Боги богов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 41

Марат проглотил две дозы мультитоника, проверил пистолет и пошел вдоль берега.

В первые же минуты после включения сканер выделил и распознал несколько сотен видов местной фауны, в основном — амфибий. Океан в прибрежной зоне был населен богато и разнообразно; в нескольких километрах от берега мелководье заканчивалось грядой рифов, за ними дно уходило круто вниз, и там, на открытой воде, плотность живой ткани резко падала, как и в любом другом океане на любой другой планете.

Марат прошел почти десять километров, прежде чем отыскал деревню.

Включил камуфляж, забрал ближе к лесу, приблизился. Не осторожничал: шум прибоя поглощал звуки шагов.

Хотелось, конечно, найти каменный город с башнями и храмами, со стражей в бронзовых шлемах. С торговыми лавками, цирюльнями, постоялыми дворами, ростовщиками и монахами в расшитых бисером тогах. Со статуями мускулистых богов и полногрудых богинь. С водопроводом и лобным местом. Хотелось найти цивилизованных гуманоидов, которым не надо объяснять, что такое гигиена, почта и геометрия.

Увы, надежды его не оправдались. Здесь был тот же неолит. Самый конец родоплеменной эпохи. Марат слишком рано упал с неба в этот желтый приторный мир и сейчас, раздвинув кусты и напрягши зрение, увидел всего лишь зажиточное рыбацкое селение. Хижины из шкур, натянутых на каркасы из ребер гигантских животных. Багры, копья, дубины. Каменные ножи. Костяные иглы. В отдалении от берега — большое чувствилище, стены сложены из мощных валунов, но кровлей, опять же, служат шкуры. Тут же, на вбитых в песок шестах — белые черепа крупных морских хищников: оскаленные пасти со множеством зубов — очевидно, предметы культа.

Зато здесь не было жуков-говноедов: океан великодушно забирал себе все продукты жизнедеятельности местных жителей.

— Спасибо тебе, Кровь Космоса, — прошептал Марат. — Хотя бы жуков тут нет.

Зашагал назад.

«Убивать не буду, — поклялся он себе, и в подтверждение тут же, на ходу, перевесил кобуру с правой стороны тела на левую, неудобную. — Никаких завоеваний, никаких огненных казней и кожаных палок. Никаких царей, законов, никаких сборищ у ритуальных костров, никаких дебатов со злыми умными старухами. Никаких наложниц и черных бананов. Хохотуна и его бойцов отправлю назад. Смышленого Муугу оставлю в качестве личного телохранителя и помощника по хозяйству.

Построю хижину на высокой скале. Рядом пусть будет ручей и рощица, дабы в жаркий день можно было посидеть в тени и прохладе, вспоминая отца с матерью, и Морта, и Юлу, и наставника.

Жильца — в капсулу, на хлеб и воду, пусть старая сволочь доживает свой век мирно и с достоинством. Объявлю себя бродягой, пришедшим из такого далека, что нельзя и вообразить.

Буду спускаться со скалы раз в месяц. Врачевать, принимать роды, давать аборигенам мелкие советы. Буду жить, как умею, а они пусть живут, как хотят».

1.

— Я живу, как животное, — грустно прошептала Юла. — А он живет, как человек. Думаешь, я этого не понимаю?

— Нет, — соврал Марат. — Я так не думаю. Помолчи, пожалуйста.

Механик — пожилой человек с нервным лицом — посмотрел на незваных гостей без выражения и отвернулся. По тому, как он действовал, было видно: человек пребывает на верхней ступени мастерства, он одновременно расслаблен и сосредоточен, и посторонние наблюдатели, стоящие у стены и тихо комментирующие его действия, никак не мешают процессу.

Марат потянул Юлу за рукав, и они, сделав три шага вбок, встали так, чтобы видеть лицо механика, его полуприкрытые глаза и слабую улыбку; бывший пилот хорошо знал ее значение; если биому хорошо, если он здоров и исправен — тогда настроение передается оператору, человек и машина переживают одинаковые эмоции, а какова при этом функция машины, корабль это, созданный для скольжения сквозь бесконечность, или водопроводный агрегат — неважно.

Постояльцы отеля не имели права находиться в помещениях технических служб, и если бы человек в белой куртке с короткими рукавами захотел устроить скандал, Марату и его спутнице пришлось бы извиниться и уйти. И даже, скорее всего, уплатить штраф. Но люди, работающие с биомашинами, не умеют устраивать скандалов.

Четыре багрово-серых нервных узла еле заметно пульсировали. Осторожными движениями ладони механик успокоил крайний в ряду мозг, управлявший освещением и микроклиматом гостиничного комплекса, слегка повернулся в утробе и погрузил пальцы в серое вещество второго биома.

— Серьезный малый, — пробормотал Марат. — Четыре узла, он один. Я так не умею.

— Научись, — посоветовала Юла.

— Я пилот. Я люблю корабли.

— Корабли любить легко. Это романтично. Девушки, опять же, уважают… — Юла ткнула Марата пальцем в бок. — А ты попробуй полюбить водопроводную систему.

Полчаса назад Марату удалось, после некоторых усилий, договориться с лифтом, и девушке было организовано небольшое приключение: визит на инженерный этаж. В царство мужчин.

Здесь Юла притихла, словно с детства уважала дух millennium taciturn. Сняла туфли и ходила, покорно ухватив спутника за палец.

Биомы не терпели женских рук, и чем сложнее был организм, тем сильнее тревожился, когда к его нервным петлям прикасалась женщина. В узком смысле всякий биом считался бесполым, но факт оставался фактом: женщины-операторы плохо умели договариваться с живыми агрегатами. Там, где требовалась бесперебойная работа, техниками оказывались мужчины. Марат попытался объяснить подруге, что в гендерном смысле всякий биом ведет себя как женщина и поэтому легче подчиняется именно мужским приказам; Юла сказала, что знала это еще со школы, но никогда не могла до конца понять; Марат предложил экскурсию и затащил девушку в грузовой лифт отеля. Сначала подъемник был против, но потом подчинился.

— Как ты это делаешь? — поинтересовалась Юла.

— Он чувствует, что я его люблю, — ответил бывший пилот.

Биом, отвечавший за безопасность отеля, отслеживавший перемещение постояльцев, их эмоциональное состояние (и даже степень их алкогольного или наркотического опьянения), был новый, сложный и нервный, но Марату всегда удавался ментальный контакт с молодыми машинами. Старые, объезженные корабли — как и старые банкоматы, или старые такси, или старые холодильники — не показывали норова, а мирно исполняли приказы, работать с ними было неинтересно, а вот уговорить совсем юный агрегат считалось среди пилотов делом принципа. И система безопасности, уловив флюиды приязни и не почувствовав угрозы, открыла перед Маратом такие двери, каких не должна была открывать никогда.

Людей здесь было мало, а те, кто проходили мимо, только кивали и улыбались. Никто не задал ни одного вопроса. Гость, пропущенный машиной в запретную зону, не мог явиться со злым умыслом, и каждый инженер или техник понимал это слишком хорошо, поскольку сам, притрагиваясь к обнаженным нервным окончаниям живых агрегатов, обязан был избегать малейших намеков на злой умысел.