиментов и сухо пробормотала:

– Я в порядке. Как дочь?

Надюха вздохнула.

– Не спрашивай.

В последний год за нею появилась привычка к таким озабоченно-юмористическим вздохам, безусловно свойственным всякой умудренной мамашке, с грехом пополам снаряжающей в самостоятельную жизнь собственную юную копию.

– Нашла себе очередного мальчика. Любовь ужасная. Какие-то нереальные страсти. Латиноамериканские. Он уже чуть ли не вены из-за нее резал. У тебя ведь курить можно?

– Тебе – можно.

– А мальчик знаешь, чем занимается? Залезет на какой-нибудь высотный дом, и оттуда – фигак на парашюте! А потом бегом, чтоб в милицию не забрали…

– Ужас.

– Не то слово.

– Как сказал бы Матвеев, такие долго не живут.

– Да, – тихо заметила Надюха. – Матвеев. Во что же он влез, твой Матвеев?

– В том-то и дело, что вроде бы никаких проблем не было… Жили нормально… А главное, ты же знаешь, он от меня ничего никогда не скрывал. Я так наладила, что он сам мне все рассказывал. Про фирму, про бизнес, про деньги… Есть хочешь?

– Нет. Хочу выпить.

Обмениваясь репликами, в четыре руки собрали в гостиной скромный стол. Надюха принесла австрийский пирог, Марина выставила бутылку вермута, конфеты. Уселись. Марине вдруг немного захотелось всплакнуть, но удержалась. Надюха заревела бы за компанию с удовольствием, и Марина боялась, что произойдет взаимная цепная реакция. Вместо разговора будет великий плач. Но плакать, считала она, рано.

– А ты, – подруга щедро налила себе, – ему во всем веришь?