Кроваво-красная текила - читать онлайн книгу. Автор: Рик Риордан cтр.№ 6

— Советник, не так давно о вас писали в газетах Сан-Франциско.

Он изо всех сил старался напустить на себя скромность.

— Открытие «Центра Трэвиса», миллионы долларов в казну города. Мне звонили друзья из самых разных уголков страны, чтобы рассказать, что они видели репортаж.

— На самом деле в газете напечатали статью про вас и секретаршу в парке Брэкенридж.

Лилиан сделала вид, что она захлебнулась «Маргаритой», чтобы он не заметил, как она захихикала. Улыбка Асанте еще мгновение озаряла его лицо, но почти сразу превратилась в оскал. Мы все замолчали на несколько секунд. Я видел у него такое же выражение в те годы, когда они с моим отцом то и дело вцеплялись друг другу в глотки, и страшно загордился, что теперь тоже его удостоился. Я подумал, что, где бы сейчас ни находился мой отец, он наверняка уже откусил кончик новой сигары и смеется до слез.

Могучий приятель Асанте, думаю, почувствовал, что тональность разговора изменилась, и, обойдя стол, встал сбоку.

— Был бы рад, если бы вы присоединились к нам и пообедали с нами, — предложил я. — Получится что-то вроде двойного свидания.

— Нет, спасибо, Джек, — ответил советник.

Сегодня меня уже во второй раз назвали именем отца, и ощущение было необычным.

— Я слышал, ты навсегда вернулся в город. — Мне показалось, что ему такая перспектива пришлась совсем не по душе. — Думаю, тебе будет не просто найти здесь работу. Возникнут трудности, обращайся ко мне.

— Спасибо.

— Это самое меньшее, что я могу сделать. — Улыбка опытного политика снова засияла на его лице. — Не каждый день шерифа округа Бехар убивают выстрелом из пистолета. Твой отец… не заслужил такой смерти.

Асанте продолжал улыбаться, а я считал золотые коронки у него во рту, пытаясь решить, насколько трудно их сломать.

— Я жалею, что мало сделал для вашей семьи, Джек, но… ты так быстро уехал в Калифорнию. Совсем как заяц: услышал выстрел — и бумс! Ты уже в Калифорнии.

Молодая рыжеволосая женщина в блестящем платье подошла сзади к Асанте и остановилась на почтительном расстоянии. Тот обернулся, увидел ее и кивнул.

— Ладно, — заявил он и похлопал себя по животу. — Время обеда. Повторяю, если тебе что-нибудь понадобится, Джек, дай мне знать. Рад был снова с вами встретиться, мисс Кембридж.

Поклонники Асанте двинулись вслед за ним к соседнему столику. Энчилада, которую мне принесли, наверное, была потрясающей, но я этого не помню.

Около полуночи мы с Лилиан ехали к ее дому в «Фольксвагене», у которого решили поднять крышу. На небо высыпали звезды, и воздух был чистым и теплым, точно недавно выстиранное и выглаженное белье.

— Мне жаль, что так получилось с Асанте, — сказала Лилиан через некоторое время.

— Не стоит переживать, — пожав плечами, ответил я ей. — Так всегда бывает: когда возвращаешься домой, приходится встречаться и с настоящими уродами.

К тому моменту когда мы свернули на ее подъездную дорожку, она уже успела взять меня за руку. Мы сидели и слушали мексиканскую музыку, доносившуюся из соседнего дома. В окнах горел оранжевый свет, где-то открывали банки с пивом, громко разговаривали по-испански, аккордеон Сантьяго Хименеса жалобно наигрывал «Я оставил тебя в Сан-Антонио».

— В любом случае, день сегодня выдался непростой, — сказала Лилиан. — Полагаю, нам понадобится время, чтобы решить, что делать дальше.

Она поднесла мою руку к губам, я же смотрел на нее и вспоминал, как впервые поцеловал в этой машине и как она тогда выглядела. Она была в белом сарафане, волосы подстрижены, как у Дороти Хэмилл. [15] Кажется, нам тогда едва исполнилось шестнадцать.

Я снова ее поцеловал.

— Я десять лет пытался решить, что делать, — сказал я ей. — Дальше будет легче.

Лилиан долго на меня смотрела, но я так и не сумел понять, что означало выражение, появившееся у нее на лице. Она уже почти решила что-то сказать, но только поцеловала меня в ответ. Некоторое время мы не могли произнести ни слова, но, наконец, я сумел взять себя в руки и сказал:

— Роберт Джонсон придет в ярость, если не получит подношение с нашего стола.

— Энчилада на завтрак? — предложила Лилиан.

И мы вошли в дом.

Все, что касалось Лилиан, было мне знакомо, начиная от льняных простыней и заканчивая цитрусовым ароматом волос, когда я, наконец, уснул, зарывшись в них. Меня даже посетила надежда, что она мне приснится — для разнообразия, — как нередко бывало прежде. Но этого не случилось.

Мои сны начинались как последовательность кадров — газетные снимки отца и заголовки в «Экспресс-ньюз», которые с того лета врезались мне в память. Потом вечер в конце весны, точнее, май 1985-го, я стою на переднем крыльце дома моего отца в Олмос-Парк. Потрепанный старый «Понтиак», наверное, 1976 года, с затемненными окнами и без номерных знаков, останавливается у тротуара как раз в тот момент, когда отец с двумя мешками с продуктами подходит по подъездной дорожке к двери. Карл Келли, его заместитель и друг, отстает всего на несколько шагов. По какой-то необъяснимой причине я совершенно точно помню, что держит в руках Карл — в одной упаковку с двенадцатью бутылками «Будвайзера», а в другой арбуз. Я открываю им входную дверь, у меня покраснели глаза, потому что я готовлюсь к финальным экзаменам после первого курса в Техасском университете.

Мой отец тогда был толще, чем когда-либо прежде — почти триста фунтов мышц и жира, втиснутых в огромные джинсы и клетчатую рубашку. С висков из-под коричневой ковбойской шляпы стекали ручейки пота, когда он, зажав в углу рта сигару, с трудом поднимался по ступенькам к двери. Он посмотрел на меня, хитро улыбнулся и начал что-то говорить, видимо, собрался выдать очередную остроту на мой счет. И тут в мешке с продуктами, который отец держал в правой руке, образовалась маленькая дырочка, из которой вырвалась безупречно белая струя молока. У отца тут же сделался озадаченный вид. Второй выстрел, сзади, проделал отверстие спереди в ковбойской шляпе.

Пытаясь достать пистолет, Карл рухнул на землю, чтобы не попасть под обстрел, примерно тогда же, когда мой отец повалился на нее замертво. Отцу оставалось три месяца до пенсии. Арбуз, который упал на тротуар, устроил настоящий фейерверк из алых брызг. Серый «Понтиак» отъехал от тротуара и скрылся из вида.

Когда я проснулся в полном одиночестве в постели Лилиан, в соседнем доме уже не играла народная музыка, в комнате горел стеклянный ночник клюквенного цвета, который окрашивал лунные пятна на деревянном полу в розовые тона. Через открытую дверь спальни я видел, что обнаженная Лилиан, обхватив себя руками, стоит в гостиной и смотрит на одну из своих фотографий, висевших на стене.