Четыре подковы белого мерина - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Труш cтр.№ 62

– Денег не было, но были идеи, – рассказывал он Димке свою историю. – И представь себе, все идеи оказались жилками денежными. Где-то побольше, где-то поменьше, но все в плюсе. Вот с этого и жили.

Сначала появился охотничий домик на берегу лесного озера, куда Саня привозил желающих поохотиться и порыбачить с комфортом, попариться в бане. От желающих отбоя не было. Пришлось построить еще три таких же домика.

Потом он стал организовывать паломнические туры по монастырям. Искал такие места, куда еще не добрались питерские экскурсионные компании.

Потом развел сельское хозяйство, включая страусиную ферму и лесной зоопарк.

– Меня местным помещиком прозвали! А все мое хозяйство – поместьем! А я не против! Ну, помещик и есть! Если историю вспомнить, так не совсем пропащий народ был – помещики. Землевладельцы со своим хозяйством! Хотя мне больше кулак подходит. И тут все правильно. Я ж на перинах-то не валяюсь, сам пашу, как негр на галерах! Мамка рассказывала мне, что у нее батя кулаком был и два дяди тоже. Так что вся фамилия наша – Рытовы – кулацкая!

В соседней деревне Саня соорудил заводик, который шлепал строительные блоки из местной глины и резаной соломы по немецкой технологии. Материал оказался востребованным: к Саньку очередь за этими блоками стояла. Мужики деревенские работу обрели.

– Ну, а потом уже оно само идти в руки стало. И знаешь, в чем нужду испытываю? В людях. В специалистах. Короче, хватит тут по ушам ездить. Есть предложение. Я озвучу – тебе решать. Иди ко мне работать. Завод расширяю, нужен представитель, который и в продукции будет разбираться, и в технике. Характер работы разъездной: производство здесь, представительство – в городе. Пирогов с неба не обещаю, но мерина белого, так и быть, бери под себя. Для солидности! Мне он тут без надобности, а для понта я уж на чем только не поездил.

У Димки от такого предложения, что называется, в зобу дыханье сперло, и предложение он принял не раздумывая. В работу втянулся легко, будто всю жизнь только этим и занимался. Носился на своем мерине по всей Ленинградской области. В короткие выходные заскакивал к Ладе, привозил им с Пашей деревенские гостинцы: крупные белые яйца «из-под курочки», мед, моченые яблоки, грузди в собственном соку, колбасу, которую Наташа с Саней делали сами, копчененькую, с дымком. Лада рада была гостинцам, но больше всего рада была видеть Димку другим, изменившимся, взрослым. Огорчало ее только то, что сын одинок. А он ей в ответ говорил, что, наверное, ему судьба такая – одному жить-быть.

– Мам, уснуть всегда есть с кем, – говорил он. – Проснуться не с кем…

А потом поправлял себя: мол, девушек хороших много, но…

Вот на этом «но» и обрывались их разговоры. Димка не договаривал, Лада в душу не лезла, так как понимала все.

В тот день Димка приехал в Санино «поместье» поздно вечером. Соскучившиеся по нему домочадцы, перебивая друг друга, рассказывали новости, накрывали на стол. Александр потянул во двор – показывать новенький, приобретенный по счастливому случаю мини-погрузчик.

– Смотри, Димас, у него чего только нет: и ковш, и тележка, и куча каких-то прибамбасов, в которых я не разбираюсь. А обзорность какая! Все видно! А управление! Слушай, как в компьютерной игре – джойстиком! И даже кондишен имеется! Летом не спаришься. И зимой не околеешь! Во, смотри!

Погрузчик был новенький, оранжево-черный, аккуратный, как игрушечный. Димка с Саней не удержались и немножко поутюжили двор на нем. Потом загнали технику под навес и отправились в дом.

По дороге Саня завернул в хлев:

– Пойдем глянем, как там Степанида. Захворала она…

Степанида – любимая Санина коза, кормилица для детей.

