Падение Стоуна - читать онлайн книгу. Автор: Йен Пирс cтр.№ 171

— Вы пришли к заключению, что именно произошло на сеансе? Вы полагаете, маркиза устроила это нарочно?

— Я уверен, что она абсолютно искренна в своих верованиях, — сказал он с улыбкой снисхождения к глупости женщин, не привыкших к строгим требованиям научного метода. — Беда в том, что во многих отношениях она очень глупая женщина. Она что-нибудь услышит, затем прочно забудет. Память у нее очень скверная. Но этот факт хранится в глубине ее сознания, и когда он внезапно выскакивает на поверхность, она верит, будто ей его поведал дух. Я уверен, ей упомянули, что мать Корта звали Анабель, а она позабыла. А затем припомнила.

— По-видимому, вы считаете, что он выздоровеет.

Мараньони пожал плечами.

— Это, разумеется, зависит от того, что считать выздоровлением. Если бы убрать все раздражители, то, рискну сказать, он пошел бы на поправку. Беда в том, что такой вариант маловероятен. Ему следовало бы немедленно вернуться в Англию. Если он останется здесь, шансов почти нет.

— Но не опасен ли он? Его поведение…

— …это поведение сумасшедшего, не спорю. Но значит ли это, что он душевнобольной? Я уже говорил вам, сколько людей — и в первую очередь женщин — сумасшедшие, однако без явных симптомов сумасшествия. А потому мы можем с равным правом предположить, что кто-то ведущий себя как сумасшедший на самом деле таковым не является.

Я уставился на него в полном недоумении.

— Может быть, его поведение является абсолютно логичной реакцией на его нынешнюю ситуацию, — предположил Мараньони негромко. Я прекрасно понял, что именно он подразумевал.

— Он ударил свою жену ножом. Вы говорите мне, что она этого заслуживала?

— О нет! Сильно сомневаюсь, что кто-либо заслуживает быть заколотым. Он мог — в тот момент — считать, что она это заслужила, что, ударяя ее ножом, он предотвращал муки, которые испытывал. Разумеется, это усугублялось наркотиками.

— Что-что?

— Ах, люди, люди! — сказал он раздраженно. — Вы действительно ничего не видите, верно? Разве вы не заметили остекленелый взгляд, испарину, бормотание, то, как его движения все больше выходили из-под контроля и преувеличивались?

— Я думал, он пьет.

— Он не пьет ничего, кроме воды. Опиум, мой дорогой Стоун. Классическая симптоматика.

— Корт привержен опиуму?

— Боже мой, нет. Но он, несомненно, принял большую дозу незадолго до того, как пришел. Приобрести опиум несложно. Его можно купить в большинстве аптек.

— Он вам это сказал?

— Нет. Категорически отрицал. Тем не менее он, бесспорно, принял дозу.

— Значит, он лжет. Возможно, стыдится.

— Возможно, он не знал, — рассеянно сказал Мараньони. — Не то чтобы это имело значение. Пока он под моей опекой, он его не получит.

— Что ты думаешь о Мараньони? — спросил я, когда в следующий раз увидел Луизу.

— Фу! Омерзителен! — был ее ответ. — Знаешь, он пытался соблазнить меня, этот грязный человечишко. Мне было так стыдно! Я не сказала ни одной живой душе. Но тебе сказать могу. Я знаю, ты не поставишь это мне в вину. Только не слушай, что он говорит обо мне. Уверена, это будет мерзко и жестоко.

— Конечно, нет, — сказал я. — С какой стати, если я сам тебя соблазнил?

— Но с тобой я хотела быть соблазненной, — сказала она. — Я пожертвовала бы ради тебя чем угодно. Я даже смирилась, — добавила она дрожащим голосом, — что ты ради меня ничем не пожертвуешь.

— Но ты же знаешь…

— Не важно, — сказала она со вздохом, глядя в сторону. — Я буду твоей любовницей, и однажды ты меня бросишь. И довольно.

— Не говори так.

— Но это правда. И ты это знаешь. А когда ты меня бросишь, я покончу с собой. — Она сказала это серьезно, не спуская с меня взгляда, пока говорила. — Разве я захочу жить без тебя? Провести остаток моей жизни с отвратительным мужем и хнычущим ребенком, чтобы они мучили меня день и ночь? Если бы я могла освободиться от них! Все, что у меня есть стоящего, — это ты.

— Это не может быть правдой.

— Ну, думай так, — сказала она, отворачиваясь. — Думай так, и ты сможешь бросить меня с чистой совестью. Я не хочу, чтобы и ты страдал. Ты не любишь меня, я знаю. Не по-настоящему.

— Но я люблю тебя!

«Так докажи!» — Этих слов она не произнесла. В них не было нужды.

Два дня спустя после этой стычки пришло письмо Кардано — его первое письмо, следует отметить, — и последняя часть моего плана обрела форму. Его информация многое прояснила, когда после положенных сплетен о состоянии рынков он перешел к теме мистера Макинтайра. Тут она стала поразительной. Я спросил, известно ли ему что-либо о репутации Макинтайра. Не тот род сведений, которые занимают человека вроде Кардано, однако навести справки ему не составило труда. Я ожидал получить в ответ, что Макинтайр — приличный, компетентный и уважаемый инженер. До моего разговора с Амброзианом я ничего иного не предполагал.

Однако письмо Кардано содержало куда больше сведений.

«К счастью, ежегодное собрание „Лэрда“ состоялось вчера днем, и я отправился туда, поскольку у меня есть их акции (как и у тебя, если ты не позабыл). Хотя обычно собрания эти пустая трата времени, иногда показываться там все же следует. Я спросил мистера Джозефа Бенсона, генерального управляющего, про твоего мистера Макинтайра — с самым неожиданным результатом. Он словно бы испытал шок и был встревожен, что я упомянул это имя. Почему я спрашиваю? Что я слышал? Словом, он перепугался.

Меня это, разумеется, заинтриговало, и я не отступал, пока он не поуспокоился и не рассказал мне всю историю — ее тебе бы лучше не разглашать.

Макинтайр был чрезвычайно талантлив и на редкость упрям, как кажется. Советов не принимал, затевал споры с теми, кто ему возражал, то есть работать с ним никакой возможности не было. Видимо, у него все время возникали новые идеи, и он занимался ими в часы, оплачиваемые компанией, расходуя материалы и ресурсы, предназначенные совсем для других целей.

Но это в сторону. Суть же в том, что он был способен справиться с любой технической проблемой. Если что-то оказывалось не по зубам всем остальным, призывали Макинтайра, и он находил решение. Иными словами, он был и невыносим, и незаменим. Не знаю, помнишь ли ты „Алабаму“? Корабль „Лэрда“, оказавшийся в руках конфедератов. Поскольку он причинял большой вред судоходству северян, янки разъярились и до сих пор возлагают вину на „Лэрда“ и британское правительство. „Лэрд“ утверждает, что к ним эти претензии не относятся. Корабль они продали совершенно законно и не могли предполагать, что покупатели вооружат его, а затем продадут конфедератам.

Да только разработал способ вооружить корабль твой мистер Макинтайр, который — пока не исчез с лица земли — был живым доказательством причастности „Лэрда“. Или мне следовало бы сказать „двуличия“? Но это не важно. Чтобы избежать обвинений, ему вручили кругленькую сумму и приказали никому на глаза не попадаться. Теперь, отвечая на вопросы, „Лэрд“ официально заявляет, что он несколько лет назад скрылся, предварительно украв деньги. Они негодуют на него не меньше всех остальных и публично требуют его ареста и экстрадиции».