Город, где умирают тени - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Грин cтр.№ 55

— Ты, выходи оттуда. Вылезай из него.

Из лопнувших опухолей на теле Поллиного отца хлынули черные потоки и стали падать кольцами к его ногам. Темные вздутия вспарывали кожу, и жидкая гниль сочилась из каждой поры содрогавшегося в конвульсиях тела, зажатого превосходящей силой. Наконец перед Хартом предстал отец Полли, бледный, дрожащий, но невредимый, а на полу вокруг его ног черной змеей, рожденной в глубине самой черной ночи, паривший и подергивающийся, лежал поверженный рак. Харт и Полли завороженно наблюдали, как угасла его агония и остаток жизни вытек из него навсегда. Полли повернулась и посмотрела на отца, шагнула было к нему, а затем остановилась.

— Папа?

— Здравствуй, принцесса. Вы только посмотрите, как выросла моя девочка, какой стала высокой и красивой. Столько времени прошло, доченька, но я вернулся. Я с тобой.

Полли бросилась ему на грудь, и они крепко обнялись, словно собираясь всю жизнь простоять в объятиях. На лицах обоих блестели слезы, они никого не замечали. Харт тактично отвернулся и опустил взгляд на бесформенную тень, обернувшуюся вокруг его ног.

— Как ты, Друг?

— Было лучше. До того. Спроси об этом попозже, когда у меня будет шанс восстановиться, через пару лет. Как тебе, черт возьми, это удалось? Вот уж не знал, что ты на такое способен.

— Я сам не знал, — проговорил Харт.

Он взглянул на Полли и ее отца — оба разжали объятия, но стояли по-прежнему вплотную друг к другу. Полли шмыгала носом.

— Папочка, это Джимми Харт. Он спас тебя. Он привел меня сюда, он поверил в меня, несмотря на то что во мне самой уверенности не оставалось…

— Джимми Харт? — Мужчина странно посмотрел на него. — Ты очень похож на своего отца, Джимми. Спасибо тебе за все, что ты сделал для моей дочери.

— О папочка, прости меня. Я знаю, я должна была прийти к тебе давным-давно, но я так боялась…

— Тс-с, принцесса, я все знаю. Я понимаю. Ты же была совсем ребенком.

— И ты не винишь меня за…

— Я ни в чем тебя не виню. — Он снова взглянул на Харта. — В конечном счете, надеюсь, кто-нибудь разъяснит мне, что на самом деле произошло, но сейчас я просто счастлив, я жив! Частичка меня все это время жила здесь, удерживаемая этой… тварью, но я плохо помню об этом. Все напоминало лихорадочный бред, кошмар, от которого было никак не проснуться.

— Теперь все позади, — сказала Полли. — Ты жив, и все у нас будет хорошо. — Ее лицо вдруг исказилось болью. — О папа, ты знаешь, мама умерла.

— Знаю. Я чувствовал, что ее нет, уже давно, но ничего не мог с этим поделать. Не волнуйся за меня, Полли. Если бы она была сейчас здесь, она бы очень гордилась тобой, как и я.

— Но я так плохо к ней относилась…

— Она понимает, — сказал отец. — Где бы твоя мама ни находилась сейчас, я уверен, она тебя понимает.

Полли улыбнулась Харту:

— Спасибо, Джеймс. Спасибо тебе за… за все. Я даже не мечтала… Я думать не думала, что ты такой сильный.

— Я тоже, — ответил Харт. — Похоже, я много чего о себе не знаю. Придется это как-то менять.

Разбуженная музыкой, Сюзанна Дюбуа медленно расставалась со сном и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Каждое утро ровно в девять автоматически включались радиочасы, нарочно стоявшие так, чтобы до них было не достать рукой, и для того, чтобы их выключить, требовалось подняться с кровати. Пробуждение всегда было для Сюзанны процессом тягучим — как будто спешить ей каждый раз было некуда.

Кровать была придвинута вплотную к стене, так что Сюзанна могла не вставая протянуть руку и ощутить ее присутствие и защиту. Стена ей придавала уверенности, такая крепкая, реальная, неизменная. С тех пор как, войдя в свой дом, она нашла на полу труп Лукаса, Сюзанна испытывала потребность в постоянных маленьких подтверждениях того, что дом ее все еще незыблем и невредим. Неожиданная встреча со смертью продолжала ее тревожить, и скромное жилище уже не казалось ей надежным убежищем. Далеко не сразу смогла она спать по ночам без света. Днем Сюзанна еще могла хоть как-то отвлечься в будничных делах или общении с людьми, но с наступлением ночи она начинала чувствовать себя слабой и уязвимой, как ребенок. Напряженная, она лежала в кровати, вытянувшись как доска, чутко настороженный слух реагировал на малейший шорох, и так до тех пор, пока глаза не свыкались с сумраком. Тогда Сюзанна начинала вглядываться в окружавшие ее черные тени, пока наконец не засыпала от утомления. Дверь она запирала на ключ и засов, единственное окно тоже было надежно закрыто. И все же пройдет еще много времени, прежде чем она снова почувствует себя в безопасности.

Сюзанна безвольно лежала в постели и прислушивалась к утренним звукам, мысленно складывая из них картину пробуждающегося мира. Радио тихонько шепталось само с собой, уютно поскрипывала кровать, когда Сюзанна лениво потягивалась. Кровати этой уже больше двадцати лет, и она сроднилась со своей хозяйкой во всех отношениях: матрац подпирал там, где следовало, и проминался, уступая, где надо. С годами вдоль по середине матраца вылежалось длинное углубление, в котором ее телу от головы до пят было удобно и покойно — как в колыбельке. Сюзанна прислушалась: после холодной ночи впитывая тепло утреннего солнца, деревянная хижина с благодарностью коротко и звонко поскрипывала. Снаружи доносились пыхтение баржи, медленно ползущей по реке Тон, и жизнерадостный утренний гам, зовущий к новым делам и замыслам. Сюзанна вздохнула, села на постели и открыла глаза.

Обхватив прижатые к груди ноги, Сюзанна опустила на колени подбородок и огляделась. В однокомнатной хибаре царил беспорядок, но так было всегда. Ей так нравилось. Здесь и там разбросана одежда, и все три стула похоронены под кипами старых газет и журналов. Картонные контейнеры из закусочной от вчерашнего обеда и ужина все еще валялись там, где она их бросила.

Последняя мысль, неясно оформившаяся в голове, приняла было направление завтрака, но Сюзанна еще не окончательно проснулась, чтобы осознать это. Приготовление завтрака было слишком сложным для принятия решения заданием, пока ее тело не пробудилось настолько, чтобы прислушиваться к голосу рассудка.

А что, разве можно как-то по-другому? Сюзанна пожала плечами. Не привыкла она размышлять по утрам. Эта до странности жизнерадостная беззаботность выводила из себя ее последнего любовника, высокого костлявого гитариста из одной хэви-метал группы, названия которой она до знакомства с ним и не слышала. Дружок ее был довольно приятным парнем и классно — как он считал — играл «горизонтальный бибоп», но по утрам он привык вскакивать с постели, готовый сломя голову окунаться в новый день и жадно хватать полные пригоршни всего, что новый день ему предлагал. Правда, был музыкант на пятнадцать лет моложе ее тридцати пяти, и по утрам Сюзанна остро чувствовала каждый из этих лишних годочков. Отчасти поэтому и не было в душе ее такой уж опустошенности, когда музыкант ее бросил.