1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 2. Июль-Сентябрь - читать онлайн книгу. Автор: Харуки Мураками cтр.№ 74

Всего в Собрании около полусотни сравнительно молодых мужчин и женщин, но люди эти разделены на две группы. Она группа мечтает о революции, другая — о мире. Родители девочки принадлежат ко вторым. Из всех членов общины они самые старшие и с первого дня Собрания играют в нем главную роль.

Разницу между этими группами девочка понимает плохо. И отличить мир от революции пока не способна. Только где-то в душе ощущает: революция — это что-то острое, а мир — нечто круглое. Два этих типа мышления в ее представлении имеют разную форму, окрашены в разные цвета — и точно так же, как луна в небе, бывают то большими, то маленькими. Больше об этом она ничего не знает.

Как сформировалось Собрание, ей тоже неизвестно. По словам взрослых, лет десять назад, когда она только родилась, во внешнем мире произошли изменения. Люди решили оставить жизнь в больших городах, ушли в горы и организовали сообщество. О больших городах девочка тоже почти ничего не знает. Никогда не ездила на электричке, ни разу не входила в кабину лифта. И не видела даже во сне домов выше трех этажей. Того, чего она не знала, на свете было слишком много. А все, что знала, находилось вокруг нее: протяни руку — дотянешься.

Но, несмотря на узость своего взгляда на мир и скупость окружающего пейзажа, девочке удалось описать жизнь общины весьма увлекательно. Она хорошо чувствовала, что всех этих людей объединяло одно: решение уйти от капитализма. И что при всей разнице мировоззрений им приходилось выживать сообща, каждый день подставляя друг другу плечо. Они жили на грани голода и работали с рассвета до заката, не ведая отдыха. Выращивали овощи и обменивали их на самое необходимое в ближайшей деревне, стараясь не использовать продукцию массового производства. Их единственный электрогенератор, без которого все же не обойтись, был восстановлен из металлолома, а одежда походила на самую настоящую рухлядь.

Кто-то от такой простой, но суровой жизни сбегал, а кто-то, напротив, узнав о Собрании, приезжал и вливался в ряды общины. Поскольку вторых было больше, коммуна росла, и руководством это приветствовалось. Они заселили брошенную деревню, где жилья и полей и огородами хватало с избытком, и новым рабочим рукам были только рады.

Детей там было человек десять — в основном тех, кто родился уже в коммуне, — но девочка была самой старшей. Все они посещали деревенскую школу. Вместе уходили и вместе возвращались. Учиться в школе было обязательно по закону. Да и основатели коммуны надеялись, что общение их детей с деревенскими поможет Собранию наладить контакты с жителями окружающих деревень. Но местные дети не любили детей общины, ополчались против них, и «общинным» то и дело приходилось защищаться — как от физических издевательств, так и от духовной скверны.

Вот почему Собрание организовало свою собственную школу. Учили там даже лучше, чем в деревенской, поскольку у многих членов общины были дипломы преподавателей. Они составили свои учебники и сами обучали детей чтению и письму, а также химии, физики, биологии, анатомии. Объясняли, как устроен мир. Согласно их объяснениям, в мире существовали две системы, ненавидящие друг друга, — коммунизм и капитализм. Каждая из этих систем загнивала по-своему. Коммунизм задавал людям очень высокие идеалы, но на практике постоянно упирался в алчность чиновников — и в итоге уводил людей совсем не туда, куда призывал. Портрет одного такого чиновника девочке показали. У него были большой нос и черные усы, и выглядел он настоящим исчадием ада.

Телевизора, газет и журналов в Собрании не было, а слушать радио разрешалось только в особых случаях. Все необходимые (по мнению руководства) новости сообщались устно перед ужином в столовой. Каждую новость люди встречали воплями радости или недовольства. Второе, как правило, звучало чаще. Для девочки это был единственный опыт знакомства с масс-медиа. За все свое детство она не посмотрела ни одного кинофильма. В руках не держала комиксов. Из всей информации внешнего мира разрешалась только классическая музыка. В дальнем углу столовой пылился привезенный кем-то проигрыватель с большой коллекцией пластинок. И когда выдавалось свободное время, девочка слушала симфонии Брамса, фортепьянные концерты Шумана, клавиры Баха и религиозную музыку. Больше никаких развлечений она не знала.

Однажды девочку наказали. Взрослые поручили ей целую неделю утром и вечером присматривать за четырьмя козами. Но она так закрутилась с домашним заданием и хлопотами по хозяйству, что совершенно о том забыла.

А на следующее утро самая старая коза околела, и девочку на десять суток изолировали от людей.

Коза эта считалась священной, но была совсем дряхлая и страдала неизвестной болезнью, сжиравшей ее изнутри. Присматривай тут, не присматривай — все равно бы померла, не сегодня, так завтра. Однако это вовсе не означало, что девочка не виновата. Наказание полагалось ей не за смерть козы, а за халатность, которая считалась в коммуне преступлением номер один.

Девочку заперли в тесном глинобитном амбаре вместе с трупом слепой козы. Амбар тот еще называли «комнатой для медитаций». Туда сажали тех, кто по решению Собрания должен подумать над совершенными проступками. За десять дней, пока девочка размышляла там над своей халатностью, никто не заговорил с ней. Все это время она провела в абсолютной тишине. Раз в день ей приносили минимум пищи и воды, и она сидела в холоде, сырости и темноте. Труп козы разлагался и страшно вонял. Дверь амбара запиралась снаружи, а в углу стояло ведро для экскрементов. Через маленькое оконце в амбар заглядывали солнце или луна. Ночью, когда не было облаков, девочка различала в оконце несколько звезд. Больше никакого света она не видела. На жестком матрасе, постеленном прямо на доски пола, она куталась в пару стареньких одеял, и ее зубы стучали от лютого горного холода. По ночам в глазах околевшей козы сияли отблески звезд. Это было так страшно, что девочка не могла заснуть.

На третью ночь рот козы распахнулся. Челюсти разжались кем-то изнутри. А потом из горла наружу вышли маленькие человечки. Всего шестеро. Сначала эти существа были ростом не больше ладони, но стоило им спрыгнуть на землю, как они начали расти быстрей, чем грибы после дождя. Очень скоро они выросли сантиметров до шестидесяти. И сказали, что их зовут LittlePeople.

Прямо Белоснежка и семь гномов, подумала девочка. Когда она была совсем маленькой, отец читал ей эту сказку. Только одного гнома недостает.

— Если нужно, будет семь, — тихонько сказали LittlePeople. Потому что могли читать ее мысли.

И не успела девочка опомниться, как их тут же стало семеро. Но девочка даже не удивилась. Ведь уже когда LittlePeople выбирались изо рта козы, было ясно: мир больше не живет по обычным правилам. И что бы ни происходило дальше, удивляться особо нечему.

— Почему вы пришли изо рта козы? — спросила девочка. И не узнала своего голоса. Обычно она разговаривала не так. Может быть, оттого, что уже трое суток не говорила ни слова?

— Потому что рот козы — это коридор, — ответил LittlePeople-бас. — Перед тем как прийти, мы не знали, что она околела.

— Но нам все равно, — добавил LittlePeople-меццо-сопрано. — Мы и не думали, что на этот раз придем изо рта козы. Если в этот раз коридор такой — значит, так надо.