Риф яркости - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Брин cтр.№ 113

А что, если чужаки принесут нам всем смерть? Ну, Двер все равно обманет их и выживет.

Эта мысль принесла Саре злую радость.

В любом случае, зачем Джиджо интеллектуалы, подобные нам, Теин?

Перед концом они сравняются в своей бесполезности.

Но вслух Сара ничего не сказала. Посланник печально пискнул. Взял жука в пасть и исчез в переплетении соединений, которые пронизывают Библос, как система артерий и вен.

Ты не один, подумала Сара после исчезновения разочарованного животного. Теперь многие испытают разочарование.

“Гофер” уже пускал пары, когда Сара поднималась на палубу. Поблизости ждала Ариана Фу, сумерки окутали ее инвалидное кресло, так что она напоминала гибрид человека с г'кеком.

– Я бы хотела провести с ним еще несколько дней, – сказала она, беря Сару за руку.

– Вы сотворили чудо, но больше нельзя терять времени.

– Следующий каяк может привезти важные новости…

– Знаю. И я все отдала бы, чтобы получить письмо от Ларка. Но такие рассуждения только пустят нас по кругу. Если произойдет что-то важное, можно послать за нами курьера-скакуна. У меня ощущение… что нам лучше поторопиться.

– Новые сны?

Сара кивнула. Несколько ночей подряд она во сне видела огонь в горах, а потом наводнение. Возможно, это возвращение клаустрофобии, которую она испытывала несколько лет назад, когда впервые оказалась под каменной крышей. Но возможно, в этих кошмарах отражается что-то реальное. Приближающаяся кульминация.

Мама верила в сны, вспомнила Сара. И хоть учила нас с Ларком любить книги и науку, больше всего проводила времени с Двером, когда он маленьким просыпался, увидев сон, – и еще в последнюю неделю перед смертью.

Пароход засвистел, его котлы заработали. Два десятка шимпов на корме меж запечатанных ящиков с книгами затопали и заскулили.

С носа послышался иной, странно контрастирующий звук. Тонкая мелодичная музыка, состоящая из двух параллельных рядов неуверенных, чуть гнусавых нот. Сара наклонила голову.

– Он совершенствуется.

– У него есть мотивация, – ответила женщина-мудрец. – Я думала, он выберет инструмент попроще, типа флейты или виолы. Но он достал из музейной витрины дульцимер и, кажется, получает глубокое удовлетворение, дергая его за струны. Им проще овладеть, и он может петь, когда мелодия оживляет его память. Ну, к путешествию он готов, поэтому, – она глубоко вздохнула, выглядя уставшей и очень старой, – передай Лестеру и остальным их премудростям мой привет. Скажи, чтобы вели себя достойно.

Сара наклонилась и поцеловала Ариану в щеку.

– Обязательно.

Отставной мудрец с неожиданной силой сжала ее руку.

– Благополучного пути, дитя. Пусть Ифни выбрасывает тебе только шестерки.

– Благополучного дома, – тоже благословением ответила Сара. – Пусть Ифни выбросит вам долгую жизнь.

Шимп спустил кресло Арианы с трапа и повез к удобствам вечернего огня. А у Сары уже вошло в привычку сомневаться, увидит ли она когда-нибудь снова того, с кем расстается.

Капитан приказал отдать концы и начал осторожно выводить корабль из-под маскировки. У перил к Саре присоединились Джоп и Ульгор, а также несколько мрачных библиотекарей, которые должны были везти драгоценный груз в опасности дикой местности. Вскоре колеса с лопатками заработали в спокойном ритме, преодолевая течение Бибура.

Незнакомец продолжал сосредоточенно играть. Склонившись к маленькому клинообразному инструменту, он бил по его струнам двумя деревянными молоточками, часто сбиваясь и фальшивя, но излучая оживление и страсть. Музыка сопровождала горькие и сладкие воспоминания: Сара смотрела, как мимо проплывает могучая крепость с ее многооконными залами. Каменная крыша над ней казалась нависшим кулаком бога.

Вернусь ли я сюда?

Вскоре они миновали западный край вырезанного лазером камня – территорию мульчи. Сегодня здесь нет похорон, маленькие субтреки деловито не пожирают плоть, готовя белые кости к отправке в море. Но в полутьме Сара разглядела на берегу одинокую фигуру. Человек, высокий, прямой, с гривой серебристо-белых волос, слегка опирался на трость, хотя казался совсем не слабым. У Сары перехватило дыхание.

Мудрец Теин кивнул – дружественный, даже горячий жест для такого сдержанного человека. Потом, к удивлению Сары, поднял руку в прощальном пожелании добра.

В последний момент она сдалась и тоже подняла руку. Мир, подумала она.

Вскоре Библос остался за кормой, поглощенный сгущающейся ночью. Незнакомец поблизости запел песню о путешествии, из которого не возвращаются. И хотя Сара знала, что песня выражает его собственное чувство потери и одиночества, она сладко и болезненно соответствовала противоречиям в сердце девушки.

Ибо я ухожу за темный горизонт И никогда не узнаю твоего имени…

Катящийся г'кек, ты можешь скакать по пересеченной местности? Груда треки, можешь ли ты сплести ковер или овладеть искусством огня? Королевский квуэн, будешь ли ты возделывать лесистые плоскогорья? Можешь лечить прикосновением? Моряк хун, можешь ли ты жить на равнинах или катиться по высоко натянутому проводу? Ур, живущий на равнине, готов ли ты плыть в море или делать бумагу из размочаленного тряпья? Вновь прибывший человек, знаешь ли ты этот мир? Можешь ли ты соткать, сложить песню Джиджо?

Согласны ли вы все следовать по тропе, проложенной блаженными глейверами? По тропе прощения, ведущей к забвению? Если согласны, запомните: вы часть союза, большего, чем сумма его частей.

Свиток Яйца (неофициальный)

Я не жаловался на свою позицию – в тесноте сзади, далеко от окна. Во всяком случае, не во время долгого спуска вдоль стены утеса, когда море становилось все ближе и ближе. В конце концов эту часть пути я уже видел, а остальные нет. Но как только мы коснулись воды и мои друзья начали охать и ахать над тем, что видели в окно, я понемногу приходил в негодование. К тому же это мешало мне как писателю: ведь мне потом придется все это описывать для своих читателей. В лучшем случае я мог разглядеть только узкую синюю полоску над головами своих сверстников.

Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что мог бы решить эту проблему несколькими способами.

Во– первых, я мог бы солгать. Я хочу сказать, что еще не решил, буду ли писать роман, а, по словам мистера Хайнца, всякая художественная литература -это разновидность лжи. В своем варианте я просто могу придумать окно и на корме. И мой герой сможет описать все, что я знаю только по возгласам остальных. Или я могу написать, что вместе со всеми находился впереди у окна. В литературе ты можешь стать капитаном, если захочешь.