Пуля нашла героя - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курков cтр.№ 27

«Ну вот, — подумал Саплухов. — Дело двинулось. Пойдут интервью, слава».

Конечно, думал он не о собственной славе, а о заслуженной славе этого неизвестного поэта. Хотя, без сомнений, понимал ученый, что какая-то часть славы достанется и ему, открывателю нового имени, человеку, спасающему советскую литературу, выкапывающему из забытья национальное культурное достояние.

На ужин подали жареный хек с картошкой.

Грибанин, улыбаясь шире, чем обычно, сообщил о том, что уже выслал заявку на роман о неизвестном поэте в издательство «Советский писатель».

— В романе, — говорил он, — будет примерно 36 глав по пятнадцать страниц каждая. В первой части — детство поэта в далекой сибирской деревне, преждевременная смерть отца-лесоруба, гибель на фронте старшего брата, безответная любовь к дочери лесника…

Саплухов вытаскивал пальцами кости из хека, слушал бурлящего идеями и образами Грибанина и в душе чувствовал некоторое беспокойство.

Неприятно было, что писатель нахрапом хватается за святые для него, Саплухова, вещи. Но с другой стороны, ученый не осуждал Грибанина, помня, что писатели — это инженеры человеческих душ, а значит, имеют они право исправлять, изменять эти души, в целях народного воспитания вкладывать в души другой, более полезный смысл.

Нина Петровна слушала взахлеб, забыв об остывающем хеке.

— …и вот, приехав в Москву, Миша, Михаил, видит мчащийся по шоссе черный «ЗИЛ», и видит, как выбегает на шоссе мальчик, выбегает, чтобы спасти от машин выкатившийся туда красный резиновый мяч, — продолжал пересказывать будущий роман Грибанин. — Еще секунда, и собьет машина мальчишку, но тут Михаил бросается на шоссе, рывок! И, подняв мальчишку, он успевает отбросить его на тротуар, мяч выкатывается к тротуару с другой стороны, а сам Михаил пытается отпрыгнуть, но резко затормозивший «ЗИЛ» все-таки ударяет его. Удар слабый, он отделывается синяками и ссадинами, но в машине ехал секретарь Моссовета с охраной. Лейтенант из охраны тут же арестовывает Михаила, думая, что он хотел устроить аварию. А Михаил ведь приехал в Москву, чтобы стихи свои показать! Арестовывают его и увозят на Лубянку. Секретарь Моссовета не верит, что Михаил хотел вызвать автокатастрофу, но карьерист-лейтенант уже завел дело, и арестованный сибирский парень попадает в свою первую камеру, в камеру предварительного заключения…

Грибанин так увлекся, так горячо и проникновенно рассказывал, что Саплухов внезапно искренне, по-настоящему запереживал за этого парня, словно бы история, рассказывавшаяся за столом, не была вымыслом, а была самой настоящей журналистской правдой.

В какой-то момент он ощутил огромную любовь к Грибанину, любовь и уважение к этому инженеру человеческих душ. Ведь буквально за десять минут он не только сумел заставить внимательно слушать его рассказ, но сумел заставить ученого поверить в него!

А Грибанин все продолжал. У Нины Петровны в глазах блестели слезы.

А по спине ученого бежали испуганные мурашки — такое состояние у него возникало прежде только во время филармонических концертов, на которых исполнялись мощные, доводящие до нервного истощения произведения Иоганна Себастьяна Баха.

На Подкремлевские луга пришла зима. Выпал снег, покрыл тонким слоем землю и широколапые еловые ветки, покрыл крыши обоих шалашей.

Особенно холодно не было, но сидели теперь старик, Банов и Клара всегда поближе к пламени костра. И кушали так, и письма читали, и писали. Банов все никак успокоиться не мог — все улыбался без конца и без причины. Стало ему теперь и жить веселей, и работать легче. Теперь он письма только читал, а Клара на них отвечала.

По вечерам после ужина играли с солдатом в домино — каждый вечер по три игры. Как-то легко к этому привыкли и играли с удовольствием и даже с некоторым азартом.

Единственно, что чуть-чуть огорчало Банова, так это-то, что приходилось им теперь стариковскую порцию еды каждый день на троих делить. Желудок Банова сразу заметил, что порции уменьшились, и иногда по этой причине болел или просто урчал.

В принципе солдат на второй же день предупредил их, что поваразербайджанец две порции ни за что не даст. Но тогда они все дружно махнули рукой.

— Разве еда — это главное? — сказал тогда старик. Однако через день Кремлевский Мечтатель решил еще раз поговорить на эту тему. Говорил он без всяких намеков, а просто использовал ситуацию с едой для разоблачения христианства.

— В Библии написано, — говорил он, — что тремя хлебами можно пять тысяч людей накормить… или, может быть, наоборот — пятью хлебами три тысячи людей?.. В общем, товарищи, не важно. Главное — очевидная неправда данного утверждения! Можете вот вы себе представить, что моей порцией завтрака можно накормить четверых или пятерых едоков?

Банов и Клара, конечно, согласились с Эква-Пырисем.

Больше к разговору о порциях не возвращались. Терпели молча и без жалоб.

Несколько раз видел Банов в окрестностях зайцев и очень жалел, что нет у него тут никакого ружья для охоты.

Старик как-то сказал, что вот сойдет снег и ягоды будут расти, грибы, фрукты дикие.

Так и жили они втроем в ожидании весны. Пили чай, принесенный солдатом Васей, и, если везло старику, ели гостинцы из присылаемых ему посылок. Но иногда гостинцы были не очень съедобные. Так, получили они как-то две посылки из Дагестана с очень соленым сушеным мясом, которое никак нельзя было разжевать. А в другой раз пришла посылка от казахов — прислали круглый окаменелый сыр, который ни кусался, ни разрезался. Так и пришлось его выбросить — видно, очень долго посылка в пути была.

Однажды утром пришел Банов к костру один, без Клары.

Удивленный Эква-Пырись поинтересовался, где же она, что с ней.

— Нездоровится, — сказал Банов. — Сказала, что вроде забеременела она…

И тут же, сообщив эту новость, потупил Банов взгляд и побледнел.

— Ну что с вами, Васильич, — обрадовался старик. — Это же архивеликолепно! Дети! Вы разве не любите детей? Вы же директором школы были!

— Люблю, — кратко ответил Банов.

— Так что ж вы так побледнели?

— Нервничаю, — признался Банов. — Как же она тут родит? Ни врачей, ни фельдшера?

— Ай! — Эква-Пырись махнул рукой. — Что женщине рожать? Вон крестьянки — уходят в поле, рожают там и домой уже с младенцем возвращаются!..

— Ну, они-то знают, наверно. А Клара — городская, образованная…

— Вот что, голубчик, — перешел старик на серьезный лад. — Не надо нервничать. Придет время, тогда и решим и выход найдем! Вы лучше об имени подумайте. Пора уж!

Принес солдат Вася завтрак. Тоже спросил: «А где женщина?» — Приболела, — ответил старик. — Мы тут поедим, а потом Василь Васильевич отнесет ей ее часть, а ты тут подождешь, добро?

— Как скажете, мне-то чего? — солдат пожал плечами. Почта в тот день пришла с задержкой. Зато в одной посылке оказалось десятка три пачек папирос. Тут уже старик обрадовался — знал он, что Вася курит. И уже вечером стал вести с солдатом переговоры, снова насчет газет.