Слово дворянина - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ильин cтр.№ 30

— И третьего дня пил?

— Пил! И что с того? Коли хочу — пью, коли нет — не пью!

— А спирт где взял? Не иначе как на драгоценности сменял?

— Что мне ваши побрякушки — пыль под ногами! — совсем распоясался, найдя в лице Мишеля и Валериана Христофоровича благодарных слушателей, Сашка-матрос. — Мы жемчугами дороги мостить станем, а из золота червонного сортиры делать! Свободной личности не нужны деньги — деньги есть цепи, коими сковывают народы. Мы отменим деньги и границы, дабы дать всем и каждому свободу, сколь он взять способен.

— То есть всяк может творить, что ему заблагорассудится, пусть даже это иным не по нутру придется? — уточнил Валериан Христофорович. — А как же-с тогда закон?

— Закон — пережиток прошлого, призванный угнетать свободную личность! — уверенно заявил Сашка-матрос. — Вместо всех законов довольно будет одного.

— И какого же?

— Закона, отменяющего всякие законы!

— И делай чего хочешь?

— Ага!

— А ежели мне, положим, вздумается теперь вас жизни лишить? — смиренно поинтересовался Валериан Христофорович.

— Как это? — не понял Сашка-матрос.

— Атак!.. Счас выведу вас во двор, к стенке прислоню да и стрельну. Имею я на то, как свободная личность, право?

Это право Сашке-матросу почему-то не понравилось.

— За что это вдруг?! — задиристо спросил он.

— Например, за спекуляцию спиртом, за что, по законам военного времени, менее чем расстрел не полагается. О чем на всех заборах декреты развешены. Али не читал?.. А коли того мало — еще за хищение ювелирных изделий, принадлежащих государству, — перечислил Валериан Христофорович.

Сашка-матрос был довольно смышлен, отчего тут же сообразил, что дело ни в каком не в спирте.

— Какие такие драгоценности?.. Не знаю я ничего! Тут-то и пригодились показания хитрованского фартового, у коего колье и другие ценности были изъяты и который на Сашку-матроса с Макаром указал.

— Откуда у вас драгоценности? — строго спросил Мишель.

— С экспроприации! — нехотя ответил анархист.

— Грабь награбленное? — усмехнулся Валериан Христофорович.

— Ну, — согласно кивнул Сашка-матрос. — Угнетенный народ имеет право вернуть присвоенные мировой буржуазией ценности!

Народ? А при чем здесь в таком случае анархисты?

— Ну хорошо, положим, — согласился Мишель. — А как тогда быть с этим? — вытащил он колье с памятной ему вмятиной. — Это украшение никак не буржуйское, оно государству принадлежит. Мы это верно знаем! Его вам кто передал?

Сашка-матрос, насупясь, молчал. И Макар тоже. Валериан Христофорович, тяжко вздохнув, высунул голову за дверь.

— Эй, товарищ, — окликнул он одного из пробегавших мимо латышских стрелков. — Выкликни, товарищ, добровольцев — надобно теперь двух контриков в расход пустить.

На что солдат лишь отмахнулся да побежал себе дальше, не желая признавать в Валериане Христофоровиче командира. Что того нимало не смутило.

— Мы их счас выведем, — не моргнув глазом, продолжал распоряжаться он, обращаясь в пустоту коридора. — А вы покуда патроны получите да во дворе стенку какую подходящую сыщите. Двое их будет, так что надолго вы не задержитесь!

— Чего это вы? Чего?.. — забеспокоился Сашка-матрос, напряженно прислушиваясь к разговору.

Но Валериан Христофорович ему даже не удосужился ответить. Скорчив угрожающую гримасу, он откинул крышку, потянул из деревянной кобуры устрашающего вида «маузер» и стал многозначительно вертеть тот в руках.

— Давай-ка не задерживай, выходь! — скомандовал он. — Именем пролетарской революции!..

Мишель только диву давался, сколь быстро старорежимный сыщик освоил новые приемы ведения следствия и обороты речи.

— Никуда мы не пойдем! — запротестовали анархисты, цепляясь за спинки стульев. — Не по закону то!

— Закон есть пережиток прошлого! — напомнил Валериан Христофорович недавние Сашкины слова, нетерпеливо теребя «маузер». — Так что выходьте, граждане, не томите караул, коему теперь отдыхать положено! Счас мы вас по-быстрому стрельнем да пойдем себе спать — чай на дворе утро уже...

И демонстративно, во весь рот, зевнул.

Слова Валериана Христофоровича, но пуще его внушительный вид и браво отданные приказы возымели нужное действие.

— А ежели мы скажем, у кого те побрякушки взяты? — быстро спросил Сашка-матрос, беспокойно заглядывая в лица Мишеля и Валериана Христофоровича.

— Тогда мы с этим делом погодим, — для порядку малость посомневавшись, посулил ему Валериан Христофорович. — Как скажешь, товарищ Фирфанцев, — погодим?

— Погодим, — согласно кивнул Мишель. — Отчего не погодить.

— Ну, давай говори, — вновь оборотился Валериан Христофорович к анархистам.

— Про что говорить-то?

— Про все, чего знаешь! В первую голову — откель это, с вмятиной, колье? Кто его тебе дал? Да гляди — не ври мне! Ну!

— Комиссар ваш, — с неохотой ответил Сашка-матрос. — По фамилии Сиверцев. Тот, что в Чрезсовэкспорте работает. Он ране тоже анархистом был, да после к вам, к большевикам, переметнулся.

Сиверцев?.. А ведь и верно — ему самому ценности, что у Федьки Сыча изъяты, были переданы по описи, на ответственное хранение! А он их, выходит, вместо того чтобы пуще ока беречь, тут же бывшим приятелям своим анархистам снес, а те их на спирт сменяли! Или не все сменяли?

— Сколь тех драгоценностей было? — спросил Валериан Христофорович.

— Много — мешок, а может, поболе. Счас разве упомнить.

— Хороша мера весов — мешок или два! Бриллиантов!.. Революционная мера...

— У него такого добра сколь хошь — полна комната, — простодушно ответил Сашка-матрос.

— А вам он их зачем дал?

— На борьбу! — гордо заявил Сашка-матрос.

— За что?

— За свободу личности!

— Он — дал, а вы куда подевали?

— Пропили, — мрачно сообщил Сашка-матрос.

— Неужто все? — усомнился Мишель.

— Нет — какие отличившимся анархистам роздали, а иные продали.

— Кому продали?

— Частью иностранцу одному — Хаммеру. Частью в скупку снесли.

В скупку?.. Какие ныне скупки, коли они все до одной советской властью закрыты? А не врет ли он часом?

— Адреса скупок назвать можешь?

— Отчего не назвать — могу, — пожал плечами Сашка-матрос. — Про них все знают — на Хитровке две, на Пятницкой еще, на Трубной да в Китайгороде.