Ричард Длинные Руки - принц-регент - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 40

Они не нашлись что сказать в ответ на непонятное заклинание, а я, отстранив обоих, как бык отпихивает коз, открыл дверь и вошел в эту большую и с заметной роскошью обставленную комнату, хотя это оправдывается формулой «богатство не себе, а монастырю».

Аббат расположился по ту сторону стола в глубоком кресле, на коленях толстая книга большого формата, в руке аббата перо, словно он вносит пометки в Священное Писание.

Я сказал напористо:

— Ваше преподобие, монастырь в опасности!

Он поднял голову и посмотрел на меня с настороженностью во взоре.

— Что на этот раз?

Я без церемоний и не испрашивая разрешения расстелил перед ним на столе план монастыря.

— Ваше преподобие, взгляните сюда. Создается впечатление, что некоторые места темная тень посещает чаще, чем другие.

— И что?

— Намного чаще, — сказал я настойчиво. — Смотрите, вот здесь вообще не появлялась, хотя и места много, и людей полно, и работа кипит… Зато вот здесь ей как медом намазано!

Он с недоверчивостью всматривался в круги, Покачал головой.

— Все же этих мест слишком много, брат паладин.

— А у нас есть другие зацепки? — спросил я. — Получше?.. Если нет, то давайте рыть здесь. Сперва выясним, что это за места. Потом узнаем, что за люди в этих местах трудятся.

— А люди при чем?

— Не знаю, — ответил я откровенно.

Он вздохнул.

— Хорошо, распоряжусь. А насчет мест скажу сразу, это вот оранжерея, это сукновальня, это трапезная, это склад, а это спальни.

— Спасибо, ваше преподобие, — сказал я. — Это уже сразу весьма чуточку облегчило задачу. Спасибо!.. А то монахи говорят, что аббат дурак и совершенно ничего не понимает и ничего не делает…

На обратном пути меня перехватили Жильберт и Смарагд. Тоже рыскают везде и собирают все, что можно нарыть о погибших. По их словам, темная тень чаще всего появлялась в кельях второго коридора, а в последнее время так и вовсе объявлялась только там.

Монахи, вооружившись дубинками, от которых темной тени вреда точно никакого, зато придают отваги самим загонщикам, двинулись галдящей толпой из общего зала в сторону тех келий.

Я был в келье, когда Смарагд забежал ко мне, возбужденный и взъерошенный.

— Брат паладин, вы идете? Вдруг там ее встретим?

— И что сделаете? — спросил я скептически. — Хотя, конечно, лучше пойти, чем оставаться в стороне, а то и вовсе позади.

В коридоре нас ждал Жильберт, на худом костлявом плече дубинка таких размеров, как только еще не сломала спину, сразу сказал торопливо:

— Брат Гильберт уже повел первый отряд на прочесывание!

— Удачи, — пожелал я. — Невероятной.

Мы вышли в первый зал, полупустой, к нам сразу присоединились трое слоняющихся там бледных монахов со встревоженными лицами, из всего оружия у них только серебряные крестики, зажатые в ладонях.

Я первым ощутил приближение опасности, остановился и выдернул меч из ножен, хотя и сам чувствую спинным мозгом бесполезность этого жеста.

Жильберт оглянулся.

— Брат паладин?

— Замри, — велел я.

Опасность приближается, уже не просто опасность, а беда, катастрофа, я стиснул челюсти и задержал дыхание, готовый к короткой и яростной схватке.

Из стены выметнулась огромная темная тень, нечто подобное чудовищно раздутому нетопырю с крыльями размером со створки ворот, я ощутил и ее непомерный вес, и леденящий холод, и страх, сковавший мое тело.

Тень стремительно приблизилась и без остановки одним движением метнулась в сторону и пропала в другой стене, за долю секунды преодолев широкое пространство зала.

Я стоял неподвижно с бешено стучащим сердцем, монахи охали и крестились, а брат Смарагд спросил внезапно:

— Брат паладин, а почему та черная тень избегает вас?

Я пробормотал:

— В самом деле?

Брат Жильберт сказал с неловкостью:

— Вообще-то мы с братом Авенариусом тоже заметили. Она мчалась прямо на вас, но отшатнулась, словно испугавшись, и, пробежав по потолку, унеслась в сторону подвалов.

— Вот-вот, — сказал Смарагд настойчивее. — Брат паладин, вы как-то можете объяснить?

— Нет, — ответил я честно. — Хотя меня это радует. Раньше всякая гадость набрасывалась на меня весьма охотно. И с удовольствием.

Жильберт сказал с сомнением:

— Может быть, у брата Ричарда велика сила святости?.. Ну что вы так, братья, я только предположил! Брат паладин сказал же, что можно высказывать самые дикие идеи!

— Это слишком дикая, — ответил Смарагд рассерженно. — Брат паладин все еще воин, святости в нем быть не может, потому что не может. Любой человек, проливающий кровь… пусть даже преступников, далек от святости!

— Тогда что? — спросил Жильберт. Он внимательно всмотрелся в мое лицо. — Брат паладин, вы что-то знаете.

Я покачал головой.

— Если бы.

Он сказал настойчиво:

— Или предполагаете нечто особое, но нам не говорите. Верно?

— Не совсем…

Он вздохнул.

— Ладно, у нас не капитул, а у вас есть право не отвечать на вопросы. Однако, брат паладин, всем нам помогло бы, делись вы с нами даже малейшими догадками.

— Да, — сказал я торопливо, — да, конечно. Как только, так сразу, я обещаю.

Они заметили, что я говорю тише, а губы мои едва двигаются. Я в самом деле чувствовал, как холодный ужас охватывает меня всего.

Эта темная тень, воплощение зла, похоже, в самом деле избегает меня потому, что боится. Но не из-за святости, которой во мне в самом деле как бы маловато, если говорить вежливо и с расшаркиваниями.

Похоже, боится меня, как мелкий хищник, который избегает крупного.

Моя идея кажется дикой самому, потому никого пока не посвящаю в подробности, посещаю все те места, что в центре кружков на карте монастыря, и тщательно переписываю всех, кто там трудится.

Когда наконец составил подробнейший список, никого не упустив, долго ломал голову над перечнями имен, но, увы, никаких закономерностей, никаких совпадений, каждый на своем месте…

Гвальберт то и дело заглядывал ко мне, но, видя мое расстроенное лицо, вздыхал и уходил, наконец перестал появляться вообще.

Этой ночью я снова услышал далекое пение, на этот раз сумел сосредоточиться и сообразил, что пение, так сказать, тоже призрачное, слышу только я, потому что оно такое вот… призрачное, словом.

Сам призрак выплыл из стены, чуть более плотный, чем в прошлый раз, я рассмотрел на лице выражение сильнейшей тревоги.