Между плахой и секирой - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Брайдер, Николай Чадович cтр.№ 82

— Бежит, — сказал Цыпф с облегчением. — Слышите?

— Бежит, — согласился Смыков, прицеливаясь в горловину пустой еще улицы. — Только вопрос — кто!

Спустя минуту выяснилось, что это на самом деле бежит сотник Грибов, вследствие долгих лет работы на руководящих должностях разных социальных систем утративший как спринтерские, так и стайерские качества. Еще издали он помахивал белым полотняным мешочком.

— Простите, ребята… — бросил он на ходу своим истомившимся в ожидании соратникам. — Из последних сил старался… Далековато все-таки…

Следующая порция извинений предназначалась тем, кто, как мальчишку, гонял солидного человека за всякой ерундой, но Смыков это дело пресек в зародыше:

— Молчать! Мешок в зубы! Руки вверх! Шагом ко мне… Ближе… Стоять! Положи мешок! Наступи!! Еще… Посторонних предметов, похоже, нет… Подними! Ко мне! Стоять!.. Верка, возьми, только осторожно. Теперь проверь.

Верка приняла мешочек из рук Грибова, остановившегося возле самого парапета, и, достав щепотку бдолаха, стала внимательно рассматривать его. Понюхав и попробовав на язык, она сообщила:

— Похоже… И вкус, и запах… Да и трудно за десять минут подделку изготовить.

— Подделку изготовить трудно. А отходов всяких пополам с трухой напихать легко, — сказал Смыков, держа пистолет перед носом Грибова, — Пусть Зяблик проверит.

Зяблик повторил все Веркины манипуляции и с видом записного знатока заявил:

— Оно!

Смыков на эти слова как бы и не прореагировал, а занялся непосредственно персоной Грибова.

— Вы чего зыркаете? Что высматриваете?

— Да не зыркаю я… Это у меня глаз косит… С детства еще…

— А три пальца вы кому показываете?

— Сами же меня руки заставили поднять, — сотник побагровел. — Не разгибаются у меня два пальца… Вот вам и кажется…

— Пальцы тоже с детства не разгибаются?

— Ага, — понимающе кивнул сотник. — Повод для конфликта ищете. Чего уж там! Бейте без повода! Свидетелей не останется!

— Нужны вы мне очень… Пошли прочь, — Смыков махнул пистолетом, словно отгоняя от себя назойливую муху. — Но рук не опускать!

Грибов, пятясь, стал отходить. На его правой руке три пальца по-прежнему торчали вверх, а два были скрючены.

Зяблик, успевший при дегустации сожрать солидную порцию бдолаха, опять запустил лапу в мешок, чему попыталась помешать Верка. Их энергичная возня закончилась тем, что оба повалились на парапет, отпихнув Цыпфа в сторону.

В то же мгновение в окне казино снова блеснула оптика, и всю ватагу обдало каменной крошкой, высеченной пулей из круглого колена нереиды, на которое совсем недавно опирался спиной Цыпф.

Грибов, успевший удалиться от фонтана шагов на десять, по-звериному зарычал и выхватил из-за шиворота гранату. Друзья его шустро рассыпались по площади, подбирая в изобилии валявшееся вокруг оружие.

— Третьего бейте, третьего! В очках который! — не своим голосом заорал Грибов, зубами вырывая кольцо предохранительной чеки.

Пистолеты Смьгкова и Зяблика грохнули одновременно. (Ну со Смыковым-то все было ясно, он с отступающего сотника прицела не спускал, а вот когда успел выхватить свой ствол Зяблик, занятый шутейной борьбой с Веркой?) Все остальное произошло почти одновременно и предельно алогично, хотя силы хаоса, дремавшие в кирквудовской пушке, к схватке еще не подключились. Сотник упал навзничь (кольцо торчало у него изо рта, словно из кабаньего рыла), но откатившаяся в сторону граната не взорвалась — то ли спусковой рычаг каким-то чудом остался на месте, то ли ударник подвел, то ли еще что. Оська внезапно вышел из транса и, подхватив валявшийся невдалеке пистолет, принялся с ковбойской лихостью расстреливать своих командиров, еще не успевших толком вооружиться. Очередная пуля невидимого снайпера все же задела Цыпфа, бестолково метавшегося в узком пространстве между двух морских дев, и он, то ли от боли, то ли от испуга, привел в действие свое жуткое оружие. По счастливой случайности его ствол в данный момент был направлен в сторону здания казино, а не куда-нибудь еще, например, в живот покинувшему укрытие Толгаю.

О дальнейших событиях у каждого члена ватаги остались свои, во многом не совпадающие между собой, впечатления. С Цыпфа, конечно, и спрашивать было нечего — кровь залила ему глаза, а вот Зяблик, в частности, утверждал потом, что видел собственными глазами, как нижняя часть здания казино напрочь исчезла, хотя верхняя странным образом осталась висеть в воздухе и даже не шелохнулась. Верка доказывала совершенно обратное — сначала исчезла именно верхняя часть, где и скрывался снайпер, а нижняя еще некоторое время торчала на прежнем месте.

Смыков не был согласен ни с Зябликом, ни с Веркой. Их некомпетентность в данном вопросе он объяснял алкогольным опьянением первого, наступившим непосредственно после приема бдолаха (в пику сознанию подсознание возжелало!), и истерическим состоянием второй, вызванным не только азартом боя, но и приближающимся климаксом.

По версии Смыкова случилось следующее. Здание само по себе никуда не исчезало, ни целиком, ни частично. Но после выстрела Цыпфа кто-то как бы вырезал его по контуру из нашего пространства. Сквозь дыру, образовавшуюся на фоне неба и других городских зданий, были видны звезды, рассыпанные на абсолютно черном фоне. Причем звезды эти не мерцали, а светились ярко, как маленькие фонарики. Потом по всей этой картине пробежала рябь, словно помехи на телевизионном экране, и здание вновь стало видимым, правда, уже не с той стороны, что раньше. Простояв так не больше секунды, оно рухнуло, еще в процессе падения разрушившись на удивительно мелкие обломки.

Толгай только разводил руками в стороны и твердил одно: «Курку! Ужас!» Отражение этого ужаса еще долго стояло в его глазах, но подходящих слов не находилось.

Впрочем, разговор этот происходил много позже, совсем в другом месте и в куда более спокойной обстановке.

А сейчас все поняли одно — здания казино нет и в помине, а следовательно, снайпера можно не опасаться.

Цыпф, все лицо которого было залито кровью, пятясь назад, уперся спиной в голень самого Посейдона и стал медленно сползать по ней вниз, успев тем не менее произвести еще один выстрел, угодивший неизвестно куда. Смыков и Зяблик продолжали держать под прицелом площадь, на которой, похоже, кроме Оськи, никого в живых не осталось. Толгай и Верка бросились к Цыпфу. Первым делом у него отняли пушку, а потом приступили к осмотру головы. Этому сильно мешала кровь, пропитавшая волосы, как губку.

Верка сначала растерялась, а потом вспомнила, что одно время Толгай брил свою голову, причем с одинаковой ловкостью делал это и ножом, и саблей. Она жестами объяснила ему, что надо делать, и степняк принялся прядь за прядью снимать Левкину шевелюру.

Когда лезвие ножа коснулось раны, Левка застонал и попытался протереть глаза.