Эти двадцать убийственных лет - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Распутин, Виктор Кожемяко cтр.№ 58

– Много лет.

– И как вам нравятся происшедшие здесь за последнее время перемены?

– У меня такое впечатление, что «Маяк» захватили бесноватые. Пошлость, грубость, хихиканье и ржанье, неприличные потуги на юмор, полная распоясанность и бесстыдство. И это продолжается уже не один месяц. Одну пару сменяет другая, затем третья, четвертая… Словом, настоящая разлюли-малина.

Как известно, «Маяк» был создан более 40 лет назад как информационно-музыкальный канал и пользовался в СССР огромной популярностью. После ельцинского переворота он, конечно, утратил многие положительные черты. Но все же до недавнего времени здесь можно было услышать и серьезную оперативную информацию, и компетентные комментарии на политические, экономические и международные темы, и нормальную музыку, и приличный юмор.

Однако в последние месяцы на «Маяк», как саранча, налетели какие-то странные субъекты. Весь эфир канала, кроме кратких информационных выпусков, поделен между этими невыносимыми парами развязных трепачей, балагуров, хохмачей, которые ведут между собой и с приглашенными бессмысленные беседы, развлекаются пошлыми анекдотами, без конца хихикают или истерически хохочут. А паузы между трепом заполняют забугорной попсой. Слышать этот балаган без отвращения невозможно!

Авторы писем, адресованных мне, спрашивают: «Кто и с какой целью отдал этим фиглярам государственный, то есть вещающий за наши деньги, радиоканал?»

– Отдали те, кто стремится любым способом отвлечь людей от реальных (и непростых!) обстоятельств нынешней жизни.

– В ряду «новшеств» последнего времени особенно тревожна для меня идея отменить выпускной экзамен – сочинение по литературе в средней школе. А что такое оставить литературу без экзамена? Это значит сразу определить ее в число второстепенных и незначительных предметов. Число уроков неминуемо уменьшится, да и оставшиеся станут растаскивать на что попало. Появится очередной соблазн и с классиками посчитаться, ввести новые табели о рангах. Притом министерство вдобавок ко всему обещает изъять из обращения двойку применительно к литературе в случаях даже самой дикой безграмотности.

Нам приходится сейчас все чаще вспоминать знаменитую клятву Анны Ахматовой из осажденного Ленинграда:

Но мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово!

Сохранили, спасли – и кому нынче сдаем? Стыдно!

– Теперь несколько о другом, хотя по существу – о том же. Я знаю, что вы причастны к подготовке предстоящего гоголевского юбилея. Слышал и о трудностях, с которыми столкнулась подготовка. Можете поконкретнее сказать об этом?

– До юбилейной даты – двухсотлетия Николая Васильевича Гоголя остается меньше года, и уже сейчас можно не сомневаться, что в достойном великого писателя торжестве этот юбилей будет сорван. Слишком много нашлось тормозов, чтобы сделать из него рядовое, «проходное» событие. Да и не событие даже в полном-то смысле. С академическим изданием сочинений опоздали, на обычное полное до сих пор не найдены деньги. На Украине три музея великого украинского писателя, а он, этот украинский, писал на русском, считал себя русским, жил и покоится в России. Нам незачем с Украиной делить Гоголя, если не сдадут его вместе с Киевской Русью в НАТО.

А ведь могут и сдать.

До недавней поры в России не было ни одного музея Гоголя. Должно быть, некие культурные силы не могли простить ему «Тараса Бульбу», другого объяснения не найти. Но вот, слышно, в Петербурге совсем недавно скромный музей открыли. Обещают и в Москве – в квартире, где Гоголь жил в последние годы и где он скончался.

– Это ведь ох как давно обещают!

– Ждем обещанного.

– Последний на сегодня мой вопрос может показаться вам частным, но он имеет значение не столько для меня, сколько для театра – Московского Художественного академического театра имени М. Горького. Вы знаете, по ряду причин у театра этого, которым руководит Татьяна Доронина, много влиятельных недоброжелателей. И они используют любую возможность, дабы заявить о себе. Необъективные, пристрастные отзывы в прессе о работах театра, увы, не редкость. Однако в этот раз я был удивлен, что такой отзыв о спектакле «Комедианты господина…» появился не где-нибудь, а в «Литературной газете», которая, как правило, соблюдала объективность. Пришлось в «Правде» поспорить с автором «Литературки». А вы, если видели этот спектакль, какого о нем мнения?

– Я посмотрел спектакль Татьяны Васильевны Дорониной по пьесе Михаила Булгакова и согласен с его оценкой в вашей рецензии, опубликованной в «Правде». Конечно, Булгаков не случайно обратился в этой пьесе к судьбе знаменитого французского комедиографа XVII века Ж.-Б. Мольера. Как прозаик и драматург, испытывавший чуть ли не с самого начала своей творческой жизни, что называется, тернии, он высмотрел в этом великом мастере сцены схожие обстоятельства или возможность схожих обстоятельств в поворотах их творческих судеб. Как в пьесе спасением мольеровского «Тартюфа», которому угрожало снятие со сцены, стало заступничество короля Людовика XIV, так и для булгаковской пьесы «Кабала святош» о Мольере, запрещенной цензурой, двери на сцену открылись только после вмешательства Сталина. Как недолго действовало заступничество всевластного короля, так недолго оставалась в силе и воля могущественного вождя: после семи спектаклей под названием «Мольер» работа Булгакова была снята с мхатовской сцены.

И вот теперь под третьим названием – «Комедианты господина…» (как и «Кабала святош», это тоже авторское название) – спустя десятилетия спектакль вернулся на сцену МХАТ. Препятствия нового времени Т.В. Дорониной не без труда, но преодолены. Однако не преодолено разное понимание у критиков сути спектакля. Художник и власть, вечная непримиримость таланта и принятого в государстве порядка, его охранительных сил… Людовик XIV мог быть и умен, и порой справедлив, и снисходителен, и испытывать уважение к таланту Мольера, но стражам порядка Мольер был ненавистен. И они, можно сказать, приговорили его к смерти, внушив многомудрому королю вместе с долей правды о Мольере несусветную ложь.

Булгаков вручает Мольеру страстный и резкий монолог о власти, произнесенный в финале. Он производит в этом интересном спектакле очень сильное впечатление, и мхатовский зал взрывается от аплодисментов. Так зрители невольно вмешались в ваш спор с рецензентом «Литературной газеты» Александром А. Висловым, которому показалось, что симпатии автора пьесы и ее постановщика отданы королевской стороне, а сторона Мольера, дескать, выглядит в спектакле убого.

Я не пишу рецензии, это только отзыв зрителя. Но я уверен, что и симпатичный, но и жестокий в игре Валентина Клементьева король, любивший повторять, как осталось в истории: «Государство – это я!», и мятущийся, загнанный в угол властью и предательством близких людей, да и собственными ошибками, Мольер (в исполнении Михаила Кабанова) имеют разные нравственные положения, какие они зачастую и были между художником и властью.