Талер чернокнижника - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 53

– О чем это вы?

– Я имею ввиду опознание. Оно вам нужно было, как пятое колесо до воза. Вы просто хотели скрыть от меня, что у вас давно лежит в папке отчет, где черным по белому расписаны все мои маршруты и дела.

– И все равно вы замешаны в этих делах, – с неподражаемым упрямством сказал Ляхов; похоже, внутри он даже не кипел, а бурлил как лава перед извержением вулкана.

Я не стал больше драконить опера – вдруг от мстительной злости он не станет выполнять приказ начальства и отправит меня обратно в камеру? – и промолчал. Вежливо попрощавшись, я покинул кабинет Ляхова, и едва не бегом спустился на первый этаж управления внутренних дел.

Вечерело…

Я ехал в троллейбусе и думал: «Как могли оказаться отпечатки моих пальцев в квартире Хамовича? На чем я мог их оставить? Да еще так, что до них не дотянулась тряпка уборщицы…» Это был нелегкий вопрос.

В конечном итоге я решил, что задачка эта явно не для среднего ума. Возможно, я и впрямь что-то там трогал руками, – скорее всего, понравившиеся мне старинные бронзовые канделябры в прихожей – но точно поручиться за это не мог.

В тот момент меня переклинило на рудничном талере; все мои мысли были с ним, и я мало что замечал, а тем более – запомнил.

У своего подъезда я вдруг резко тормознул, словно наткнулся на невидимую стену. Это было странное, доселе не испытанное чувство. Чья-то чужая воля властно вторглась в мой мозг и начала там шебаршиться, словно что-то выискивая.

Я резко обернулся – и поймал взгляд человека, который стоял на противоположной стороне улицы. Несмотря на то, что он был далеко от меня, мне показалось, что я где-то его видел.

Поняв, что я засек его, человек отвернулся и торопливо засеменил прочь. Судя по тому, как он шел, человек был немолод, и быстрая ходьба давалась ему нелегко.

Ментовский топтун? Может быть. Ну и хрен с ним. Если нашим органам делать больше нечего, пусть упражняются на мне. Больше я не буду доставлять им больших хлопот. Закроюсь в квартире и начну работать над монографией по нумизматике, которую давно обещал одному солидному журналу.

Иногда на меня находил такой стих, и я брался за перо – пардон, садился за компьютер, и кропал статейки по коллекционированию монет. Это из меня рвались наружу дедовские и отцовские гены исследователя и ученого, не совсем еще задавленные мещанской ленью. Но такие вдохновенные порывы случались у меня очень редко.

И только стоя под горячим душем – такого балдежа мне еще не доводилось испытывать; для этого стоило немного посидеть на тюремных нарах – я вспомнил, где видел этого типа.

Это «лозоходец»! Только теперь он был одет по-другому, но все равно в старье, а на голове у него, вместо колпака, красовался огромный бархатный берет с небольшим пестрым перышком и каким-то значком.

Да это был тот самый старик. Его длинный унылый нос и гипнотизирующий взгляд забыть невозможно. И теперь я почему-то совсем уверился в том, что он не имеет никакого отношения к правоохранительным органам.

Во-первых, таких древних старцев там не держат. (Если, конечно, он не загримирован). Но кто тогда этот хмырь? И что ему было нужно в нашем доме? Может, это он грохнул Хамовича? Эта блудливая мыслишка возникла тогда, когда я брился. А что: пришел с общеизвестным паролем «Подайте, Христа ради», Хамович открыл входную дверь, чтобы дать ему копеечку, а может, и стольник, и «лозоходец» разделал банкира, как Бог черепаху.

Чушь собачья! Во-первых, Хам Хамыч не страдал человеколюбием и был жаден до неприличия, во-вторых, мог согнуть старика одной левой, а в-третьих, незнакомому человеку дверь он никогда не открыл бы.

И самое главное – если кто-то и приходил к нему домой, то только по предварительной договоренности.

Мне доводилось несколько раз слышать переговоры Хамовича с гостями, которые он вел по домофону. И должен доложить, что покойный банкир впускал их в подъезд только после того, как точно убеждался, что это свои люди.

Так ничего толкового и не придумав, я прошел на кухню, потому что у меня разыгрался просто зверский аппетит, и начал быстро сооружать себе холостяцкий ужин – яичницу с беконом.

Телефонный звонок раздался, когда я заваривал чай. Вернее, это был даже не звонок, а зуммер. У меня стояли два телефона: один современный, кнопочный, а второй – с наборным диском – засекреченный, оставшийся в наследство от деда.

Когда мой дедуля ушел в мир иной, мы не стали отказываться от этой телефонной точки, благо платить за нее нужно было сущий мизер, притом деньги я вносил авансом, сразу за год. Главная ценность этого телефонного номера заключалась в том, что он нигде не значился. То есть, не числился в официальной базе данных. И мы могли говорить по нему о чем угодно без опасения быть подслушанными.

А у меня в последнее время появились небезосновательные опасения, что кнопочный телефон ретивый Ляхов поставил на прослушку. О чем я и сообщил отцу, когда мы с ним беседовали.

Я поднял трубку и услышал голос бати.

– Ты уже дома? – задал он глупый вопрос; наверное, от большого волнения.

– Нет, папа, я еще там.

– Перестань ерничать! Расскажи, что случилось.

– Разве ты не знаешь? Тогда как меня вытащили из СИЗО? Вдруг я и впрямь маньяк, которого обязательно нужно держать под замком.

– Перестань! Раз тебя выпустили, значит, ты не виновен. В противном случае даже мой друг-генерал не помог бы.

– Как хорошо иметь такого отца…

– Ты о чем?

– Должен тебе доложить, что человек без связей на моем месте торчал бы в камере как минимум месяц.

– Ты расскажешь, что натворил, или нет!?

– А что Лукич тебе рассказал?

– Он много чего наболтал. Балаболка твой Лукич. У меня волосы дыбом встали от его разговоров. Даже сердце прихватило. Хорошо, что корвалол был под рукой.

– Прости, папа. Так получилось… Трагическое совпадение.

И я рассказал отцу про убийство Князя. Я не утаил от него ни единого факта, ни единой своей мысли. Он должен был знать все, в том числе и полную историю рудничного талера. А кому еще расскажешь о самых сокровенных тайнах, как не родному человеку?

А еще я вдруг почувствовал себя маленьким-маленьким и совершенно беззащитным. И мне захотелось, как в детстве, прижаться к отцовской груди и отгородиться от всего мира его широкими ладонями, которые казались мне тогда самым надежным укрытием.

– Я говорил, что будет еще убийство, – очень серьезно сказал отец. – К несчастью, я оказался прав. Однако, что-то здесь не так… Не вяжется. Непонятно…

– Что именно?

– Меня подвела интуиция.