Игра на вылет - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ильин cтр.№ 59

Но ведь где-то же их можно отыскать? Где-то они спят, едят, живут, замышляют свои кровавые планы, готовятся. Где?

Где их найти?

Где их выследить?

А зачем их искать? Что за инерция мышления? Зачем? Или мне делать нечего? Или у меня немерено свободного времени? Зачем мне их искать, если они сами ищут меня? У них силенок и возможностей небось поболе будет.

Пусть зверь на ловца бежит! Ни к чему мне, чтобы их вычислить, высунув язык из конца в конец страны носиться. Мне вообще ничего делать не надо — только раз вблизи объекта их интереса продефилировать. Физиономию свою, им небезынтересную, показать. Всех дел — на тридцать секунд. Ровно столько, сколько понадобится агентам наружки для того, чтобы радиостанцию к губам поднести.

Ох и глупец же я! Такое простое решение так бездарно долго искать. В самом себе приваду не распознать!

На живца их ловить надо. То есть на себя самого! Такую жирную наживку они не пропустят. Клюнут непременно!

Правда, и сожрать могут. Не подавятся. Это, конечно, риск немалый — самого себя на крючок насаживать и в воду забрасывать, чтобы зубастую рыбу словить. Огромный риск! Но другого выхода нет. Другие выходы кончились. Профукал я другие выходы. Так что будем считать, что время хитрых комбинаций прошло. Начнем действовать лобово — как Наполеон Бонапарт: вначале ввяжемся в бой, а там посмотрим. Может, и выкрутимся, если сразу не убьют. А если сразу — тогда и выкручиваться не надо будет. Тогда еще проще.

На этот раз мне не надо было продумывать легенды,???гоим отрабатывать походку и жестикуляцию. На этот раз мне не надо было прятаться. Мне позволялось оставаться самим собой. На то я и живец, чтобы выглядеть естественным образом. Никто же не станет во время рыбалки маскировать дождевого червя под ржавый гвоздь. Какой рыбе он тогда будет интересен?

Мне оставалось только подобрать место, где забрасывать удочки. Рельеф и природное окружение — это не последнее из условий, обеспечивающих хороший улов. В моем случае так просто первостепенное. Рекогносцировку местности я проводил в полном гримоблачении. Как индейский вождь, вышедший на тропу войны. Может, я такой стеснительный. Может, я не люблю, когда меня узнают раньше времени. Может, я оттого и мажусь сантиметровым слоем краски.

Спустя сутки я в своем не испорченном макияжем виде вышагивал по улице, выходящей к дому одного из советников Президента. Я ожидал клева. Терпеливо. Как и положено рыболову. Они должны были караулить меня где-то здесь: за этим, тем или вон тем углом. Они должны были караулить меня обязательно. Не могли они оставить без прикрытия столь опасное направление.

Первый их со мной визуальный контакт я, конечно, пропущу. Вряд ли они дни напролет торчат на перекрестках улиц, изображая тротуарные фонари. Где им стольких, чтобы не намозолить глаза прохожим, шпиков набраться? Более вероятно, что заговорщики понавтыкали на подходах к объектам моего вероятного интереса скрытые телекамеры или посадили наблюдателей в оборудованные мощной оптикой НП. Разбросанные по району наблюдательные пункты связали ниточками телефонной, проводной и радиосвязи с центральной диспетчерской, вблизи которой для несения круглосуточной вахты посадили тревожную группу — разных там шпиков, опознавателей, а если дело совсем дрянь — ликвидаторов. Впрочем, это едва ли — не отследив, не допросив меня, лишать меня жизни они не будут. Слишком много в нашем противостоянии неясных моментов. Они будут искать притаившиеся за моей спиной фигуры. Фигуры, которых нет. Откуда им знать, что я действую практически на свой страх и риск.

По этой простой — отсутствие уличной слежки — причине они меня заметят первыми. Это неизбежно. С этим придется смириться. Но вот второй контакт, когда они посадят мне на хвост топтуна, точнее, нескольких, а если игра пойдет по-серьезному, то несколько десятков топтунов, я постараюсь не пропустить. Здесь мне маху дать невозможно.

Если они достаточно хорошо подготовились к операции, а время у них было, то между первым контактом и вторым должно пройти не больше четырех-пяти минут. Если больше, они рискуют потерять меня в уличной толпе. Подыгрывать им сверх того, что я уже подыгрываю — неаргументированно зависать перед витринами, замедлять походку до скорости разбитой параличом улитки, перешнуровывать через каждый шаг ботинки, — опасно. Как бы они чего не заподозрили. Ведь с их точки зрения моей главной ролевой сверхзадачей является неприметность, то есть усредненные, не привлекающие внимания манеры, походка, вид. Демонстративная неспешность бросается в глаза не меньше, чем чрезмерная торопливость. Получается, времени у меня, а значит, и у них, не так уж много. Если они не успеют отреагировать, мне придется через несколько дней объявляться в другом месте и в другом, что усложнит и их, и мою задачу, обличье.

Итак, где обнаружатся первые «глаза»? На чьем лице они будут сидеть? Начинается детская игра в баш-баш. Кто кого первым заметит.

Начали?

Парень лет двадцати пяти. Внешний облик, походка, глаза, особенно глаза. Нет, не похож. Торопится. Целеустремленно торопится. Прошел мимо.

Мужчина под пятьдесят. Хороший возраст для «глаз».

Идет спокойно, оглядывается. Читает объявления. Он? Или нет? Пожалуй, нет. Слишком медленно идет, слишком долго читает. Привлекает к себе внимание.

Молодой, лет шестнадцати, оболтус. Поведение подозрительное. Но молод. Слишком молод. Профессии топтуна надо несколько лет учиться. Он что, с раннего детства начал в шпики готовиться? С младых ногтей? Нет, едва ли.

Женщина с детской коляской. Очень миловидная женщина. Гуляет чадо. А почему, собственно, нет? Чем профессия шпика не женская? Тем, что весь день на ногах, весь день в ожидании? Так они в очередях больше настаивают. Сейчас эмансипация. А шпик — профессия интеллигентная, хорошо оплачиваемая, особой физической силы не требующая…

Внимание! Группа из трех простоватого вида приятелей. Идут, разговаривают, а глазками, глазками-то по сторонам стреляют. Ищут что-то. Или кого-то? Ненавязчиво так, исподтишка. Чем не вариант? Три пары глаз — тройной обзор. А в группе всегда труднее соглядатаев распознать. Баш? Свернули в подворотню. Передача объекта, то есть меня, в другие руки? Если так, то через секунду в моем обзоре объявятся еще одно или еще несколько лиц. Выходят. Застегивают на ходу ширинки. На штанах характерные мелкие пятнышки. Тьфу! Чтоб вас! Оказывается, они укромное место искали, чтобы нужду справить. Дальше пошли. Опять глазами зыркают, теперь в сторону женских ножек. Ну конечно, теперь в их организмах проснулись иные, кроме темного дворика, интересы.

Ножек…

Стоп. А почему та мамаша с коляской никуда, кроме как перед собой, не смотрела? Молодая интересная женщина, сиднем отсидевшая в четырех стенах подле новорожденного ребенка чуть не год, и вдруг никакого любопытства к прохожим. Даже к прохожим мужского пола! Даже симпатичным прохожим мужского пола! Даже к симпатичным прохожим мужского пола, которые явно поглядывают на нее! Ой, не верится! Ей что, неинтересно узнать, как она выглядит после родов? Какие вызывает реакции? Ей безразлична ее внешность? Нет, не сходится. Баш. Гарантированный баш!