Шифр Александра - читать онлайн книгу. Автор: Уилл Адамс cтр.№ 47

— Идет. — Они уселись за столик в тени, и Нокс поведал товарищу обо всем, что случилось с ним после бегства из Шарм-эль-Шейха.

— Поверить не могу, — покачал головой Рик. — И этот ублюдок Хасан накинул петлю тебе на шею? Я его замочу.

— Не думаю, что это был Хасан. Он бы точно веревку не обрезал.

— Тогда кто?

— Я рассказывал тебе о том, что случилось в Греции?

— С твоими родителями? Только то, что они разбились на машине где-то в горах. Обстоятельств я не знаю.

— Все действительно выглядело как несчастный случай: горная дорога, старая машина, туманный вечер. Ничего особенного, да? Единственное подозрительное обстоятельство — за рулем был парень по имени Павел. Муж той самой Елены, о которой я только что рассказал. Журналист. Очень известный. Из тех, кого называют правдолюбами. В то время он вел шумную кампанию против одной очень богатой и весьма влиятельной семьи, Драгумис, утверждал, что они ведут нелегальный бизнес, требовал, чтобы власти обратили на них внимание.

— И ты решил, что ему заткнули рот?

— Так я думал, — кивнул Нокс. — В то время.

— И что ты сделал?

Гейл в ужасе уставилась на Филиппа Драгумиса.

— Вы убили Павла?

— Нет. Клянусь вам могилой жены, я не имею ни малейшего отношения ни к его смерти, ни к смерти Ноксов. Но нашлись люди, которые в это поверили.

— Но почему? Какой у вас мог быть мотив?

— Вам нужно понять кое-что, госпожа Боннар. Я патриот моей родины, Македонии. Когда-то вся эта область была Македонией. Потом ее разделили по Бухарестскому договору и передали частями Сербии, Болгарии и Греции. Цель всей моей жизни — восстановить справедливость. Но другие — люди вроде Павла — считают, что Македония по праву принадлежит Греции. Они пытаются остановить меня. Павел был серьезным противником. Требовал, чтобы власти занялись моим бизнесом. Не потому, что подозревал меня в коррупции, а потому, что стремился очернить меня, испортить мою репутацию. После его гибели нападки на меня прекратились. Сами понимаете, кое-кто поспешил возложить ответственность на семью Драгумис. Но я невиновен, уверяю вас. Я даже не считал Павла врагом — только оппонентом. Разница есть, не так ли? И даже будь человеком, склонным к насилию, я никогда бы не отдал приказ устранить Павла. Мне это было не нужно. — Он подался к ней. — Могу ли я рассчитывать, что сказанное здесь не дойдет до Елены?

— Да.

— Хорошо. Павел допустил несколько ошибок, и я располагал доказательствами его неосторожности. Утечка имеющейся у меня информации могла бы очень дорого ему стоить. Мы поговорили об этом. Уверяю вас, он не представлял для меня никакой опасности.

— Это вы так говорите.

— Да. Это я так говорю. — В его голосе послышались нотки нетерпения. — Скажите мне кое-что, госпожа Боннар. Последние три недели вы работаете с Еленой Колоктронис. Как по-вашему, она стала бы сотрудничать со мной, если бы считала меня виновным в смерти ее мужа?

Гейл ненадолго задумалась, потом покачала головой:

— Нет.

— Можете поверить мне, Павел был для Елены всем. Если бы она всего лишь подозревала меня, об этом узнал бы весь мир.

— И что бы она сделала? Рассказала…

— О нет, — усмехнулся Драгумис. — Она бы убила меня. — Заметив, что Гейл вздрогнула, старик улыбнулся. — Да. Кровная месть. В наших местах мало что изменилось, и кровь все еще смывается кровью. Она так его любила… — Он покачал головой. — Должен признаться, я опасался, что она поверит моим врагам и сделает какую-нибудь глупость. Горе требует выхода. Но Елена знала правду. Знала, что ее муж был лихачом, что он никогда не заботился о своей машине. Нет, проблема была не в Елене. Проблемой был юный друг вашего отца. Нокс.

— Нокс? Но как…

— Он считал, что я подстроил аварию и убил их всех, чтобы заставить замолчать Павла. Считал, что преступление не должно сойти мне с рук. Понять его точку зрения не так уж трудно. Он продолжил дело Павла. Без конца писал в газеты, на телевидение, местным политикам. Устраивал пикеты возле правительственных учреждений и полицейских участков. Расписывал стены призывами расследовать «преступную деятельность Драгумисов». Одну такую надпись оставил даже на моем офисе. Запускал воздушные шары с соответствующими лозунгами, разбрасывал листовки с крыш, растягивал баннеры во время спортивных соревнований, звонил на радио во время прямого эфира…

— Нокс? Нокс делал все это?

— Да, — кивнул Драгумис. — У него неплохо получалось, как у всех, кто искренне верит, что борется за справедливость. И он действительно считал меня способным совершить убийство. Ему верили. Ему симпатизировали. Я предложил Ноксу остановиться. Он отказался. Надеялся, что выведет меня из себя и я совершу что-нибудь опрометчивое, как будто это доказало бы мою вину. Я беспокоился за него. Нокс вел себя так только потому, что его постигло горе. И были люди, мои сторонники, которые хотели заткнуть ему рот. В какой-то момент я понял, что не могу больше гарантировать его безопасность. Если бы с ним что-то случилось… можете себе представить. Его нужно было устранить, убрать куда подальше от возможных неприятностей. Я предложил Ноксу уехать. Он не послушал. И тогда я стал искать кого-то, кто смог бы его убедить.

— И вы нашли моего отца, — прошептала Гейл.

— Да. Ваш отец был большим другом Ноксов. И я хорошо его знал. Поначалу он не хотел вмешиваться. Собирался на раскопки в Маллави. Мне удалось убедить его, что дело важное. Он прилетел. Мы заключили сделку. Он увезет Нокса и удержит в Египте, подальше от неприятностей. Я распорядился, чтобы Нокса не трогали. Ваш отец навестил его в отеле. Нокс, очевидно, произнес перед ним обычную речь о борьбе с тиранами. Ваш отец вежливо его выслушал и добавил в вино несколько, как их называют, капель для отключки. Когда Нокс очнулся, они уже подплывали к Порт-Саиду, и у вашего отца было достаточно времени, чтобы образумить своего юного друга. Вот почему, госпожа Боннар, у меня на сердце до сих пор лежит камень. Видите ли, если бы я не попросил его вмешаться, вы с отцом никогда бы не поссорились.

Слушая рассказ Нокса о его распре с Драгумисами, закончившейся приездом в Египет с Ричардом Митчеллом, Рик медленно кивал.

— А я принимал тебя за тихого, флегматичного бритта, — пробормотал он. — Уверен, что за тобой не гонится банда международных гангстеров?

— Это все. По крайней мере насколько мне известно. А теперь угадай, кого я видел сегодня.

— Того самого… Драгумиса?

— Точнее, его сына, Николая.

— А он, надо думать, ничем не лучше папаши.

— Хуже. Намного хуже. Не могу сказать, что питаю теплые чувства к старшему, но старик достоин уважения уже хотя бы за то, что сумел многого достичь в жизни. И у него есть свои принципы. Если дает слово, то держит. А сын — обычное ничтожество с большими деньгами. Да ты и сам знаешь таких типов.