Глаз Эвы - читать онлайн книгу. Автор: Карин Фоссум cтр.№ 53

Внезапно Эва почувствовала, насколько же она вымоталась. Она с трудом волочила ноги, бредя по вереску и кочкам и постоянно спотыкаясь. Казалось, что ведерко, которое она тащила в онемевшей руке, весит целую тонну, но в пуховом костюме не было карманов, а класть деньги в рюкзак вместе с одеждой, испачканной в дерьме, ей не хотелось. Кто знает, а вдруг от денег тоже будет вонять? Она уже выбралась на дорогу, идти стало гораздо легче. Она шла так быстро, как только могла, но ноги не слушались, казалось, они не поспевали за ней. Она чувствовала пятки, но совершенно не чувствовала онемевших пальцев. Перед ней простиралось пустынное плоскогорье, она поискала глазами ту дачу, в которой горел свет, когда она направлялась к Майиному домику. Сейчас дача была погружена в темноту. Эва приходила в отчаяние, думая о том, какой длинный обратный путь предстоит ей проделать на машине, но уж если ей удалось сделать то, что она сделала, она сумеет как-нибудь и до дома добраться. Может быть, ей повезет, и она по дороге встретит круглосуточную бензозаправку. Такую, где продают сосиски и гамбургеры, колу и шоколад, и даже венгерские ватрушки — четыре штуки в упаковке. И горячий кофе. Есть хотелось страшно. Как только она подумала о еде, то уже не могла остановиться. Если она вообще сможет куда-то зайти, ведь от нее наверняка ужасно воняет, она просто притерпелась к запаху. Ей становилось не по себе, когда она представляла, что могут подумать люди, если она войдет в теплое освещенное помещение, воняя дерьмом. Она уже видела узкую дорогу к озеру, переложила ведерко в левую руку, а фонарь взяла в правую. Все вокруг казалось пустынным и безлюдным, но она все же не могла заставить себя включить фонарь, во всяком случае, решила она, не раньше, чем она подойдет к машине и соберется отъезжать. Чем меньше шансов, что ее увидят, тем лучше. Ее еще никогда так не тянуло к собственной машине, еще никогда не хотелось курить так сильно, как сейчас. Она спрятала сигареты в машине, потому что не хотела оставлять после себя окурки. Она фыркнула, вспомнив все, что произошло с ней ночью, и прибавила шагу. Оставалось пройти всего несколько метров, но тут произошло нечто, что заставило ее резко остановиться. Тишину разрезало жуткое рычание, и внезапно она оказалась в самом центре пучка галогенового света. Она стояла, как столб, держа в руках ведерко и фонарь, и не могла сделать ни шага. Наконец до нее дошло, что источником этого света и шума был автомобиль, который внезапно вырос прямо перед ней; и она побежала от этого слепящего света, прыгая с кочки на кочку, она бежала все дальше и дальше по вереску, летела, как будто речь шла о жизни и смерти, судорожно сжимая ведерко в руке. Она по-прежнему слышала звук мотора, она будет бежать, пока будет его слышать, а если звук исчезнет, ей придется упасть на землю. Но бежала она недолго — неожиданно поскользнулась и рухнула ничком вперед во весь свой немалый рост; она лежала на животе, судя по всему, вывихнув ногу. Она чувствовала, как ветки и соломинки царапают ей лицо. Она лежала, не шевелясь, как мертвая. И мотор тоже словно бы умер, но она услышала, как открылась дверца машины. Теперь она все поняла. Он обнаружил ее автомобиль, он просто сидел и поджидал ее. Вот и все, подумала она. Возможно, у него есть оружие. Наверное, пуля в затылок станет последним, что ждет ее в этой жизни. А деньги — на самом деле — это не самое важное, теперь она даже удивилась, сколько же невероятных усилий она потратила ради того, чтобы получить эти деньги. Честно говоря, это было уму непостижимо. Единственное, что имело значение, это Эмма, и еще отец. И еще, чтобы были деньги на пару бутербродов, на счета и тепло. Она думала об этом, прислушиваясь к его шагам по вереску. Но она не могла определить, приближаются ли они или наоборот. Она положила голову на руки, ей хотелось только спать, ведь это же на самом деле все равно не ее деньги, именно поэтому все так и произошло, все из-за того, что она так много думала про эти деньги. Но она взяла себя в руки и вспоминала об Эмме; ей надо убежать от этого мужчины, который шумно идет через вереск; и она осторожно поползла на животе; это было не так уж тяжело — пуховый костюм скользил по земле. Она по-прежнему слышала шаги преследователя; но, пока он сам идет, он не сможет услышать ее. Она проползла еще немного и замерла, потом еще немного — и опять замерла. Он довольно далеко, плоскогорье большое, а у него с собой не было даже фонарика. Вот что значит — пойти на дело неподготовленным, подумала она, стараясь тянуть за собой ведерко так, чтобы оно не гремело. Потом она услышала, как его автомобиль снова завелся, увидела свет, шарящий по окрестностям. Она вжалась в землю, стараясь стать невидимой. Неужели ей опять повезло? Волосы у нее черные, пуховый костюм темно-синий, но ведро! Ведро было почти белым. Она легла на него животом, иначе он непременно заметил бы это светлое пятно. Как глупо, что она взяла с собой это здоровое ведро, он непременно увидит его. Еще немного — и он примчится сюда на машине и увидит ее, освещенную фарами. Он может ее просто задавить, проехать по ней всеми четырьмя колесами, и никто не поймет потом, что же здесь произошло. Почему она лежит тут, задавленная, на этой безлесной горе, в пуховом костюме, который явно не подходит ей по размеру? И пахнет дерьмом. Ни Эмма, ни Юстейн, ни отец — никто не узнает, как она погибнет. А убийца Майи, возможно, так и останется на свободе.