– Ногу сломала! Привез ее в ветеринарку, а там – умники! – «под нож!», говорят. И ничего больше! А как под нож ее, Степаниду?! Ну, ты-то понимаешь, о чем я! У нас вон Васька малой, ему без молока козьего никак! К счастью, один врач нормальный оказался. Говорит, если представить, что не коза, а собака, то можно попробовать и гипс наложить! Ну и попробовали! И получилось. Я и Степаниду, и врача привез только что.

Хлев у Сани на обычный хлев не похож. Помещение теплое, по уму сделано все. Тут тебе и горячая вода, и для коров загоны, и для козочек, и для телят. Светло, как дома. И даже музыка из приемника.

Димка ни в коровах, ни в телятах, ни тем более в козах ничего не понимал, но уважение проявлял и, если Саня звал посмотреть хозяйство, шел и нахваливал.

Загипсованная Степанида жалобно мекала в дальнем углу.

– Ну, как она, доктор? – Саня навалился на перегородку, заглянул в загончик. – Будет жить?

Димка тоже перевесился через перегородку.

Доктор! Ну Саня, ну артист! Не «доктор»! Докторша! Худенькая, в сером теплом свитере, в клетчатом платке с кистями. На табурете – круглая банка – бикс, в которую она уже складывала разные страшные медицинские принадлежности, шприцы и ампулы.

– Я ей укол сделала, обезболивающий, сейчас спать будет. – Врач привычным движением скатывала с тонких рук перчатки. – Будем надеяться, что все получится. Но я советую вам ее в дом взять. Нужно будет контролировать, когда она придет в себя и начнет вставать. Не знаю, нужно ли, но можно попробовать подвешивать ее, как в гамаке, чтобы не опиралась на ножку. Ну, вы это по-хозяйски сами решите!

– Ну, домой так домой, и гамак, доктор, сделаем! – Саня боком пролез в загончик, аккуратно подсунул под Степаниду руки, поднял ее. – Пойдемте, доктор, ужинать! Гостей у нас много сегодня!

Доктор распустила узелок на платке с кистями, стянула его с головы, и по спине у нее раскатилась медно-каштановая упрямая волна…

Впрочем, уже и без этого Димка узнал ее, по голосу. И отшатнулся в сторону – потерял равновесие. Этот голос он не мог спутать. Он помнил его все это время. Белка. Такая же, как много лет назад. Сколько? Димка считал по годам и сбивался. Хотя можно было не считать. Он и без подсчетов хорошо знал, сколько дней и ночей отделяют его от того страшного дня, когда он оставил ее в больнице.

Он думал о том, что скажет ей, когда найдет. И боялся того, что в Белкиной жизни на его месте уже давно кто-то другой. Он уже видел ее руки, углядел, что на пальце безымянном на правой руке нет кольца и следа от него тоже нет, но это ничего не значило. Многие ведь не носят обручальное кольцо. И замужем официально можно не быть, но иметь не свободное сердце.

Он боялся, что Белка сейчас пройдет мимо, не остановится. И он даже не узнает, где она, как живет, чем занимается. Она ведь когда-то вычеркнула его из своей жизни, оборвала на полуслове…

– Дима, я знала…

– …Я знала, что мы обязательно встретимся в… другой жизни. – Белка запнулась. – Да, именно так, «в другой жизни». В той нам вместе было уже нечего делать…

Я вылезла из всего благодаря родителям, которые сначала вытащили меня, вылечили, а потом заставили за все отработать. Я не обижаюсь! Нет!!! Это было единственно правильное решение. Я не обижаюсь, что тянула на своем горбу дом и хозяйство своей тетки-фермерши, маминой сестры. Я была батрачкой, но эта жесткая пахота стала для меня лекарством. Мне некогда было о другом думать. А еще я уперлась – решила доказать родителям, что не совсем скотина, что рано они на мне крест поставили. Я хотела, чтобы они это все-таки увидели, и признали, и, как ребенка, похвалили.