Лев и ягуар - читать онлайн книгу. Автор: Елена Горелик cтр.№ 70

«На одной удаче далеко не уедешь, — думала Галка, заряжая оба своих револьвера. — Я об этом помнила всегда. Интересно, помнят ли англичане?»

А в городе заканчивались последние приготовления к встрече дорогих гостей. Сен-Доменг уже перерос стены, построенные испанцами. На «выселках» с кирпичными новостройками организовали первую линию обороны: построили баррикады, укрепили крайние дома, на подступах к городу заготовили кой-какие сюрпризы, дабы гостям не было скучно. Галка даже порадовалась, что на наиболее опасных направлениях — запад, северо-запад, север — выселок-то как раз было немного. Большую часть иммигрантов селили за рекой, в восточной части. В новых районах, построенных вокруг старого испанского маяка. На бастионах западной части установили по две стальные пушки. И не только установили, но и пристреляли. Причем на этот раз канонирам пришлось учиться бить по закрытым позициям, пользуясь наводкой наблюдателей на деревянных вышках и системой сигналов флажками. Впервые в истории! Как им в этом помогли таблицы Лейбница, думаю, не стоит упоминать. Можно укорять молодого и еще не очень знаменитого математика в том, что он, создав эти таблицы, помог человекоубийству, но нельзя забывать о том, в каком интересном веке ему довелось жить… Мирные жители и убежавшие со своих асиенд плантаторы тоже посильно участвовали в обороне столицы.

Женщины шили полотняные картузы для черного пороха (коего, как ни крути, все же было побольше, чем белого, а многие корабельные пушки только им и стреляли), «патронные ленты», носимые стрелками через плечо, заготавливали бинты для раненых, обустраивали церкви и монастырские подворья под убежища и полевые госпитали, собирались присматривать за детьми, пока товарки будут заняты при раненых. Некоторые особо отважные дамы, несмотря ни на какие уговоры, решили последовать по пути женщины-генерала и добровольно записались в городское ополчение. Всех мужчин старше семнадцати и моложе шестидесяти записали туда по мобилизации. Да, собственно, никто и не возражал. Англичан в городе мало, почти все это были пираты, а пираты уже считали себя отдельным народом. Немногочисленные английские купцы, как правило, являлись протестантами и не слишком-то жаловали тайного католика Карла Стюарта. Среди них оказался только один пламенный патриот Британии, которому было все равно, кто сидит на троне, но он уже умер. Голландцы точили зуб на англичан не только из-за Навигационного акта. Немцы старались выслужиться перед новой родиной, чтобы их детям и внукам здесь уютнее жилось. Французы вообще англичан недолюбливали. А что до испанцев, то при одном известии о скором прибытии английской эскадры они исполнились подспудного страха и здоровой, качественной, вековой выдержки ненависти. У них на то были свои причины. Неграм с ближайших плантаций было глубоко плевать, кто там идет, но за активное участие и героизм в обороне Сен-Доменга им была обещана свобода. Им лично. А если погибнут — их семьям. Потому рабы тоже дружно захватчиков возненавидели и готовы были драться — пока еще не за свободу Сен-Доменга, а за свою собственную. Словом, так получилось, что все общины республики, до того имевшие друг к другу разные претензии, сейчас объединились против общего врага. И это давало островной республике лишний шанс.

А что же союзники? Да, верна поговорка: друзья познаются в беде. Еще до рейда на Порт-Ройял в Сен-Доменг пришли корабли с двумя отрядами майянской пехоты. Дон Хуан прислал сто человек из своей личной гвардии, а это были отменные вояки, и сотню наиболее опытных лесных партизан, отличившихся в войне с испанцами. Командовал этими «легионерами» дон Гаспар Чи, родственник дона Хуана. Жители Маракайбо, помня об оказанной им услуге со стороны Сен-Доменга, сочли нужным ответить взаимностью: прислали два трехсоттонных галеона, набитых бочками с сырой нефтью. Что ж, очень даже кстати. Кубинский отряд на десятке мелких суденышек пришел буквально вчера. Их командир поспешил извиниться за малочисленность отряда, заявил: мол, команданте Перес оторвал от сердца два фрегата — чуть ли не все, что осталось от кубинского флота за время правления Фуэнтеса — и направил их в подмогу капитану Жану. Ведь не исключено, что англичане атакуют Флориду, и там помощь кубинцев придется очень кстати. Диего Суньига, лидер мексиканских повстанцев, прислал письмо… И на том спасибо, хотя бы вспомнил. Кубинцы, майя… Эти прекрасно понимали, кому обязаны своей независимостью, и какая судьба ждет их самих, если Сен-Доменг падет. Испанцам новая английская экспансия тоже не в радость. Неприятно удивляло полное равнодушие Франции. Впрочем, Галка на помощь «дорогого друга» и не рассчитывала. И так было ясно, что его величество отстранился от ситуации: я не я, и хата не моя. Что ж, вольному воля. Если Сен-Доменгу суждено победить, то этой победой они будут обязаны только себе самим. Ну и немножко — союзникам.

