Меч Вайу - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 81

Перед вечером дозоры у главных ворот Атейополиса подняли тревогу; Марсагет в сопровождении военачальников поспешил на валы.

От лагеря Дамаса по направлению к главным воротам медленным шагом двигалась небольшая группа воинов. Холеные, рослые жеребцы в богатой сбруе, сверкающее украшениями воинское облачение, дорогие эллинские шлемы на головах – все указывало на знатность и богатство всадников.

Впереди ехали двое: закованный в железо военачальник в коротком синем плаще с меховой оторочкой по низу и на горловине и худощавый юноша-оруженосец с длинным копьем в руках. Привязанные к наконечнику копья длинные разноцветные ленты, в основном белые и красные, струились на ветру.

Настороженно и зло смотрели сколоты на сармат; когда они приблизились настолько, что стали отчетливо видны их лица, лучники на валах зашевелились, потянулись в колчаны за стрелками.

– Отставить! – прикрикнул Марсагет, многозначительно переглянувшись со своими приближенными. – Это парламентеры.

Сарматы заметили угрожающие приготовления воинов на валах, но даже не попробовали предупредить криком о своих намерениях. Их невозмутимость и бесстрашие поневоле вызывали уважение – кто-кто, а они хорошо знали меткость лучников сколотов; на таком расстоянии их уже не спасли бы ни панцири, ни щиты. Только их предводитель презрительно ухмыльнулся в длинные усы – это был Карзоазос – и, немного помедлив, вскинул вверх правую руку раскрытой ладонью в сторону защитников Старого Города.

Вскоре парламентарии сармат были у ворот. Карзоазос, заметив внушительную фигуру.

Марсагета, приветствовал его:

– Великому вождю сколотов от Карзоазоса поклон!

– Привет тебе, Карзоазос, – сдержанно ответил Марсагет. – С чем пожаловал?

– Негоже нам свои слова ветру поверять. Прикажи открыть ворота, вождь.

– Для друзей, Карзоазос, ворота Старого Города всегда открыты. Ты в этом в свое время убедился. Но врагам сколоты по доброй воле ворота не открывают. Говори, чего ты хочешь? Я еще не так стар, чтобы твои слова пролетели мимо моих ушей.

– Ты не почитаешь законы предков, Марсагет. Враги мы только на поле брани. Здесь я твой гость.

– Хозяин имеет право принимать гостей, где ему заблагорассудится. Ты стоишь на моей земле и тебе должно быть этого достаточно. Если ты находишь в этом обиду, пусть нас рассудят боги.

– Ладно, – Карзоазос подъехал поближе. – Может, ты и прав. У меня к тебе предложение от нашего вождя Дамаса.

– Слушаю.

– Великий вождь языгов Дамас предлагает следующее: так как ваше положение безнадежно, и мы все равно возьмем Старый Город, во избежание дальнейшего кровопролития ты со своими воинами должен покинуть Атейополис и уйти за Данаприс [107] . Возьмете с собой оружие и часть съестных припасов, а также семьи. Перед уходом можете похоронить павших воинов и справить похоронную тризну. Чтобы не было сомнений в наших намерениях, мы отведем войска в глубь степи на расстояние дневного перехода.

– Это все? – голос Марсагета подрагивал от сдерживаемого гнева.

– Нет. Если ты принимаешь наши условия, остается последнее – вы оставите в Старом Городе всех рабов и заплатите нам выкуп. Думаю, это вполне приемлемо, вождь. За Данаприсом места больше чем достаточно для твоего племени. Зачем тебе цепляться за эти развали- ны? – Карзоазос с презрением ткнул нагайкой в сторону валов.

– Карзоазос, я отвечу коротко. Здесь могилы наших предков. Здесь мы родились, жили и умрем, если на то будет воля богов. Я все сказал.

– Подумай, Марсагет, пока есть время.

– Мы не трава перекати-поле – ей все равно, где пустить корни. Мы сколоты! И наши корни здесь. Атейополис – древняя столица наших предков. Вы пришли взять то, что вам не принадлежит, и пока мы живы, не будет принадлежать. Так и передай Дамасу.

– Хорошо, – Карзоазос был разочарован, но в то же время в душе соглашался со словами Марсагета: он поступил бы точно так же.

– Прощай, Марсагет, – сдержанно, с уважением склонил голову алан, поворачивая коня.

– Прощай, Карзоазос…

Сарматы неторопливо двинулись в обратный путь. Сколоты долго провожали их взглядами, не решаясь нарушить мрачную тишину. Все были согласны с решением вождя, но кто перед неотвратимым остается спокойным?

Абарис едва дождался темноты. Опия, после ужина не отходившая от него ни на шаг, с трудом сдержалась, чтобы не пустить при нем злую слезу ревности: сын был невнимателен к ее ласковым словам, он вообще ее не слушал, порываясь уединиться. Причина этому ей была ясна – негодная простолюдинка обворовала ее, присвоив самое дорогое для матери – сердце сына!

Холодно простившись с Абарисом, она поспешила в свою спальню, где, отхлестав по щекам ни в чем не повинных служанок, выгнала их, не позволив раздеть себя, и упала на ложе, обливаясь слезами. А Абарис тем временем торопился к знакомой хижине кузнеца Тимна. Впрочем, теперь жилищем его семьи служили две землянки, и плетня уже давно не было, и кустарник извели на дрова, но до боли знакомые переулки он мог пройти с закрытыми глазами.

Возле разрушенного двора кузнеца Абарис сбавил ход; медленно ступая по улочке, он даже боялся повернуть голову, чтобы взглянуть на едва чернеющие в темноте холмики землянок. Чувствуя, как тревожно защемило сердце, он просунул руки за отворот рубахи и крепко сжал свой оберег – подаренную Майосарой фигурку Аргимпасы. Мысленно творя молитву, он неустанно повторял призыв: выйди! услышь! я здесь!

Вдруг чья-то темная фигурка обрисовалась в темноте на его пути, словно призрачное видение ночи.

– Майосара!

– Абарис…

И девушка с тихим стоном радости упала на широкую грудь любимого…

Мы оставим влюбленных, им есть о чем поговорить; да и что нового может узнать невольный соглядатай долгожданного свидания? Слова любви во все века звучали одинаково, и не стоит их повторять, ибо нет на свете более сокровенного, чем это святое чувство, и нет ничего более тайного, чем хорошо известные всем признания и ласки двух любящих сердец.

Однако, возвратимся на валы, где бодрствуют дозорные сколотов. Туманная темень растворила знакомые очертания окрестностей Старого Города, приглушила все звуки; на расстоянии десяти шагов воины не могли различить друг друга, и тем напряженней всматривались и вслушивались они в пугающую черноту ночи, изредка пуская зажигательные стрелы к подножию валов – коварный враг не дремлет, и кто знает, что в себе таит мертвая тишина ночной поры.

Лик, которому удалось днем немного вздремнуть, тоже нес дозорную службу – отпросился у Марсагета, чтобы подменить старшего брата. Он неторопливо расхаживал по гребню вала, с гордостью поглаживая рукоять акинака – сам Радамасевс позаботился о юном телохранителе. Марсагета, так отважно сражавшегося с сарматами, подарив Лику чудесный клинок в дорогих ножнах.