Козырной стрелок - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ильин cтр.№ 40

Что он хотел сказать тем, что убил Шустрого именно в этот момент?

Только одно — что со всяким, кто сделает то же самое, кто попытается приблизиться к его золоту, он поступит точно так же. Он сломает ему шею. Или убьет как-то иначе. Но убьет стопроцентно!

Иванов поступал точно так же, как поступил бы на его месте Папа. Или любой другой сильный человек, не желающий, чтобы в его дела совались посторонними носами. Вот он, знак! Вот почему он отрезал нос. Именно нос! А не, к примеру, ухо.

Не суйте нос в чужие дела, иначе лишитесь головы! — вот что хотел сказать он. И вот что он сказал!

Шустрый сунул свой нос в его дела и лишился жизни!

Его смертью и его отрезанным носом Иванов показал, что все видит, все знает и не остановится ни перед чем.

И он действительно все видит, раз выследил Шустрого, все знает, раз нашел и забрал паспорта, и ни перед чем не остановится, раз так демонстративно убил Шустрого.

Он все знает, все видит и не остановится ни перед чем!

Шустрый наверняка не был последним в списке его жертв. Хотя бы потому, что Иванов не получил свои, за которыми он приходил, дискеты. И наверняка он пытал Шустрого именно из-за этого. Из-за того, чтобы узнать, у кого теперь находятся его дискеты. И значит. Шустрый мог ему что-то сказать. Вернее, сказал наверняка.

Шустрый сказал ему о дискетах!

И значит, сказал о нем, о Папе! Наверняка сказал. Не мог не сказать.

А раз так, то его врагом номер один, после Шустрого, стал он, Папа. И следующий его визит должен быть к нему, к Папе, который теперь является единственным владельцем дискет.

А раз так, то дело уже даже не в золоте. Дело совсем в другом. Дело в хрупких шейных позвонках. И в Иванове. Который так легко их ломает. Который так же легко ломает переносицы и кадыки. Который, стреляя, всегда попадает в цель. А самое главное, появляется там, где его не ждут. И, сдел3 дело, уходит незамеченным.

Дело в Иванове!

Пока есть Иванов, денег не будет. Теперь это очевидно. И спокойной жизни не будет! Пока будет Иванов, вообще ничего не будет. Потому что он сила! Потому что от его руки уже погибло два десятка братанов и погиб Шустрый. И почему этот список не продолжить ему, Папе? Ведь его позвоночник тоже не из стали.

Отсюда для него, для Папы, есть только два выхода.

Первый — найти Иванова. И убить его.

Второй — найти Иванова. И договориться с ним.

Но потом все равно убить, дождавшись, когда он подставит ему незащищенную спину.

Но и в том и в другом случае — договориться с ним или убить его — его следовало, как минимум, найти.

— Ты уверен, что он не подведет?

— Совершенно. Я ручаюсь за него. У него хорошее, по настоящему пролетарское происхождение. Я помню его родителей еще по машиностроительному заводу имени Урицкого. А потом по фабрике Клары Цеткин. Отец всю жизнь работал кузнецом, а потом был избран коллективом на должность секретаря партийной организации цеха. Мать работала в тех же цехах, что и он, уборщицей производственных помещений. Он коренной пролетарий.

— Хорошее происхождение, — согласился товарищ Прохор. — Но только сегодня пролетарское происхождение мало чего стоит. Они, — показал он пальцем на работающий телевизор, — тоже из пролетариев. А кое-кто даже из потомственных партийцев. И тем не менее продали завоеванную в борьбе страну рабочего класса и трудового крестьянства.

Я не могу оспаривать классиков марксизма-ленинизма, но сегодня, как мне кажется, классовый подход утратил свои бредовые позиции. Сегодня классовое расслоение не имеет таких резко очерченных граней, как раньше. Я не могу с полной уверенностью отнести к пролетариям человека, работаю-г0 на станке, со своими сыновьями, но в собственной их Терской. Они трудятся по двенадцать часов в день, но на себя, и таких теперь много.

— Таких работников можно признать артелью и причислить к пролетариату, — предложил выход Федор.

— Нельзя. Они не наемный труд. Они собственники своих средств производства. И значит, хозяева. То есть совсем другой, противоположный пролетариату класс.

— Тогда пусть будет отец буржуй, а дети пролетарии.

— Опять нет. Они являются совладельцами средств производства. И наследниками средств производства. Пусть даже в настоящий момент их угнетает хозяин-отец.

— Тогда не знаю.

— Вот я и говорю. Границы, определяющие классовую принадлежность, размылись. Сейчас иной священник более сознателен в отношении к сложившемуся положению дел, чем обуржуазившийся люмпен-пролетарий. Мы не можем теперь ориентироваться на один только классовый подход. Классовый подход устаревает, как форма определения основных движущих сил и их союзников в предстоящей всем нам борьбе.

— Классовый подход никогда не утратит своих позиций, — возразил товарищ Максим. — Классовое сознание всегда будет в наибольшей степени присуще наиболее угнетенным слоям населения — пролетариям и малоимущему крестьянству. Кулаков-фермеров я, естественно, из их числа исключаю. Отметая классовую первооснову нашей борьбы, ты рискуешь обуржуазить и лишить истинно действенных лозунгов наше, по-настоящему классовое движение.

— И все же я не согласен, товарищ Максим. В этом вопросе наши взгляды расходятся диаметрально. Я бы хотел с тобой поспорить, но, к сожалению, сейчас не имею на это возможности.

— Мы можем завершить дискуссию позже, когда закончим дело, для которого здесь собрались. И можем развернуть дискуссию более широко, для чего привлечь к ней наших товарищей. Спорные вопросы теории партия не должна замалчивать, а, напротив, должна выносить в широкие партийные массы.

— Я согласен. И готов к дискуссии. Прохор и Максим пожали друг другу руки.

— Вернемся к нашему вопросу, — призвал Федор.

— Ты сказал, что у кандидата по-настоящему пролетарское происхождение.

— Да. Я знал его отца и мать.

— Какое у него место основной работы?

— Он работает в милиции, в уголовном розыске.

— Рядовой?

— Нет, подполковник.

— Образование?

— Школа милиции, юридический институт и курсы повышения квалификации.

— Отношение к воинской повинности?

— Отслужил срочную службу. Отличник боевой и политической подготовки. Комсомолец. Секретарь первичной ячейки своего стрелкового отделения. Награжден нагрудным знаком «За отличную службу» и поощрениями командования. Пять месяцев служил на погранзаставе на границе с Афганистаном. То есть знает о границе не понаслышке. Уволен из рядов Вооруженных Сил в звании старшего сержанта.

— За границей бывал?

— Да. Раньше по путевке профсоюза — в Болгарии и в Германской Демократической Республике. После в командировках по служебным делам в Австрии и Швейцарии.