Северная война - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Бондаренко cтр.№ 89

— Да, дела! — вздохнул Егор. — А почему я не вижу Антона Девиера, царского верного денщика?

— А его куда-то князь Ромодановский отправил по делам, то ли в Пермь, то ли севернее…

Тревожно пискнуло чувство опасности. Пискнуло и тут же затихло…

Наступил июнь 1703 года. Погода стояла достаточно теплая, но было пасмурно, время от времени из хмурых серых облаков и туч начинал капать ленивый и задумчивый дождик. Поэтому праздничные столы были накрыты не в парке — возле звонкого фонтана, как задумывалось ранее, а на крытой террасе, примыкающей к дому, с которой открывался великолепный вид на Неву, где у новенького каменного причала на речных волнах тихонько покачивались старенький бриг «Король» и годовалый трехмачтовый фрегат «Александр» — личный генерал-губернаторский корабль Егора, построенный, к тому же, на его собственные деньги.

Поводов для скромных дружеских посиделок обнаружилось сразу два. Во-первых, необходимо было отметить новоселье: наконец-то была окончательно достроена василеостровская загородная вилла семейства Меньшиковых. А во-вторых, Егоровой жене Саньке, то есть княгине Меньшиковой Александре Ивановне, исполнялось двадцать шесть лет.

На Васильевский остров были приглашены и дисциплинированно прибыли только самые близкие: главный морской инспектор Алешка Бровкин и его трехлетняя дочка Лиза, вице-адмирал Людвиг Лаудруп с женой Гердой и сыном Томасом, младшая сестра Герды Матильда вместе со своим женихом — подполковником охранной Службы Фролом Ивановым, командир первого батальона Екатерининского полка подполковник Ванька Ухов, комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев и комендант крепости Шлиссельбург полковник Прохор Погодин с супругой и пятью детьми.

А вот генерал-майор Василий Волков приехать не смог, так как во главе с пятнадцатитысячным воинским корпусом находился в Ливонии — готовился брать на шпагу город Митаву. Ждали, что из Москвы приедут и другие дорогие гости: царь Петр Алексеевич, Екатерина и их малолетняя дочь Елизавета, царевич Алексей, царевна Наталья и князь-кесарь Федор Ромодановский. Но совершенно неожиданно третьего дня от царя пришло короткое письмо, в котором он извещал, что все московские высокородные особы прибыть не смогут — «по важнецким причинам, про которые будет рассказано отдельно».

— Какое странное письмо! — обеспокоенно удивлялась Санька. — Рука-то точно — Петра Алексеевича, а вот слова — совсем и не его: чужие какие-то, холодные да казенные… Ты, Саша, часом, ничем не обидел государя?

— Да что ты такое говоришь? — недовольно передернул плечами Егор. — Какое там неудовольствие может быть? Город успешно строится, флот свободно плавает по всему Балтийскому морю, шведы отогнаны далеко и надежно, взяты с боем Выборг и Кексгольм…

— Ну не знаю, не знаю! — тяжело и неуверенно вздохнула жена. — Предчувствия у меня просто какие-то странные, очень нехорошие…

До начала праздничной трапезы оставалось еще больше часа, поэтому все присутствующие разбились на три равноценные группы, каждая из которых занялась своими важными делами.

Женщины первым делом удалились на кухню: контролировать и подгонять поваров, мучить их бесконечными и противоречащими друг другу советами, по очереди снимать пробы с наиболее важных и ответственных блюд. Выполнив сию важную миссию, благородные дамы дружной стайкой направились внутрь дома: наряжаться и прихорашиваться перед высокими венецианскими зеркалами.

Дети — во главе с неутомимым и хулиганистым двенадцатилетним Томасом Лаудрупом — с громким визгом носились по аллеям молодого парка, разбрызгивая во все стороны теплые дождевые лужи. За ними присматривали няньки и денщики — под руководством Николая Ухова, родного дядьки Ваньки Ухова. Старый Николай занимал нынче должность главного управителя всего этого загородного поместья Меньшиковых.

А мужчины, дымя своими трубками, собрались вокруг небольшого костерка, лениво горящего в центре идеально круглой, только с утра аккуратно выкошенной травянистой площадки. Некурящий Прохор Погодин, внимательно наблюдавший за детскими играми и забавами, спросил у Егора:

— Александр Данилович, смотрю, близняшки-то твои здесь, бегают, веселятся. А где же младшенький, Александр Александрович?

— На Москве остался наш Сашутка, — грустно вздохнув, ответил Егор. — Катеньке и Петруше уже по семь с половиной лет исполнилось, большие уже совсем, самостоятельные. А Шурику только четыре годика, да и болел он сильно по этой весне, простуды замучили мальца. Опять же, тесть мой, Иван Артемович Бровкин как-то постарел резко, загрустил совсем. А тут еще Алешка свою дочку Лизу забрал в эту поездку. Вот Сашутка и остался с дедом, чтобы старику было не так тоскливо…

— Александр Данилович! — обратился к нему маркиз Алешка, ставший после смерти своей жены Луизы чрезмерно серьезным и неулыбчивым. — Когда же будем штурмовать Нарвскую крепость? Принято уже решение?

— Да, братец, к пятнадцатому июля велено собираться к Нарве. Наши две дивизии подойдут с осадной артиллерией от Питербурха, Петр Алексеевич с отдельным корпусом подтянется со стороны Пскова. А Волкову Василию велено — после взятия Митавы — заняться Дерптом, то есть Юрьевым, если по-нашему…

— Господа! — неожиданно вмешался Лаудруп, хорошо освоивший за последние годы русский язык, указывая рукой на Неву. — К причалу швартуется «Апостол Петр». Я не велел ему этого делать. Сей фрегат должен был сейчас стоять в котлинском порту. В соответствии с моим приказом. Наверное, случилось что-то очень серьезное…

Егор вытащил из-за голенища ботфорта подзорную трубу, навел в нужном направлении. Действительно, со стороны Финского залива неторопливо подходил «Апостол Петр» — шестидесятичетырехпушечный фрегат, недавно спущенный на воду флагман русского военно-морского флота.

— Что ж, придется встретить неожиданных гостей! — решил Егор, тщательно выбивая свою курительную трубку о каблук ботфорта.

С борта замершего у причала «Апостола Петра» на пирс были переброшены длинные и крепкие сходни, по которым на берег стали торопливо спускаться солдаты в форме недавно созданной по Указу царя Московской дивизии — в полной боевой амуниции, с новенькими бельгийскими ружьями за плечами. У самого трапа замер — весь из себя гордый и независимый — подполковник Антон Девиер, демонстративно глядя в сторону и презрительно выпячивая вперед нижнюю губу.

«Опаньки! Сколько же их, человек сорок пять будет! Однако… — неприятно удивился внутренний голос. — Не иначе, совсем плохи дела наши, братец…»

— Как это прикажете понимать, господин подполковник? — гневно посверкивая своим единственным голубым глазом, глухо и недобро спросил Алешка Бровкин, обращаясь к Девиеру. — Что молчишь, сукин кот голландский? В морду захотел, гнида худосочная? Я к тебе обращаюсь…

По сходням забухало грузно и размеренно — под тяжестью уверенных шагов, знакомый раскатистый бас властно заявил: