Изверг - читать онлайн книгу. Автор: Андерс Рослунд, Берге Хелльстрем cтр.№ 31

— Мы не встречались. Свен Сундквист, инспектор уголовной полиции.

— Агнес Стеффанссон.

— Это Людвиг Эррфорс. Судмедэксперт. Он провел вскрытие Мари.

Вскрытие Мари.

Эти слова кричали им в лицо.

Ненавистные, разрывающие сердце, навсегда подводящие черту.

Двадцать четыре часа кошмара и надежды, кошмара и надежды, кошмара и надежды измучили их обоих. Вчера после полудня Фредрик оставил в детском саду человека, которым они дышали, и вот теперь в стерильной комнате Института судебной медицины они вместе увидят ее растерзанное тело и подтвердят, что это она.

Они обнимали друг друга.

Иногда люди обнимают друг друга крепко-крепко, до хруста в костях.

Лето словно оцепенело.

Духота, тяжело дышать.

Он этого не замечал. Он плакал.

Свен сосредоточился на слове «скоро», скоро воздух, скоро жизнь, скоро-скоро-скоро, нельзя ему сломаться перед теми, у кого вот только что сдали нервы, родители, обнимая друг друга, стояли возле стола и утвердительно кивнули, увидев ее лицо, отец поцеловал девочку в щеку, мать упала на нее, прижалась головой к простыне, он никогда еще не слышал таких рыданий, они оба умерли у него на глазах, и он пытался задержать взгляд над ними, на какой-нибудь точке стены, скоро прочь от стола, скоро вон из этой окаянной комнаты, скоро вверх-вверх-вверх по лестнице, на воздух, где нет запаха смерти.

Выходя, они обнимали друг друга, и после их ухода он бегом устремился вон, коридор, лестница, дверь, он плакал и не желал остановиться.

Эверт тоже поднялся наверх, подошел к нему, обнял за плечи.

— Я в машину. Подожду. Сколько надо, столько и подожду.

Сколько ему надо времени? Десять минут? Двадцать? Он понятия не имел. Плакал, пока не опустел, пока слезы не иссякли. Он плакал слезами родителей, будто все они должны были разделить скорбь.

Когда он сел в машину, Эверт легонько потрепал его по щеке.

— А я тут сидел да слушал это поганое радио. Выпуски новостей талдычат про Бернта Лунда и убийство Мари. На какой канал ни переключи. Заполучили-таки свое летнее убийство. Теперь будут за каждым нашим шагом следить.

Свен взялся было за руль, потом обернулся к Эверту:

— Может, ты поведешь?

— Нет.

— Только сейчас. Мне не хочется.

— Подождем, пока ты не сможешь повернуть ключ. Спешить особо некуда.

Свен сидел не шевелясь. Несколько минут. По радио сменяли одна другую попсовые песни, безликие, похожие друг на друга. Он оглянулся на заднее сиденье.

— Торта не хочешь?

Свен потянулся за коробкой с тортом, перетащил ее к себе. За ней лежал пластиковый пакет с винными бутылками. Он водрузил свой праздник на колени.

— Торт «Принцесса». Юнас хотел такой. С двумя розочками. Одна мне, одна ему.

Он развязал ленточку, открыл коробку. Понюхал зеленый марципан.

— Сутки на такой жаре. Давным-давно прокис.

Эверта передернуло от резкой вони, он скривился на прогорклые сливки, отпихнул коробку подальше с коленей Свена и принялся сосредоточенно крутить ручки радиоприемника, переключая с канала на канал.

Одни и те же слова, мантра, во всех выпусках новостей.

Убийство девочки. Побег. Преступник-педофил. Бернт Лунд. Тюрьма Аспсос. Полицейский розыск. Горе. Страх.

— Не могу я больше слушать эту хренотень, не могу! Выключи, Эверт, а?

Свен вытащил из пакета бутылку, повернул этикеткой к себе, прочел, кивнул, открутил крышку.

— Слышь, думаю, мне не повредит немножко.

Он поднес бутылку ко рту, глотнул. Раз, другой, третий.

— Ты понимаешь? Вчера мне исполнилось сорок. Я отпраздновал поездкой в Стренгнес и допросом пожилой женщины, которая нашла в лесу изнасилованную и убитую девочку. Сегодня я поехал сюда, чтобы посмотреть на девочку, узнать, что у нее следы спермы в анусе, что ей втыкали острый предмет во влагалище, я видел ее родителей, убитых горем, рыдающих. Я не понимаю. Ни черта не понимаю. И просто хочу домой.

— Всё, поехали.

Эверт забрал у Свена бутылку, протянул ладонь за крышкой, закрутил ее, положил бутылку себе под ноги.

— Не ты один, Свен. Мы все одинаково разочарованы и беспомощны. Но что толку? Мы обязаны его поймать. Вот и все дела. Обязаны поймать, прежде чем он совершит новое преступление.

Свен завел машину. Осторожно вырулил задним ходом с большой парковки на разворот между Институтом судебной медицины и Каролинской больницей — тесновато, даже сейчас, в пору отпусков, автомобили стояли по-стокгольмски, чуть не впритирку.

— Потому что я знаю, что он за тип, — продолжал Эверт. — Допрашивал его и читал все это дерьмо. Каждую строчку, написанную психологами и судебными психиатрами. Лунд готовится совершить новое насилие. Вопрос только когда. Он уже преступил все границы. И не остановится, пока не будет схвачен либо не покончит самоубийством.

Малосрочник искал тень. В прогулочном дворе нет ни деревьев, ни стенок, ни штакетника — негде укрыться, спрятаться от солнца, пот ручьем тек по спине, и большая, покрытая гравием площадка обернулась сухой тучей пыли, клубящейся среди серых каменных стен. Они пытались играть в футбол, две команды по пять человек и пять тысяч в банке, но после ничейного результата в первом тайме пришлось бросить, плечи жгло огнем, каждый вздох причинял боль. Обе команды улеглись за своими воротами и больше не встали. Двое представителей, по одному с каждой стороны, сошлись в центральном кругу, объявили, что готовы продолжить, но, если соперник предпочтет прекратить игру и снимет вызов, возражать не станут. Сконе, один из представителей, вернулся и сел между Хильдингом и Малосрочником.

— Как мы и хотели. Они в полной заднице. Русский еле дышит.

— Хорошо. Хорошо.

— Второй тайм в понедельник. Тогда мы их сделаем. Я, кстати, увеличил ставку. Удвоил. Они же ни хрена играть не умеют.

Хильдинг встрепенулся, беспокойно посмотрел на Малосрочника, принялся ковырять язву на носу. Бекир молчал, Драган тоже.

Малосрочник сплюнул в сухой гравий.

— Вот так номер. Удвоил он. И кто же, мать твою, будет платить, если мы продуем?

— Блин, Срочник, да не продуем мы. У них, блин, даже вратаря нормального нету.

Малосрочник поднял голову, присмотрелся к соперникам на другой стороне площадки, те по-прежнему лежали, пытаясь укрыться от солнца, пожирающего всеобщие силы.

— Да у тебя крыша на хрен поехала, Сконе. Ты видал, как они играли? Вообще хоть что-то видал, а? Мы же, блин, напрочь облажались, и всё тут. Ну да ладно, Сконе. Ладно. Фиг с тобой. Давай! Удваивай гребаную ставку. Но тебе не поздоровится, если мы просрём. Ох не поздоровится. Если выиграем, разделим поровну. Каждому по две штуки. Честно и справедливо.