Город бездны - читать онлайн книгу. Автор: Аластер Рейнольдс cтр.№ 71

— И сколько из них получили терапию бессмертия?

— Ответ тот же.

— Все? — он недоверчиво покачал головой. — Все спящие, которых мы везем?

— Да. За незначительным исключением — некоторые, например, отказались от нее по этическим или медицинским соображениям. Но большинство прошли терапию незадолго до посадки на борт, — отец снова умолк. — Это единственная тайна всех тайн моей жизни, Небесный. Я узнал об этом еще от своего отца. Нелегко было ее хранить, поверь.

— Как тебе удавалось?

Отец еле заметно пожал плечами.

— Это часть моей работы.

— Не говори так. Это тебя не извиняет. Ведь они предали нас, верно?

— Это как сказать. Они действительно не поделились своим секретом с экипажем. Но, думаю, с их стороны это был добрый поступок.

— Скажи, почему.

— Представь себе, что мы бессмертны. Это означает полтора века заключения на борту этой махины. Мы бы просто понемногу спятили. Этого они и опасались. Поверь: экипажу лучше прожить нормальный жизненный срок, а затем передать бразды правления новому поколению.

— Ты называешь это добротой?

— А разве нет? Да, мы обслуживаем спящих. Но не все они благополучно проснутся в Конце Путешествия. Так что завидовать нечему. К тому же нам нужно заботиться и о себе. Мы управляем кораблем не только ради спящих, но и ради себя.

— Да. Весьма объективно. Но ты знаешь, что они утаили от нас секрет бессмертия. И ты хочешь сказать, что это не влияет на твое отношение к ним?

— Не знаю. Вот почему я никому не раскрываю этой тайны.

— Но ты только что раскрыл ее мне.

— Тебе ведь хотелось знать, правду ли сказал химерик? Что ж, теперь ты знаешь.

Лицо отца на минуту стало безмятежным, словно с него сняли тяжкую ношу. Небесному даже показалось, что отец ушел в небытие. Но вскоре веки шевельнулись, Тит облизнул губы. Он собирался сказать что-то еще, хотя это давалось ему с огромным трудом.

— И еще одна причина… мне тяжело говорить об этом, Небесный. Я не уверен, что поступаю правильно.

— Если можешь положиться на меня…

— Прекрасно. Тогда изволь выслушать. Я много раз собирался рассказать тебе об этом, но мне не хватало мужества и убежденности. Как говорится, неполное знание — опасная вещь.

— Поясни, о чем идет речь.

— О твоем происхождении.

Тит попросил воды. Небесный подумал о воде в стакане, молекулы которой просачивались между губ отца. Каждая капля воды на корабле проходила цикл преобразований, чтобы ее можно было пить снова и снова. В межзвездном пространстве не должно быть отходов. Через много месяцев — или лет — Небесный будет пить ту же воду, которая сейчас приносила облегчение его отцу.

— Происхождении?

— К сожалению, ты не мой сын.

Тит мрачно уставился на него, словно ожидая, что Небесный тронется рассудком от подобного откровения.

— Ну вот, я это сказал, а сказанного не воротишь. Тебе придется выслушать остальное.

Возможно, он сдает быстрее, чем это регистрируют машины, подумал Небесный. Он скользит в темную траншею безумия, его кровоток отравлен, а мозгу отчаянно не хватает кислорода.

— Я твой сын.

— Нет. Мне лучше знать, Небесный. Я собственными руками вытащил тебя из капсулы.

— О чем ты говоришь?

— Ты был одним из них. Одним из момио, одним из спящих.

Небесный кивнул, мгновенно принимая эту истину. На каком-то уровне он знал, что нормальной реакцией было бы недоверие, быть может даже гнев, но он их не чувствовал; только глубокое и успокаивающее ощущение правдивости.

— Сколько мне было лет?

— Тебе было несколько дней от роду, когда тебя заморозили. На борту было несколько младенцев вроде тебя.

Он слушал, как отец — не его отец — продолжал рассказ. Лукреция Хаусманн, женщина, которую Небесный считал своей матерью, родила на борту корабля, но ее младенец, мальчик, умер через несколько часов. Опечаленный Тит скрывал правду от Лукреции — часами, затем днями, пуская в ход всю свою изобретательность. Пока она находилась под действием успокоительных препаратов, но Тит опасался, что правда убьет ее — возможно, не физически, но ее дух будет сломлен. Эту женщину любили на корабле больше, чем кого бы то ни было. Если с ней что-то случится, это повлияет на всех и каждого, как смертельный яд. Они были одной семьей, все знали друг друга. Лукреции будет не под силу перенести потерю ребенка.

И тогда Тит решился. Он знал, что пожалеет об этом, едва успев осуществить свой план. Но к тому времени будет слишком поздно.

Он украл ребенка у спящих. Оказалось, что дети не в пример взрослым лучше приспособлены к «оживлению» — это как-то связано с отношением объема тела к его поверхности. «Разморозить» ребенка не составило серьезных проблем. Он выбрал самого младшего, чтобы ложь выглядела убедительной. Все остальное было не важно. Лукреция слишком долго не видела сына, чтобы обнаружить подмену.

Он положил мертвого ребенка на место, снова охладил капсулу и мысленно попросил у него прощения. К тому времени, как маленький покойник будет обнаружен, он сам давно будет мертв. Проснувшихся родителей также ожидает ужасное испытание, — но они проснутся в новом мире, и у них будет достаточно времени, чтобы попытаться зачать еще одного ребенка. Для них это будет меньшим потрясением, чем для Лукреции. Наконец… если бы он не решился на это преступление, ситуация на корабле могла бы осложниться настолько, что сама миссия оказалась бы под угрозой. Конечно, до крайностей обычно не доходит, но вероятность такого исхода существовала. Значит, в это просто надо поверить — поверить, что совершенный им поступок послужит общему благу.

Преступление ради любви.

Конечно, Тит не смог бы осуществить задуманное в одиночку. Еще несколько его лучших друзей знали правду. Но все они были надежными людьми и никогда не вспоминали о том, что случилось. Сейчас все они уже мертвы.

Поэтому пришло время открыть тайну Небесному.

— Теперь ты понял, почему я так часто говорил, что ты непохож на других? — спросил Тит. — Это действительно так. Ты единственный бессмертный среди нас. Вот почему вначале я воспитывал тебя в изоляции. Вот почему ты столько времени проводил один в детской и не играл с другими детьми. Прежде всего, мне хотелось уберечь тебя от инфекций — ты более чувствителен к ним, чем другие дети, и эта чувствительность остается повышенной по сей день, хотя ты и вырос. Но в основном мне хотелось изучить ход твоего развития. У тех, кто прошел терапию, развитие замедляется, Небесный. И чем дальше, тем сильнее. Сейчас тебе двадцать, но тебя можно принять за пятнадцатилетнего подростка, разве что высокого. К тому времени, когда тебе будет тридцать или сорок, люди будут говорить, что ты выглядишь очень молодо. Правду никто не узнает — во всяком случае, до тех пор, пока ты не станешь старше… намного старше.