Невеста из USA - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 69

Не могу сказать, доводился ли он каким-нибудь родственником - ближним или дальним - известному атаману-анархисту времен Гражданской войны батьке Махно, однако натура у него была, что ни есть, крутая и анархическая.

Первый раз Остап Гнатович сел за политику - еще в пятидесятом, при Сталине, совсем молодым. Как истинный хохол, он обладал незаурядным чувством юмора, которое и привело его в лагеря.

Однажды он не удержался (молодо-зелено) и рассказал какую-то хохму про партийных товарищей, а через неделю к его хате подъехал «воронок» и несчастного «юмориста» загнали туда, где даже Макар не пасет своих телят, потому что там вечная мерзлота, притом на четыре года.

В зоне он стакнулся с деловыми. Как все это происходило, история умалчивает. Но я подозреваю, что первопричиной признания Остапа Гнатовича в воровской среде были его пудовые кулаки.

Уже в юности он мог убить быка одним ударом кулака в лоб. А все потому, что сызмальства работал в кузнице, под руководством отца, тоже не обделенного силой.

Остап Гнатович получил в лагерях кличку Довбня, что вполне соответствовала и его внешнему виду, - он был невысок, но кряжист, как дуб, - и его внутренней сути. (Довбней на украинском языке называют увесистую деревянную колотушку).

После выхода на свободу новоиспеченный деловой окунулся в воровскую жизнь по самые уши. Постепенно Остап Гнатович стал весьма удачливым гопстопником*, потому что другой воровской «профессии» (например, вора-карманника) его так и не смогли обучить - уж больно лапищи у Довбни были большими. Да и хитрости тогда в нем было маловато. Остап Гнатович всегда пер напролом, как взбесившийся бык.

В очередной раз его захомутали в середине шестидесятых. Он получил «червонец» и отсидел от звонка до звонка. Из зоны Довбня вышел уже непререкаемым воровским авторитетом, хотя на вора «в законе» короноваться отказался.

*Гопстопник - грабитель (жарг.)

Я ехал к Довбне потому, что за ним был должок - однажды мне довелось здорово выручить его племянника. Иначе пацан загудел бы в тюрьму лет на семь. Его пытались подставить, и разбираться в этом мутном деле пришлось нашему О.С.А.

Нас остановили, когда мы сворачивали к дому Остапа Гнатовича. Он жил в конце узкого переулка.

Его хата (еще раз подчеркну - именно крестьянская хата, а не городской дом) утопала в зелени большого сада. Был у Довбни и небольшой огород, где он выращивал огурцы, помидоры и разную зелень - без нитратов. Остап Гнатович очень ревностно относился к своему здоровью.

- Видите, знак? - «Народный контролер» показал Михеичу на «кирпич», прилепленный на покосившемся заборе у въезда в переулок.

- А как же? - Михеич доброжелательно улыбнулся. - Но, я думаю, что это просто чья-то шутка.

- Шутка, говорите? - Приблатненный парнишка с наглыми голубыми глазами показал свои удивительно белые и ровные зубы; ну прямо тебе голливудский герой, этот… как его… - Ди Каприо. - Ну, тогда езжайте. Убедитесь… какие у нас тут шутники.

- Хлопец! - позвал я хохлацкому «Ди Каприо». - Ты поди к Остапу Гнатовичу и скажи, что к нему на рандеву пожаловал Сильвер.

- Сильвер? - На живой физиономии парнишки появилось озадаченное выражение. - Но это же…

- Да вижу я, вижу, что ты шибко грамотный. Даже «Остров сокровищ» прочитал. Нет у меня деревянной ноги. Беги, беги, отрок. Мы подождем.

Парнишка бежать не стал, а неторопливо удалился, всем своим независимым видом показывая, кто тут хозяин.

- Может, все-таки поедем? - спросил Михеич. - Что у них там, пулемет стоит?

Я ухмыльнулся и ответил:

- Еще хуже. Милицейский «еж» перекинут через дорогу и замаскирован в пыли. Если есть желание пробить все четыре колеса - езжай. Будешь потом часа два резину клеить. А мы домой пойдем пешком.

- Ишь ты, как берегут твоего Остапа Гнатовича… Что это за фигура такая козырная?

- Тебе разве не приходилось слышать это имя в твою бытность защитником столпов отечества?

- Да вроде нет…

- А кликуха Довбня тебе о чем-нибудь говорит?

- Иди ты! Так это мы…

- Ну да. Едем к атаману хуторских в гости. Правда, не знаю, примет ли он нас…

- Примет, - угрюмо сказал Влад. - Мы настоим.

- Кто бы сомневался… - Я коротко хохотнул.

Понятное дело, что примет. Куда он денется. Нас не остановит хуторская шпана. Пойдем напролом. А все потому, что без помощи Довбни мой замысел может оказаться пшиком.

Парнишка немного задержался. Я уже грешным делом начал подумывать, а не забыл ли старый бандер* мое имя?

Наш посланец появился не один; еще двое таких же, как он, башибузуков принялись освобождать переулок от заградительного «ежа», который смахивал на длинную змею с шипами на спине.

- Остап Гнатович вас приглашают, - церемонно сказал парнишка и довольно элегантным жестом указал на въезд в переулок.

Похоже, его учили на карманника. У парня были отточенные, вкрадчивые движения и очень гибкие, беспокойные руки.

*Бандер - бандит (жарг.)

У ворот нас уже ждал «эскорт» - два здоровяка в пиджаках, под которыми угадывались стволы.

- Кто из вас Сильвер? - спросил один из них.

- Май нейм из Стас Сильверстов, - сказал я весело и спросил: - Шмон будет?

- А как же. Идешь только ты. Сам. Остальные ждут здесь.

- О`кей. Осторожность мать мудрости. Только не щекочите! Я боюсь щекотки.

- Не переживай. Мы нежненько…

Бугаи осклабились и один из них начал щупать меня, как девку. Я терпеливо дожидался конца этой обязательной во владениях Довбни процедуры.

Второй охранник немного отступил (так, чтобы держать всех нас в поле зрения) и держал правую руку полусогнутой - чтобы в случае надобности быстро достать оружие.

- Нормально, - резюмировал тот, что меня обыскивал. - Проходи.

- Вы тут моих парней не обижайте, - сказал я с нажимом. - А то они очень нервные.

- О чем базар. У нас гость - это святое.

- Ну-ну, - сказал я с сомнением, бросил взгляд на бесстрастное лицо Влада (ох, лучше бы его никто не вздумал кантовать!), и пошел по вымощенной тротуарной плиткой дорожке к хате, где на высоком крыльце меня уже ждал Остап Гнатович.

- Шоб мине лопнуть! - воскликнул он, благожелательно улыбаясь в длинные казацкие усы. - Чи мои очи брешуть, чи это правда? Ей богу, Стасик! Ну, здорово, казак!

Мы обнялись.

Нужно сказать, что я не готов был к такому бурному изъявлению чувств, а потому немного замешкался и не успел напрячь мышцы. Объятья Остапа Гнатовича были сродни тискам матерого удава. У меня даже кости затрещали.

- Э-эй, Ос-с…стап Гна-а…атович! Отпусти, задавишь!