Город заканчивал подготовку. А флот Сен-Доменга давно был готов к сражению.

Война.

Новость о войне с Англией мало взволновала каторжан на соляных копях. Подумаешь — велика важность! Одни разбойники напали на других! Лучше не болтать и махать киркой или лопатой. Не то одну соль и будешь жрать: тем, кто не выполнял дневного урока, заметно урезали паек. Маисовая лепешка, половинка луковицы и кусок жареной курятины на один раз — таков же был рацион рабов на плантациях. Не разносолы, но помереть с голоду не получится и лишиться жалко. При испанской власти каторжников кормили куда хуже. Руису рассказывали, что раньше тюремные власти воровали по-черному. Сейчас, при власти пиратской, боятся. Воруют, конечно, но по чуть-чуть, чтоб и себя не обидеть, и не так заметно было. А то ведь как прежний начальник со товарищи был повешен? Вдруг ни с того ни с сего в час ужина нагрянули десять вооруженных до зубов пиратов. Сразу не к начальнику, а к каторжанам. И давай смотреть, что те едят. А там роскошные блюда: кусок стебля сахарного тростника да болтанка, сваренная из отбросов с сиятельной кухни. Причем явно позавчерашних… Начальника с помощником так и вздернули — в их нарядных камзолах. А преемники, тоже испанцы, пугались уже одной мысли о том, чтобы так бессовестно воровать. Проверки случались довольно часто и являлись, как правило, без предупреждения… Узнав об этом, Руис понял, что ему еще повезло. Если пять лет каторги — таков был приговор суда — вообще можно назвать везением.

Половину срока, впрочем, он уже отмотал.

Здесь он как-то сразу отдалился от Диего и Педро. Те и до нападения на квартирмейстера-француза не отличались большой любовью к пиратским порядкам на Санто-Доминго, а тут вообще озлобились до предела. Их, избалованных купеческих сыновей, обрядили в лохмотья и цепи, заставили тяжко трудиться. За неповиновение били плетьми. За невыполнение нормы лишали ужина. Приходилось еще отбиваться от матерых уголовников, которым в отсутствие женщин приглянулись молодые испанцы. Юноши тогда дрались насмерть, умудрившись прибить двоих, осужденных пиратами за разбой на дорогах. Затем вмешались надсмотрщики и плетьми разогнали драчунов по углам сарая. К троим испанцам больше никто с неприличными предложениями не приставал. Но если для Диего и Педро это было лишним поводом проклинать «ладронов» и копить злобу, то Руис, наживший в той драке шрамы на лбу и щеке, сделал для себя важный вывод: «Я сам виноват в том, что со мной случилось». А теперь, два с половиной года спустя, вдруг обнаружил, что, в отличие от былых друзей, не отупел от однообразной тяжелой работы. Не превратился в злобного зверя, готового рвать на куски всех и вся. И, не удержавшись, сообщил о том единственному другу, которого приобрел на каторге — Огюсту, осужденному за утаивание части добычи пиратскому канониру. «Чего ты хотел, парень? — ответил седой кривоглазый пират, весь исчерченный старыми шрамами. — Каторга — такое место, где сразу видать, кто настоящий мужик. А слюнтяи вроде твоих приятелей исходят на дерьмо и заканчивают жизнь в петле. Жаль, тут из сотни только один, ну двое становятся настоящими мужиками. Остальные… Да ты и сам видишь». Руис не без сожаления вынужден был согласиться с Огюстом. Диего и Педро — пропали. Даже когда выйдут отсюда, а шансы прожить еще два с половиной года есть у обоих, все равно их души уже отравлены ядом злобы и ненависти. Они, ничему не научившись, пойдут по той же дорожке и закончат так, как предсказывал канонир. В петле.