— Извините, я ничего не знаю.
Лунд отошла к окну. Почувствовала что-то под ногой, посмотрела вниз. Рядом с нераспакованным рулоном коврового покрытия блеснула изогнутая петлей черная полоска.
Она нагнулась к полу, подняла. Пластиковый хомутик. В мозгу тут же вспыхнула картина: Нанна в багажнике машины, со стянутыми лодыжками и запястьями. Стянутыми чем-то вроде этого.
Майер говорил, что их используют садоводы, строители, да и просто в хозяйстве полезная вещь…
Лунд достала пакет для улик и сунула туда свою находку.
— Вы хотите еще раз поговорить с Рамой? — спросила женщина.
— Наверное, в другой раз, — сказал Майер, пряча блокнот в карман.
Лунд подошла к ним и спросила:
— Можно воспользоваться вашим туалетом?
— Да, туалет вон там. Я покажу вам…
— Не нужно, я сама.
— Это ваш первый ребенок? — спросил Майер.
— Да.
Лунд шла по коридору, краем уха прислушиваясь к беседе.
— Девочка.
Голос Майера зазвучал восторженно:
— Девочка! Это замечательно. И вы уже знаете. Вы хотели заранее узнать? Лично я предпочитаю сюрпризы…
Повсюду полиэтилен, прикрывающий материалы. Пустая вешалка с крючками. Картина.
— Могу поделиться опытом, если хотите, — бодро продолжал Майер. — Первые несколько месяцев… Не берите всю работу на себя, пусть он помогает…
Лунд услышала, как женщина рассмеялась:
— Вы не знаете моего мужа. Он будет помогать. Мне не придется просить…
Лунд беззвучно прокралась в спальню: одежда… фотографии… На одной молодой Рама с голой грудью улыбается среди группы пловцов, позади военная символика — должно быть, армейский бассейн. Симпатичный мужчина. Крепкий, мускулистый. Рядом календарь, школьное расписание…
Лунд заглянула в совмещенный санузел: новая раковина, новый унитаз, голые стены. Дальше виднелась еще одна комната, с надписью на двери: «Детская». Там было темно, только с улицы пробивался свет фонаря. Едва можно было разглядеть сложенные в углу вещи. Пока в детской были только игрушки для взрослых мужчин: воздушный змей, надувная лодка.
У окна пара высоких мужских ботинок. Она подняла их, осмотрела подошву, поскребла пальцем — засохшая грязь. Опять мысли о канале среди болот, о лесе. О том, что Драгёр совсем рядом.
На перевернутой пустой коробке она заметила бутылку. Белая этикетка, коричневое стекло. Лунд подержала ее в руке, запомнила марку.
Сердитый голос у нее за спиной произнес:
— Вы прошли туалет.
— Спасибо, — сказала Лунд, поставила бутылку на место и направилась прямо к выходу.
Пакет с пластиковым хомутом уже лежал в сумке. Вместе с Майером она вышла на улицу.
К Хартманну пришла ректор Кох. Они разговаривали в кабинете, Риэ Скоугор и Мортен слушали.
— Подозревают одного из наших учителей, — говорила директриса. — Скажите мне, что делать в такой ситуации!
— Что именно произошло? — спросил Хартманн.
— Мне только что звонили. Задавали вопросы. По-моему, они узнали…
— Что узнали? Мы договорились с полицией: сначала они должны говорить с нами.
— Кажется, им стало известно кое-что… — Она замялась. — Мне бы очень не хотелось навредить… В связи с этим несчастьем гимназия и так выглядит не лучшим образом. Может, отстранить этого учителя от работы?
— Полиция допрашивала кого-то?
— Еще нет, но их интересует конкретный учитель. Уже давно с ним произошел один неприятный инцидент.
— Что за инцидент? — спросила Скоугор. — Я проверила личные дела всех учителей. Там ничего не было.
— Все закончилось ничем. Не было доказательств… Но как же вы не видели? — настаивала Кох. — Я сама писала отчет. Все выдумки этой глупой девчонки. Учитель не виновен, я убеждена в этом. Полиция обратила на него внимание только потому, что он был классным руководителем Нанны.
— То есть дело только в этом давнем случае? — уточнил Хартманн.
— Никаких других причин быть не может!
Кох обвела взглядом Хартманна и его помощников.
— Я описала вам положение вещей. Свой долг я исполнила. Если полиция или газетчики снова придут в гимназию, вы обязаны…
— Не беспокойтесь об этом, — сказал Хартманн и взял ручку. — Назовите мне его имя. Я сам разберусь с полицией. Уверен, все уладится.
— Это Рама, так мы его зовем, а полное его имя Рахман аль-Кемаль.
Она стала произносить фамилию по буквам, но Хартманн перестал писать:
— Он учитель во Фредериксхольмской гимназии?
— Да, как я вам только что сказала.
— И полиция им интересуется?
Нетерпеливый вздох:
— Да. И поэтому я здесь.
Он посмотрел на Скоугор. Она нахмурилась, непонимающе качнула головой.
— Что-то не так? — спросила Кох.
— Нет. Я просто должен проверить… — Он взглянул на нее. — Вы не возражаете, если я попрошу вас на минуту нас оставить? Угощайтесь кофе, пожалуйста.
Он закрыл за ней дверь. Скоугор тоже встала с кресла.
— Что происходит? — спросил Мортен Вебер.
— Я только что пожимал руку участнику нашей программы интеграции, и его звали Рама, — сказал Хартманн. — Во время игры в клубе.
— Что?
Вебер яростно набросился на Скоугор:
— Он встречался с учителем из той гимназии? И ты об этом не знала?
— В списке учителей такого имени не было! Я проверила каждое дело. Если бы я заподозрила что-то неладное, то ни за что бы не пустила Троэльса на ту игру!
— Но он там был! И общался с тем учителем! — воскликнул Вебер.
— Я проверила каждое дело, Мортен!
Хартманн не вмешивался, не желая принимать чью-либо сторону.
— Кто подбирал для тебя личные дела? — спросил Вебер, пытаясь действовать конструктивно.
Скоугор еще кипела, но старалась сдерживаться.
— Один из сотрудников администрации.
Вебер вскинул в отчаянии руки:
— Ну я же говорил тебе!
— Он принес мне папки. Я все проверила. Что еще я должна была сделать? Что?..
Вебер вскочил, заметался по кабинету с воплями:
— Ты должна была сказать мне, Риэ! Могла бы спросить хоть раз. Вместо того чтобы идти напролом и делать все, что взбредет в твою маленькую скудоумную головку…
— Мортен, успокойся, — прервал его Хартманн.