1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 2. Июль-Сентябрь - читать онлайн книгу. Автор: Харуки Мураками cтр.№ 90

— А сейчас я уже так не думаю. Сейчас я считаю, что был достоин такого детства и такого отца. Честное слово. Просто я сам был никудышным человеком. В каком-то смысле закапывал себя своими руками. Теперь я хорошо это понимаю. Математический вундеркинд — это большой дар судьбы. Все вокруг на меня надеялись, всячески меня баловали. Но в итоге я никак не использовал этот дар, не вырастил из него ничего примечательного. Мой талант просто был во мне — да так и остался невостребованным. Опять же, рос я крепышом и в дзюдо клал на лопатки практически всех однокашников. На чемпионатах префектуры среди школьников всегда побеждал. Но оказалось, что в большом мире сколько угодно спортсменов сильнее меня. Уже студентом я не прошел в университетскую сборную для чемпионата страны. Помню, психовал тогда страшно. Просто перестал понимать, кто я. Да оно и понятно. Ведь я действительно был никем и ничем.

Тэнго достал из кармана бутылку минералки, отвинтил крышку, сделал глоток. И снова присел на табурет.

— В прошлый раз я уже говорил, что очень тебе благодарен. Думаю, я не твой настоящий сын. Почти уверен. Кровные узы нас не связывали, но ты вырастил меня как родного сына. За это тебе огромное спасибо. Могу лишь догадываться, как это непросто — мужчине в одиночку воспитывать ребенка. Я уже замучился вспоминать, как ты таскал меня за собой по городу, собирая плату за «Эн— эйч-кей». В моей памяти об этих походах не осталось ничего, кроме глухой тоски и горькой обиды. Хотя сегодня я понимаю: ты просто не мог придумать иного способа пообщаться со мной. Твоя работа была единственной ниточкой, которая связывала тебя с миром. Ведь именно это ты умел делать лучше всего. И брал меня с собой, чтобы показать, как это делается. Конечно, ты рассчитывал и на то, что при виде ребенка люди охотнее раскошелятся. Но все-таки для тебя это было не главное.

Тэнго выдержал новую паузу, давая старику осмыслить услышанное. А сам подумал, чем же стоит закончить рассказ.

— Но ребенку таких вещей, конечно же, не понять. Тогда мне было просто невыносимо стыдно и тяжело. По воскресеньям, пока мои сверстники играли и веселились, я должен был ходить и собирать с людей деньги. Каждого нового воскресенья я ждал с содроганием. Сейчас-то я понимаю, зачем ты поступал так со мной. Хотя и не согласен, что это было правильно. Такое воспитание не приносит ничего, кроме глухой обиды. Для ребенка это слишком непосильная ноша. Но что случилось, то случилось. Не стоит зацикливаться. В конце концов, все эти воскресные походы, мне кажется, здорово закалили меня. Пробираться по жизни — работа адская. Уж эту премудрость я освоил на собственной шкуре.

Тэнго спрятал бутылку в карман и уставился на свои пустые ладони.

— Теперь мне придется как-то жить дальше. Надеюсь, это выйдет удачнее, чем до сих пор, и мне больше не придется блуждать по жизни окольными тропами. Не знаю, что собираешься делать ты. Возможно, тебе просто хочется спать дальше в тишине и покое. И больше никогда не просыпаться. Если так — пускай, не смею тебе мешать. Но сегодня я приехал к тебе рассказать то, что ты услышал. О том, как я жил до сих пор. О том, что у меня на душе. Может, тебе и не хотелось все это знать. Тогда прости за беспокойство. Но я выложил тебе все, что хотел, и больше тебя не потревожу. Спи спокойно, сколько захочешь.

В шестом часу пришла сестра Оомура с шариковой ручкой в волосах, проверила капельницу, но температуру на этот раз мерить не стала.

— Никаких изменений? — спросила она.

— Нет, — ответил Тэнго. — Просто спал, как и прежде.

Сестра кивнула.

— Скоро заглянет доктор. Как долго вы здесь пробудете, господин Кавана?

Тэнго взглянул на часы.

— Поезд отходит в семь. Значит, до полседьмого.

Сестра занесла очередные результаты в медкарту и воткнула ручку обратно в прическу.

— С самого обеда я говорил с ним, — сказал Тэнго. — Но даже не знаю, слышал ли он меня.

— Когда я училась на курсах, — ответила медсестра, — нам объясняли одну важную вещь. Светлые слова оказывают на барабанные перепонки очень благотворную вибрацию. У светлых слов позитивный звуковой резонанс. Даже если больной не понимает, что ему говорят, его уши все равно воспринимают живительный импульс. Поэтому нас, медсестер, учат разговаривать с пациентами громко и жизнерадостно — не важно, понимают они нас или нет. Интонация нужнее смысла, от нее больше проку. Знаю это по своему опыту.

Тэнго задумался.

— Спасибо вам, — сказал он наконец.

Сестра Оомура легонько кивнула и вышла.

В палате повисла глубокая тишина. Тэнго рассказал старику все, что хотел, и больше говорить было нечего. Тишина эта, впрочем, была даже уютной. Начинались сумерки, все вокруг утопало в мягких лучах предзакатного солнца. Рассказывал ли он отцу о двух лунах? — вдруг подумал Тэнго. Кажется, пока нет. «Сейчас я живу в мире, где в небе висят две луны. И сколько на них ни смотри, привыкнуть не получается», — чуть не сказал он вслух. Но говорить об этом здесь и сейчас никакого смысла не было. Что две луны, что пятнадцать — отцу уже все равно. Вопрос их количества придется решать самому.

Но главное, сколько бы ни было в небе лун — он, Тэнго, на свете только один. Что это значит? А то, что куда бы тебя жизнью ни заносило, ты — это ты. Со своими проблемами, своими способностями, единственный и неповторимый. Вот в чем загвоздка. Не в луне, а в тебе самом.

Минут через тридцать сестра Оомура вошла в палату еще раз. Только уже без ручки в волосах. «Куда же она ее подевала?» — зачем-то подумал Тэнго. Два медбрата вкатили за ней кровать на колесиках. Оба плечистые, смуглые — и абсолютно безмолвные. Похожи на иностранцев.

— Господин Кавана, — обратилась к Тэнго сестра, — вашего отца нужно свозить на обследование. Не могли бы вы подождать его здесь?

Тэнго посмотрел на часы.

— Ему стало хуже? — спросил он.

Сестра покачала головой.

— Вовсе нет. Просто в палате нет специальной аппаратуры, и мы перевозим его для обследования в другое помещение. Регулярная процедура, ничего особенного. Когда все закончится, доктор с вами поговорит.

— Хорошо, — сказал Тэнго. — Я подожду здесь.

— В столовой можно выпить горячего чаю, — добавила сестра. — Вам стоит немного отдохнуть.

— Спасибо, — кивнул Тэнго.

Не отцепляя трубок, двое мужчин без труда подняли старика, аккуратно переместили в кровать на колесиках и вместе с капельницей выкатили в коридор. Оба двигались очень профессионально — и по-прежнему не говорили ни слова.

— Много времени это не займет, — пообещала сестра.

Но время шло, а отец все не возвращался. За окном все больше темнело, Тэнго зажег в палате свет. И ему тут же почудилось, будто он потерял что-то важное.

На постели отца осталась вмятина. Хотя старик был совсем не тяжелым, контур тела на простыне проступал отчетливо. Глядя на эту вмятину, Тэнго почувствовал, что остался на свете совершенно один. И уходящее солнце, наверное, больше никогда не взойдет.