Пиранья. Алмазный спецназ - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 58

А потом он справился со всей этой напастью – моментально и бесповоротно, словно смял и отбросил пустую сигаретную пачку. Как-никак он был сугубым профессионалом и не мог позволить себе передышки, предстояла еще масса хлопот: и понадежнее упрятать тело, сделав все, чтобы его не смогли опознать, и от лишней поклажи избавиться, и убраться отсюда до возможного появления нежеланных свидетелей, а ведь до конечной точки маршрута оставался еще изрядный кусок, так что он, собственно говоря, был на полпути... Один, бравый.

Шумно выдохнув, помотав головой, о т о ш е л. Стал прежним.

Католическая миссия выглядела примерно так, как Мазур и ожидал, – ему уже доводилось в здешних местах видывать подобные заведения. За двадцать лет мало что, в общем, изменилось. Недавно побеленная церквушка с острой зеленой крышей и католическим крестом на гребне, несколько глинобитных хижин, крытых банановыми листьями, три домишки из неизменного рифленого железа, низкая изгородь – загон для скота, тронутый ржавчиной водонапорный бак на треножнике из железных труб, небольшое поле, крохотные банановые посадки. На крыше одной из «рифленок» – убогонькая спутниковая тарелка, а возле другого домишки – джип с брезентовым тентом. И то, и другое Мазура чрезвычайно порадовало – и новости можно узнать, и машину до Инкомати нанять... ну, а в крайнем случае нарушить одну из заповедей...

Он оглядел себя. После того, как радиатор окончательно закипел и сдох, Мазур прошагал пешком километров пять, основательно покрывшись сухой желтоватой пылью. Одежда, сначала вымокшая напрочь, потом высохшая на теле, и без того выглядела предосудительно, а порезы от ножа ее тем более не украсили. В разрезах виднелись полосы пластыря, и нижняя челюсть залеплена пыльным пластырем. Кобура и ножны на поясе... Мазур выпростал рубашку из брюк – так, конечно, совершенно оружия не скроешь, но демонстративности все же меньше, Божий дом как-никак, и контингент соответствующий... Автомат, увы, не спрячешь, так и висит на плече. Ну, что поделать – места довольно глухие, здесь как-то редко встречаются щеголи в смокингах и лаковых бальных туфлях. Должны были притерпеться к странноватому народу, выходящему из лесов. Кроме того, у обитателей подобных мест есть одно ценнейшее качество: они в силу служебного положения стремятся не влезать особенно в мирские дрязги, не принимать ничью сторону в гремящих вокруг конфликтах, а также, что характерно, не спешат стучать полиции и властям касаемо каждого подозрительного путника. Тайна исповеди опять же... ну, до этого, уверен, не дойдет, нужно же заботиться о душевном здоровье Божьих людей. Вроде бы ко всему на свете притерпелись – но можно представить, что с ними будет, вздумай Мазур подробно и обстоятельно исповедоваться... Людей жалко, точно.

Он направился к миссии открыто, не таясь, по обочине пыльной дороги. Приблизившись метров на пятьдесят, услышал доносящееся из церкви заунывное пение на местном наречии. Ускорил шаг – хотелось есть и пить, тело требовало отдыха.

Навстречу ему бросилось с полдюжины худых разномастных барбосов. Обступили кольцом, побрехали малость для поддержания своего имиджа неподкупных сторожей, а потом, лениво повиливая хвостами, разбрелись в тенек.

Мазур остановился, оглядываясь. Хлопнула дверь того домика, что был украшен спутниковой тарелкой. Невольно присвистнув, Мазур, демонстративно складывая руки на груди, следил за приближавшимся индивидуумом.

Тот безусловно заслуживал внимания – колоритнейший тип, ага. Громадный негр средних лет, в полосатой, серо-бело-черной накидке-бубу и черной шапочке на манер ермолки. Все бы ничего, но обаятельный облик... Нос давным-давно переломан и свернут на сторону, на щеке жуткий шрам – непонятно, чем могло так прилететь, но кто-то старался на совесть. И на правой руке тянется от локтя к плечу двойной шрам, похожий на зигзаг молнии. Что-то непохоже это на следы звериных когтей – скорее уж этот субъект в свое время крупно поскандалил с родственными индивидуумами, вооруженными чем-то примитивным, но чертовски эффективным, вроде вил и затейливых боевых дубин, какие до сих пор в ходу у иных лесных племен. Дискуссия, надо полагать, была жаркая, но что-то не похож этот великан на страдающую сторону...

В руке у незнакомца был увесистый посох с резным навершием, больше напоминавший добрую оглоблю, – и держал его человек сноровисто, с таким видом, словно готов был показать во всем блеске классическую «фалубу», смертоубойные приемы драки на палках.

Мазур стоял, сложив руки на груди. Великан неторопливо к нему приближался. Даже учитывая местную специфику, он что-то не походил на священника. Нательный крест, правда, красуется на могучей груди – но именно что нательный, а не священнический. Размером, правда, с ладонь – под стать габаритам. А за поясом-то у нас... А за поясом у нас определенно нешуточных размеров пистолетище, укрытый полой накидки. Ну, точно, не поп. Когда это последние двести лет католические патеры разгуливали при оружии? Давненько прошли времена воинствующей церкви и лично руководившего осадой крепостей кардинала Ришелье...

Великан остановился. Их разделяло метра три, и Мазур на всякий случай изготовился отразить удар посоха.

Незнакомец произнес что-то, судя по звукам, на португальском.

– А нельзя ли по-английски? – спросил Мазур кротко, с надлежащим христианским смирением.

– Да можно, пожалуй что, – пробасил великан. – Какие у вас надобности, сэр? – он сделал паузу, выразительно оглядывая Мазура и его автомат. – По служебным делам путешествуете, или у вас личные... странствия?

– Собственно говоря, и то, и другое, – сказал Мазур спокойно, ровно. – Я инспектор Лесного корпуса. Был в командировке в здешних местах, угодил в район боевых действий, лишился машины. Километрах в пяти отсюда полетел радиатор. Шел пешком... Извините за навязчивость, но пожелания у меня, можно сказать, классические: ночлег и приют... Я человек скромный, и много мне не нужно. В состоянии даже на Божий храм пожертвовать...

Он достал закатанное в пластик удостоверение и предъявил великану. Тот сделал небрежный жест свободной рукой:

– Господь не требовал, сын мой, проверять документы у путников, просящих приюта...

Но сам, Мазур мог поклясться, зорко и внимательно успел прочитать документ. Мазур спрятал удостоверение в нагрудный карман мятой пыльной рубашки, посмотрел выжидательно. Великан посторонился, указал на домик, из которого вышел:

– Входи, сын мой, пользуйся гостеприимством...

Собрав всю свою светскость, Мазур осведомился:

– Позволено ли будет узнать ваше имя, падре?

– Увы, сын мой, – сказал великан с хорошо разыгранным смирением и лукавством во взоре, – недостоин я сана, какового и не имею. Я – Педро, скромный здешний причетник...

Должность эта Мазуру была смутно знакома исключительно по «Трем мушкетерам», и он не стал задавать излишние вопросы – ну, понятно и так, нечто вроде прислужника при храме, помнится... Вошел в дом. Прозаически повесил автомат на вешалку у двери рядом с широкополой соломенной шляпой, уселся на лавку у стены. Великан Педро что-то крикнул на местном наречии, вскоре вошел в комнатушку, уселся на лавку рядом с Мазуром. Посох, что характерно, поставил меж колен.