Все дороги ведут в Рим - читать онлайн книгу. Автор: Роман Буревой cтр.№ 23

Крот пожал плечами.

– Удрал, – предположил Кумий. Он снова был в свите. Обнимался с каждым. Даже с Философом.

Двое спасённых ехали во второй машине следом за пурпурной «триремой» императора. Время от времени Муций начинал приветственно размахивать руками в надежде, что Август заметит его изъявления признательности. Зато Корв старался держаться солидно, с достоинством, и лишь время от времени утирал предательски влажнеющие глаза.

– Что будет с этими ребятами теперь? – спросил Философ.

– Я их отправлю на Крит. Всех, кроме Кумия, разумеется. Этого оставлю при себе. Он меня веселит. А тебя нет?

– На Крит? Зачем?

– Пусть составят компанию Норме Галликан. Старушке там скучно. Она шлёт мне такие чудесные письма, не замечая, что время эпистолярной борьбы прошло.

– Ты переписываешься с Нормой Галликан? – изумился Философ.

– А почему бы и нет? По особому каналу, разумеется. Как ты думаешь, на какие деньги Норма Галликан живёт на Крите? На работах по реставрации дворца Миноса она вряд ли может заработать больше двухсот сестерциев в месяц. Я посылаю ей деньги и книги. А она мне шлёт письма. Пытается убедить меня отказаться от пороков. Она ведь считает, что я очень порочен. Очень. Но продолжает убеждать. А я описываю ей все мои безумства – настоящие и мнимые. Все мои Венерины похождения, все наслаждения, тайные порывы души. И её это нисколько не коробит. Она не оставляет надежды вернуть меня на путь добродетели. А я с этого пути стараюсь свернуть. Думаю, она читает мои письма с большим удовольствием. Она недурно рассуждает о многом. Кроме секса, разумеется. И современной музыки. В музыке она ничего не понимает. Так что пусть воспитывает этих ребят. – Август кивнул в сторону второй машины. – Корв и Муций ей понравятся. Хорошие парни. Не хочешь написать Норме письмо, Философ? Думаю, тебе есть что сказать старушенции.

– Она не так уж стара, – задумчиво произнёс Философ.

– Твоих лет, надо полагать. Может, чуть старше. Но упорная, не сдаётся. Истинная римлянка. Упрямство – наше достоинство и наш порок. Помнишь, как Полибий говорил о нас, римлянах? «…Раз какая-нибудь цель поставлена, они считают для себя обязательным достигнуть её». Так что неудивительно, что Норма Галликан надеется перебороть Бенита. И у меня иногда мелькает шальная мысль: а вдруг ей это удастся?

– Ей это удастся, – сказал Философ твёрдо.

– О, не сомневаюсь. Лет через сто какой-нибудь новый Плутарх, возможно, правнук моего учителя, напишет жизнеописания Нормы Галликан и Элия Цезаря. А для контраста – Бенита и Постума. Звучит неплохо.

– Тебе нравится соседство Бенита? – спросил Философ.

– Меня не спросили, когда помещали мою юную особу под опеку диктатора. Так что теперь мы неразлучны. Мы рядом, связанные крепче, чем родством, телом самой Империи. И не тебе нас разлучить!

– Постум, прекрати свои дурацкие шуточки, – воскликнула Хлоя, заметив, как побледнел Философ.

– Я не сказал ничего дурного. Одну правду, чистую правду, которую так любит мой друг Философ. Мой раб Философ. А сейчас мы устроим пир. Пир по случаю спасения нашего боголюбимого Кумия. Кумий обожает пиры, не так ли?

– Обожаю, – поддакнул поэт. – Но сегодня у меня нет аппетита.

Только теперь все заметили, что он бледен до какого-то болезненного зеленоватого оттенка.

– Кумий, что с тобой? Неужто отравился вчера грибами?

– Арена… – только и выдавил Кумий и едва успел перегнуться через борт авто, как его вырвало.

– Фу, Кумий, – сморщился Постум. – Неужели ты ещё не привык к виду крови?

– Нет, – сказал тот со страдальческим выражением лица. – Я никого за свою жизнь не убил. И никого не хочу убивать. Я только пишу стихи.

– По-моему, это куда страшнее, – улыбнулся Постум. – А ты, Философ, не сочиняешь стихи?

– Нет, – ответил тот после паузы.

– Ну наконец-то я отыскал в тебе хоть какое-то достоинство, – рассмеялся император.

– Но он наверняка пишет прозу, – не удержалась от ехидной реплики Туллия.

– Проза – совсем иное дело. Проза похожа на длинное письмо к неизвестному адресату. Можно прочесть твоё письмо, Философ? Разумеется, там много нравственных поучений. Но парочку свежих мыслей тоже можно найти.

Философ молчал.

– К примеру, – продолжал Постум задумчиво, – «Проигравший ничего не решает»… Тебе нравится это высказывание?

– А ты не побоишься прочесть моё письмо?

– Не знаю, – отозвался Постум.

Вся компания первым делом отправилась в бани. Постум с молодёжью в терпидарий, а Меченый и Философ выбрали отделение пожарче. Когда Философ отворил дверь в кальдарий, то обнаружил, что там уже кто-то есть. Сквозь клубы пара угадывалась голова и плечи сидящего на скамье человека. Философ, подойдя, с изумлением обнаружил, что человек этот необыкновенно схож с ним, вот только на теле его нет ни одного шрама.

– Привет, Философ! – воскликнул двойник, поднял руку и тут же уронил её в изнеможении. – Присоединяйся.

– Что ты здесь делаешь?

– Живу здесь. Я почти не покидаю дворец, чтобы ребята Бенита меня не обнаружили. Но зато все время подле императора. Чуть что – и он призывает меня к себе. Ну да, – усмехнулся Гэл, – мне пришлось вместо тебя заняться воспитанием твоего сына, когда ты от него отказался.

– Теперь понимаю, почему Постум превратился в законченного негодяя, – прошептал Философ.

Он сбросил простыню, в которую был закутан, и погрузился в горячую ванну.

– Ты не прав, – вздохнул бывший гений. – Я внушал ему те же мысли, что когда-то внушал тебе. Только семена упали совсем на другую почву. Но всходы получились изумительные. Я горжусь своим произведением. Да ты и сам вскоре его оценишь. Кстати, с тех пор, как мы расстались, на твоём теле прибавилось шрамов. Ты сильно рискуешь, как видно. Не боишься, что клеймо Вера может не выдержать в самый неподходящий момент? Нить твой судьбы порвётся, и ты погибнешь мгновенно.

– Я ничего уже не боюсь, – отозвался Философ.

– Да, ты всегда был смел, помню.

Гэл поднялся, принял картинную позу.

– Я так же молод, как и двадцать лет назад. А ты? Ты похож на старую развалину. Фу, противно смотреть.

И Гэл, решив, что одержал внушительную победу, удалился из кальдария.

– Мерзавец, – сказал Меченый.

– Как ты думаешь, Квинт, что Гэл мог рассказать Постуму?

– Все рассказал. Все, что знал. Тебя это смущает? Тебе есть чего стыдится перед сыном?

– Наверное. Каждому есть чего стыдится.