Присягнувшие Тьме - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 176

Он нашел наконец свой метод.

Свой уникальный modus operandi.

Апрель 2000

Белтрейн подыскивал для Люка жертвы, среди них оказалась и Агостина. Видения множились, убийства становились изощреннее. За Люком тянулся ужасный след безумия и разложения.

Пришла пора слиться в экстазе со своей «невестой».

2002

Чтобы отметить это событие, Люк и Белтрейн решили сначала отомстить за Манон. Целую неделю Люк измывался над Сильви. Потом он явился перед Манон, загримированный под человека с заживо содранной кожей. Но все пошло не так, как было предусмотрено. Несмотря на инъекции, несмотря на устроенное Люком представление, молодая женщина совсем не помнила этих «посещений».

Манон явно не носила в себе дьявола.

Ей не суждено было стать «лишенной света».

Люк увидел в этом знамение судьбы. Указание на то, что пора подбить итог первого этапа своей деятельности. Пора убрать Манон. Пора сбросить свою первую личину – личину добропорядочного полицейского и семьянина. Люк решил убить жену и дочек и свалить это преступление на Манон. А еще открыть своему «апостолу» тайну своего миссионерства…

– Ты всегда был моим Михаилом Архангелом, – прошептал Люк. – Я, воплощение Зла, не мог обойтись без антипода – воплощения Добра.

– Я ничем тебе не услужил.

– Ошибаешься. Настоящее величие зла проявляется только тогда, когда оно торжествует над добром. Я хотел, чтобы ты столкнулся с реальной сущностью дьявола – с его умом. Ты меня не подвел. Повинуясь моей силе, ты вплоть до деталей осуществил мой план. Я был твоим апокалипсисом, а ты – моей победой над Богом.

Я окончательно убедился в том, что Люк Субейра и Мориц Белтрейн были пленниками своих собственных бредовых фантазий.

Но чем бы ни завершилась эта безумная исповедь, я хотел получить ответ на еще мучившие меня вопросы.

– Ты ведь очень рисковал, когда топился, – сказал я.

– А я и не топился. В Берне со мной был Белтрейн. Он ввел мне пентотал, чтобы имитировать кому. Затем в Отель-Дье он все держал под контролем. А в нужный момент вывел меня из комы.

Это было настолько очевидно, что я разозлился на себя за свою недогадливость.

– А что вы сочли «нужным моментом»?

– Ты подал нам сигнал, заявившись к Белтрейну. Значит, ты догадался, что Манон жива. Я мог возродиться, чтобы сыграть последний акт. Симулировать одержимость и обвинить Манон в убийстве матери. Я знал, что Манон в конце концов будет подвергнута допросу. Что она впадет в истерику, начнет кричать, сыпать угрозами в мой адрес. Мне оставалось только устранить свою семью, а потом повесить на Манон тройное убийство. Дело закрывалось само собой.

– Как ты охладил тела?

– Ты хороший полицейский, Мат. Я знал, что ты и об этом догадаешься. В подвале у меня есть огромный холодильник. Надо было только перенести туда тела, и все. Я и вытекшую из них кровь заморозил для полноты картины. Но чем я особо горжусь, так это отпечатками пальцев. Белтрейн изготовил особый штемпель с нужным рисунком бороздок. Я им и воспользовался, как в случае с Агостиной.

– Ты не принадлежишь к роду человеческому.

– И это единственный вывод из твоего расследования, Мат? Ты пытаешься соизмерять несоизмеримое! Я не укладываюсь в рамки вашей жалкой логики! – Внезапно он успокоился и продолжил: – Заморозка трупов имела двойную цель. Обеспечить мне алиби и показать, кто за этим стоит. Сатана всегда соблюдает ритуал. Как тогда, когда Белтрейн убил Сарразена. Надо было повозиться с его телом, нарушить естественный ход вещей.

В этот момент я заметил роковую деталь. У Люка в руке появился пистолет. Мне никак не успеть достать свое оружие прежде, чем он нажмет на спуск. Когда Люк выложит все, когда я проникнусь величием его миссии, он меня убьет.

Я задал последний вопрос – не столько для того, чтобы потянуть время, сколько из желания расставить все точки над «i»:

– А Ларфауи?

– Издержки производства. Белтрейн покупал у него все больше ибоги. Парень стал проявлять любопытство. Проследил за Белтрейном и установил, что он врач. Ему взбрело на ум, что Белтрейн испытывал черную ибогу на своих пациентах. Торговец вздумал его шантажировать. Он, конечно, ошибался, но нельзя было давать волю такому проныре. Я должен был его убрать без всяких выкрутасов.

– В ту ночь Ларфауи был не один. С ним была проститутка. Она тебя заметила. Она все время твердила про священника.

– Мне понравилась эта идея: переодеться в попа, чтобы пустить кровь.

Люк поднял пистолет. Я предпринял последнюю попытку:

– Если я единственный посвященный, зачем меня убивать? Я ни до кого не смогу донести твое слово.

– Когда изображение в зеркале совершенно, пора разбить зеркало.

– Но никто никогда не узнает твоей истории!

– Наше поле битвы лежит в другом измерении, Мат. Ты представитель Бога. Я – дьявола. Это наши единственные зрители.

– Что ты будешь делать… потом?

– Буду продолжать, меняя методы. Единственный для меня путь – путь к дьяволу.

Люк встал и навел на меня пистолет. Только тут я заметил, что у него в руках мой «глок». Когда он его у меня украл? Он приставил ствол мне к виску: Матье Дюрей застрелился из своего табельного оружия. После фиаско своего расследования, смерти Манон и убийства семьи Субейра – что может быть более естественным?

– Прощай, Михаил Архангел.

Грохот выстрела отдался во всем моем теле. Сейчас придет острая боль, затем небытие. Но ничего подобного не последовало. Кровь не брызнула. Порохом не запахло. «Глок», прижатый к моему виску, не дымился. Оглушенный, я повернул голову.

Мой пистолет выпал из пальцев черного ангела. Прежде чем я успел шелохнуться, Люк ошарашенно протянул ко мне руку и опрокинулся через перила назад, в бездну.

Когда он исчез, в поле моего зрения возникла плотная черная фигура.

Даже против света я узнал своего спасителя.

Это был Замошский, нунций, поборник справедливости из Кракова.

Белый воротничок, темная накидка – хоть сейчас исповедует и соборует.

Подтвердилось мое первое впечатление.

Этот человек словно родился с пушкой, которая дымилась сейчас в его руке.

Земля, небо, горы.

На востоке, над горным гребнем, занималась заря.

Два черных «мерседеса» стояли на парковке под присмотром горстки священников, ждавших своего наставника – своего генерала.

Я обернулся. Замошский следовал за мной. Его квадратное лицо выделялось светлым пятном на темном фоне. Прямой нос, аккуратно постриженные серебристые волосы, невозмутимые черты лица. Невозможно было предположить, что он только что убил человека.