Мужчина покачал головой и нажал на педаль газа. Ему показалось, что он что-то видел в темноте, что-то белое, оно словно бы пролетело по воздуху. Он пристально смотрел по сторонам, медленно поднимаясь по дороге, свет фар ощупывал то, что лежало в полной темноте по правую и левую сторону. Наверное, ему просто почудилось. Может, это была просто овца. Правда, сейчас в горах овец нет, но наверняка это была либо птица, либо лиса или заяц. Да кто угодно. Как раз в тот момент он потянулся вперед, к пепельнице, чтобы загасить сигарету, поэтому не мог утверждать, что совершенно отчетливо видел что-то белое. И все-таки с той машиной было что-то не так. Если только в маленькой полуразвалившейся дачке действительно никого не было. Но у него больше не оставалось времени на размышления. Ему предстояло разобраться еще со многим другим. Но деньги он получить должен. Теперь это его деньги, что бы кто-то там себе ни воображал. Он прибавил газа и свернул на дорогу. Потом включил третью скорость и скоро уже проезжал мимо турбазы. А вскоре свет его фар исчез за поворотом.

Шапки пены напоминали горы на Хардангервидда, а вода была обжигающе горячей. Эва осторожно засунула в воду одну ногу, она почти ошпарилась, но все равно вода, по ее мнению, была все еще недостаточно горяча. Больше всего ей хотелось бы, чтобы вода из ванной проникла в само ее тело, в каждую клеточку. На краю ванны стоял большой бокал с красным вином. Она выбросила рюкзак в мусорный бак и отключила телефон. И с наслаждением погрузилась в воду. Вода была слабого бирюзового оттенка — из-за пены для ванн. Даже в раю не могло быть лучше. Пальцы на ногах и руках постепенно оттаивали, и она с наслаждением двигала ими. Отпила глоток вина и почувствовала, что нога болит уже не так сильно. Вести машину с больной ногой было просто кошмаром, нога сильно распухла. Она на секунду принюхалась, а потом скрылась под водой. А когда вынырнула, на макушке у нее была большая шапка пены. Значит, вот как выглядят миллионеры, удивленно подумала она, — она видела себя в зеркале, висевшем над ванной. Мягкая шапка пены начала медленно сползать по сторонам, сползла с макушки и застряла под ухом. Она снова поудобнее улеглась в ванной и принялась считать. Ей стало интересно, насколько хватит денег, если она будет тратить по двести тысяч в год. На десять лет. Если там действительно два миллиона — она еще не пересчитала деньги, но она непременно это сделает, вот только вымоется, приведет себя в порядок и что-нибудь съест. Единственное, что попалось ей по дороге, — это почти пустой уже автомат по продаже сладостей, в котором не было ничего, кроме малиновых леденцов и пастилок от кашля. Она закрыла глаза и почувствовала, как пена заползла ей в ухо. Кожа понемногу привыкла к температуре воды; когда она вылезет из ванны, то будет розовая, как младенец, а волосы завьются мелким бесом. Она очень давно вот так не лежала в ванной. Обычно она довольствовалась душем, это занимало совсем немного времени, и уже забыла, какое же это наслаждение — лежать в ванной. А вот Эмма всегда предпочитала ванну душу.