Книги нового солнца - читать онлайн книгу. Автор: Джин Вулф cтр.№ 48

Та голова, что говорила со мной, улыбнулась.

— Твое желание самым чудесным образом совпадает с моими намерениями, в тебе уместно все, даже одежда, и мне это нравится. Я как раз собирался пригласить тебя туда, где еда и питье в изобилии. Следуй за мной.

В тех обстоятельствах я последовал бы куда угодно за всяким, кто пообещал бы мне воду. Теперь же я пытаюсь себя убедить, что пошел из любопытства, в надежде раскрыть тайну гигантских катафрактов; но, роясь в воспоминаниях о том дне, не нахожу ничего, кроме отчаяния и жажды. Перед мысленным взором струились серебряные нити водопада у дома Касдо, бил Пророческий Фонтан Обители Абсолюта и несся поток из открытого мною шлюза Винкулы на вершине скалы в Траксе.

Двуглавый человек шествовал впереди меня спокойно и уверенно, нимало не сомневаясь в том, что я следую за ним и не собираюсь атаковать его сзади. Повернув за угол, я впервые обнаружил, что мы находимся вовсе не на знакомой радиальной улице, ведущей к круглому зданию. Но теперь оно возникло прямо перед нами. Дверь — не та, в которую входили мы с малышом Северьяном — была, как и прежде, открыта. Мы вошли внутрь.

— Вот мы и пришли, — сказала говорящая голова. — Залезай.

Мой провожатый махнул рукой в сторону похожего на лодку предмета, обтянутого изнутри тканью наподобие лотосовидной лодки в саду Автарха; только эта была предназначена для плавания не по воде, а по воздуху. Когда я дотронулся До планшира, лодка затряслась и закачалась, хотя я едва коснулся ее.

— Это, должно быть, флайер, — сказал я. — Мне никогда не доводилось видеть его так близко.

— Против настоящего флайера этот все равно что, скажем, воробей против стрижа. Или крот, или игрушечная птичка, которую ребятня гоняет ракетками. Учтивость, однако, требует, чтобы ты сел в него первым. Уверяю, никакой опасности нет.

Несмотря на его увещевания, я отпрянул. В этом судне было что-то таинственное, и я не мог заставить себя занести в него ногу.

— Я пришел из Нессуса, с восточного берега Гьолла, — сказал я, — и там нас учили, что почетный член любого экипажа ступает на борт последним и первым покидает его.

— Именно, — отвечала говорящая голова, и, прежде чем я сообразил, что происходит, двуглавый человек обхватил меня за талию и закинул в лодку, как я мог бы закинуть ребенка. Лодка слегка осела и закачалась под тяжестью моего тела, а через миг отчаянно заскрипела — это двуглавый вскочил в нее позади меня. — Или ты возомнил себя выше меня?

Он прошептал какие-то слова, и судно двинулось с места. Поначалу оно скользило медленно, но постепенно начало набирать скорость.

— Истинная учтивость, — рассуждал он, — должна быть достойна своего имени. Ибо лишь в ней заключена правда. Когда плебей преклоняет колени перед монархом, он отдает свою голову во власть последнего. Он знает, что его властелин может отсечь ее, если пожелает. Простолюдины говорят — или скорее говаривали в старые добрые времена, — что во мне нет любви к правде. Правда, однако, в том, что именно правду я и люблю: открытое признание факта.

Все это время мы лежали, растянувшись, на дне лодки, почти вплотную друг к другу — расстояние между нами было не шире ладони. Голова-идиот по имени Пьятон таращила на меня глаза и бормотала что-то нечленораздельное.

Я попытался сесть. Двуглавый схватил меня железной хваткой и потянул назад.

— Это опасно. Такие суда рассчитаны на то, чтоб в них лежали. Ты же не хочешь потерять свою голову? Поверь мне, это ничуть не лучше, чем иметь лишнюю.

Лодка наклонилась вперед и нырнула в темноту. На миг я испугался, что мы вот-вот разобьемся, но это ощущение сменилось опьянением скорости, напомнившим мне детство, когда мы катались зимой на еловых лапах между мавзолеями. Привыкнув к стремительному движению, я спросил:

— Ты и родился таким, каков сейчас? Или Пьятон каким-то образом очутился на тебе позднее?

Я начинал понимать, что моя жизнь будет зависеть от того, много ли мне удастся узнать об этом странном существе. Говорящая голова расхохоталась.

— Меня зовут Тифон. Можешь так меня и называть. Ты слыхал обо мне? Когда-то я правил этой планетой и многими другими.

Я был уверен, что он лжет, и ответил:

— Слухи о тебе все еще живы… Тифон.

Он снова расхохотался.

— А ты был готов назвать меня Владыкой или иным подобным именем? Тебе это еще предстоит. Нет, я не был рожден таким, я вообще не был рожден в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово. И Пьятон не был приращен ко мне. Это я был привит к нему. Что ты на это скажешь?

Лодка неслась так стремительно, что воздух свистел у нас над головами, однако спуск уже не казался таким крутым, как раньше. Когда я снова заговорил, лодка уже шла ровно.

— Ты сам пожелал этого? — Таков был мой приказ.

— Но это странно. Зачем тебе это понадобилось?

— Чтобы жить, разумеется. — Хотя Тифон находился менее чем в кубите от меня, я не мог разглядеть в темноте ни одного лица. — Всякая жизнь борется за свое сохранение — это мы называем Законом Существования. Видишь ли, наши тела умирают задолго до нас. Справедливо было бы утверждать, что мы умираем только потому, что умирают они. Мои врачи — разумеется, это были лучшие врачи многих миров — сказали мне, что я мог бы получить новое тело, и их первоначальное намерение состояло в том, чтобы вложить мой мозг в другой череп, предварительно очищенный от прежнего содержимого. Замечаешь порочность такого решения?

Я искренне сомневался в серьезности его слов, однако ответил, что ничего такого не замечаю.

— Лицо, мое лицо! Я бы утратил свое лицо, то, перед которым люди привыкли склоняться! — В темноте его рука схватила мою. — Я сказал врачам, что не согласен. Тогда один из них предложил пересадить всю голову целиком. Он сказал, что это даже упростит им задачу, поскольку сложная нервная система, управляющая зрением и речью, не будет затронута. Я обещал ему палатинат в случае успеха.

— Рискну предположить… — начал я. Тифон опять рассмеялся.

— Что разумнее было бы снять с нового тела прежнюю голову. Да я и сам так считал. Но технология создания нервных соединений оказалась весьма сложной, и поэтому мой врач предложил лучший выход — я обеспечил ему проведение всех экспериментов, — а именно: перенести хирургическим путем лишь сознательные функции. Впоследствии бессознательные перенеслись ко мне сами собой. После этого можно было ампутировать старую голову. Конечно, остался бы шрам, но его можно было скрыть под рубашкой.

— Однако была допущена какая-то оплошность? Я успел отодвинуться от него, насколько позволяло узкое дно лодки.

— Дело было за временем. — Жесткая, неумолимая энергия, звучавшая в его голосе, постепенно ослабевала. — Пьятон был одним из моих рабов — не самым крупным, но никто не мог сравниться с ним силой. Мы всех подвергли испытаниям. Мне и в голову не пришло, что у человека с его физической мощью столь же мощной окажется связь функций всего организма с сердцем.