Возмездие Эдварда Финнигана - читать онлайн книгу. Автор: Андерс Рослунд, Берге Хелльстрем cтр.№ 37

И никогда прежде не проходил у него по делу столь близкий ему человек.

Они были знакомы столько, сколько он себя помнил. Жили по соседству в Маркусвилле, вместе играли красными пожарными машинками в песочнице на общей детской площадке, учились в школе в одном классе, каждый день сидели бок о бок за одной партой, вместе играли в футбол в молодежных командах Маркусвилла, вместе мечтали о девчонках, забирались в зеленую комнату на чердаке и разглядывали порнографические журналы из мусорного бака старика Стивена, — разведали, когда тот выбрасывал их раз в две недели, когда приходил новый.

Потом приятели несколько отдалились друг от друга, когда Джон познакомился с Элизабет и уже трахался с ней по-настоящему, да еще он отсидел два срока в исправительной школе, оба раза за причинение особо тяжких.

Обоим было тогда всего семнадцать, но они уже знали, что их пути разойдутся.

Кевин стал ответственным оперативным сотрудником ФБР.

Джон был осужден за убийство.

Но Хаттон так по-настоящему и не понял, что там произошло. Конечно, Джон горячая голова и, казалось, сам искал драки, они ему словно нравились, но он был не из тех, кто сначала переспит с девчонкой, а потом пристрелит ее и преспокойно уйдет своей дорогой.

Хаттон поначалу навещал приятеля в тюрьме, хотел показать, что верен дружбе. Само собой, он приходил как частное лицо и не использовал своих полномочий, но все эти чертовы процедуры, которые надлежало проходить всякий раз, когда он туда отправлялся, — истерическая служба безопасности и сознание того, что ничего нельзя сказать, потому что все вокруг слушают и записывают; из-за этого у него быстро пропала охота заходить в это заведение, он появлялся там все реже, а в последние годы вообще перестал.

И вдруг Джон возьми и умри.

Конечно, Кевин собирался навестить его перед казнью. Он следил по газетам за рассмотрением прошений о помиловании, которые подавали Рубен и его адвокат, и понимал, что от губернатора милости ждать нечего: Джону суждено умереть от инъекции яда и своей смертью подтвердить, что Огайо в самом деле решил вернуться в статистические отчеты о приведенных в исполнение приговорах.

И вот он умер в камере.

Кевин крепче сжал руль, допил остатки тоника. Паршивое все это дело.

Он не больно-то ценит их дружбу, убедил он себя, настали новые времена, они не так много теперь друг для друга и значат, и посещения он прекратил потому, что их дружба сошла на нет, кончилась.

Он до сих пор это чувствует.

Кевин стоял тогда на кладбище и слушал священника и тех немногих, кто произносил короткие речи; и надо признать, что именно тогда ощутил, что, пока смотрит на похороны, в нем самом тоже что-то умирает.

Осталось сорок километров. Он прибавил скорость.

Не хочется опаздывать.

Сидя за рулем весьма дорогого автомобиля, он вдруг услыхал собственный смех, — он, Хаттон, мчит в ночи на скорости сто километров в час и хохочет в полном одиночестве и без всяких оснований для радости.

Надо радоваться, сказал он вслух.

Если ты на самом деле жив.

Только ничего из этого не выйдет. Понимаешь?

Какой-то зверек пробежал по краю дороги в лучах фар, Хаттон вздрогнул, подождал, пока довольно крупный заяц скроется в кустах, и снова прибавил скорость.

Господи, Джон, ведь тебя же осудили за убийство!

Ты отнял жизнь.

Значит, ты виновен.

Он звонил Линдону Робинсу, раньше, еще когда они отправлялись за Рубеном Фраем в Маркусвилл. Робинс работал главным врачом в тюрьме Маркусвилла в то время, когда умер Джон, теперь он живет в Колумбусе, служит главным врачом университетской клиники Огайо, больницы при университете, это где-то на 10-й авеню.

Они договорились встретиться в больнице в четыре часа ночи. Робинс спросил, не может ли это подождать до утра или даже лучше до полудня, но Кевин Хаттон не стал препираться, а просто сказал, что надеется застать Робинса у входа в клинику ровно в четыре ноль-ноль.

Линдон Робинс оказался рослым мужчиной, значительно выше Кевина, и к тому же еще и весьма плотным, так что тот решил, что врач, поджидающий его у входа в больницу, весит не меньше ста тридцати килограммов.

Они поздоровались, глаза у врача были усталые, волосы растрепанные, но держался он приветливо, терпеливо. Когда они вошли в большое здание клиники, Робинс указал на коридор, конец которого терялся вдали, и они шли по нему какое-то время, потом — дверь, два этажа вверх по лестнице и еще одна дверь.

В кабинете Робинса было тесно — громоздкий письменный стол и штабеля папок. Закрыв за собой дверь, Кевин безуспешно поискал взглядом, где бы сесть.

Казалось, комната не желает терпеть никого, кроме Робинса, его крупное тело заняло оставшееся пространство, стены прилегали к нему плотно, словно одежда. Доктор указал на табурет, стоявший посреди всего этого разора в углу у окна, Кевин наклонился, взялся за него и сел.

Линдон Робинс тяжело дышал, после прогулки по коридору и подъема по лестнице его, несмотря на январский мороз, прошиб пот.

— Кевин Хаттон, ответственный оперативный сотрудник, так?

— Верно.

— Чем могу быть полезен?

Голос Робинса звучал спокойно. И это спокойствие не было притворным, скрывающим волнение.

Кевин обычно сразу замечал, если что не так, любую тревогу — ее не услышать, но она все равно выдает себя. Но на этот раз ничего такого не было. Линдон Робинс вытер лоб салфеткой, улыбнулся, сказал именно то, что думал: он готов помочь.

— Да. Возможно, вы смогли бы мне помочь. Вот с этим.

Кевин Хаттон прихватил с собой тонкий портфель. Теперь он поднял его с пола, открыл и достал конверт с одним листком бумаги.

— Свидетельство о смерти. Более чем шестилетней давности. Заключенного звали Джон Мейер Фрай, он умер в тюрьме в Маркусвилле.

Робинс поискал очки для чтения, нашел их в кармане пиджака. Он взял у Кевина бумагу и прочитал.

— Да, это свидетельство о смерти. Так это из-за него мы сидим здесь среди ночи?

— Это ваша подпись?

— Да.

— Тогда мы сидим среди ночи из-за него.

Робинс еще раз прочел свидетельство, а потом махнул рукой:

— Я не понимаю. Я был главным врачом в уголовной тюрьме в Маркусвилле. Один человек умер, и я подписал свидетельство. В чем проблема?

— Проблема? Проблема в том, что этот человек, тот, кто скончался, в это самое время сидит в тюрьме в Стокгольме, то есть на севере Европы.

Крупный мужчина посмотрел на Кевина, на бумагу, которую все еще держал в руках, потом снова на Кевина.

— Теперь я ничего не понимаю.