Присягнувшие Тьме - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 106

– Вы расспрашивали девочку?

– Нет. Но я видел, как Агостина взрослела. Я догадывался, что в ней зреет змея.

– По каким признакам?

– По мелким деталям поведения. Словам. Взглядам. Агостина была похожа на ангела. Она молилась. Она сопровождала больных в Лурд. Все это было фальшью. Дымовой завесой. Дьявол сидел в ней. Он развивался как раковая опухоль.

Доктор Бухольц напоминал мне святого безумца.

– Слышали ли вы когда-нибудь о «лишенных света»?

Он издал низкий смешок:

– Это самая строго охраняемая тайна Ватикана!

– Но вы слышали о них?

– Двадцать пять лет в Лурде – вам это что-нибудь говорит? Я старый часовой. «Лишенные света», Обручение с Тьмой…

– Вы думаете, что Агостина заключила договор с демоном?

Он снова развел руками:

– Вы должны понять главное. Дьявол появляется перед своими жертвами в последний момент. Он ждет их конца. И только дождавшись, начинает действовать. Все происходит в состоянии небытия. Когда жизни уже нет, а смерть еще не исполнила свои обязанности. И чем дольше человек остается между двумя этими берегами, тем глубже, интенсивнее его общение с дьяволом. В случае клинической смерти со знаком плюс действует тот же принцип. Чем дольше этот опыт, тем точнее и четче воспоминания. И тем сильнее они влияют на последующую жизнь.

– Агостина пережила клиническую смерть?

– Да. В последнюю ночь она перешла от жизни к смерти.

– Откуда вы это знаете?

– Мне звонила ее мать.

– Вам, за тысячу километров?

– Она мне доверяла. Я был единственным врачом, который приехал к ней домой, в Патерно. Послушайте меня. – Он свел вместе ладони. – Агостина умирала. По моим сведениям, ее сердце прекратило биться по меньшей мере на тридцать минут. Это совершенно исключительный случай. Тогда ее и зацапал дьявол. Всю, целиком.

– Но она вам об этом никогда не говорила.

– Никогда.

Я приехал сюда, чтобы пролить свет на чудо Агостины и получил все, что хотел. На свой лад этот человек следовал неумолимой логике. Я спросил:

– Вы кому-нибудь рассказывали о своем открытии?

– Да всем. Воскрешение Агостины не является чудом. Это скандал в изначальном смысле этого слова, происшедшего от греческого scandalon – противодействие. Мерзость. Сама Агостина – это воплощенное противодействие любви. Физическое доказательство существования дьявола! Я это говорил всем, кто желал слушать. Поэтому меня и отправили досрочно на пенсию. Даже среди христиан не всякая истина приветствуется.

Что ж, логично! Но Бухольц был прежде всего оригиналом, который в конце концов убедил себя в своей правоте. Наблюдая за мной уголком глаза, он, по-видимому, почувствовал мое скептическое отношение и добавил:

– Я знал другой случай. Девочка, которая еще дольше оставалась в состоянии небытия.

У меня перехватило дыхание.

– Ужасающая история, – продолжал он. – Бедняжка лежала более часа без всяких признаков жизни!

Я вытащил записную книжку:

– Ее имя?

Пьер Бухольц открыл было рот, но замолчал. О дверь веранды что-то стукнулось.

Бухольц на секунду замер, а потом рухнул на низенький столик.

Вся спина у него была залита кровью.

Я бросил взгляд на дверное стекло и увидел дырку с расходящимися от нее лучами. Я бросился на пол. Раздался новый щелчок. Взорвался череп собаки. Мозг растекся по дивану. В тот же момент тело Бухольца скатилось на пол, увлекая за собой коллекцию пивных кружек, которая стояла на столике.

Одна за другой принялись лопаться бутылки, разбрызгивая вокруг себя монастырские настойки и наливки. Статуэтки Пресвятой Девы и Бернадетты превращались в пыль. Сыпались осколки подсвечников, чаш, витрин. Прижавшись к полу, я заполз под низкий столик. Дом сносило невидимым ураганным огнем. Вылетали оконные стекла. Кресла, диван, подушки подскакивали, а затем падали, растерзанные в клочья. Оседали разбитые в щепки комоды и шкафы.

Я подумал: «Снайпер. С глушителем. Мой второй убийца. Наконец-то мы сможем свести счеты». Эта мысль неожиданно меня взбодрила. Рискнув приблизиться к раскуроченной стеклянной двери, я определил угол прицела нападающего – он занял пост на вершине холма, возвышавшегося над Домом. Я проклинал себя за то, что уже в который раз не взял с собой оружия. Добраться до машины без прикрытия было нереально. Согнувшись под пулями, я перебежал в находившуюся рядом кухню. Там я схватил самый большой из валявшихся на столе ножей и тут заметил заднюю дверь.

Я выскочил в поле, готовый к дуэли.

Смехотворной дуэли.

Отличный стрелок против мясника.

Штурмовая винтовка против кухонного ножа.

Я полз по саду и осматривался. Нечего было и думать о том, чтобы заметить человека в камуфляже или хотя бы отблеск оптики винтовки, потому что в наши дни оптические прицелы изготавливают из полимеров и дымчатого стекла. Но все же я искал хоть какого-нибудь промелька, обводя взглядом каждую кочку, каждый куст на вершине холма.

Ничего.

Нырнув в промытую ручьями ложбинку, я начал карабкаться по ней вверх. Через каждые пятьдесят шагов я осторожно высовывал голову и прикладывал руку к глазам. По-прежнему ничего. Стрелок, по-видимому, укрылся за кучей веток и листьев в своем камуфляжном костюме. Может быть, он даже подобно снайперам в Сараеве прорыл себе для стрельбы коридор в несколько метров…

Я продолжал подниматься. В кипарисах над моей головой шумел ветер. Еще разок оглядев окрестности, я вдруг заметил вспышку. Мимолетную, еле различимую. Блеск чего-то металлического на солнце. Кольца, цепочки, безделушки. Я почти побежал, высоко поднимая ноги, чтобы не сильно шуметь. Я больше не размышлял, не анализировал. Я готовился к бою, сосредоточившись на своей цели, находящейся в двухстах метрах от меня, если судить по линии наклона в тридцать градусов.

Наконец вершина холма.

Еще шаг, и мне открылась перспектива.

Он был здесь, под деревом.

Огромный, в защитного цвета накидке с капюшоном, невидимый снизу.

Стоя на одном колене, он менял оружие или перезаряжался. Великан. Под накидкой свыше ста пятидесяти кило веса. Толстяк, который уже два раза вставал на моем пути. В тупике, в Катании, и на лестнице в Ватикане.

Я сделал большой круг и снова вернулся к нему, но уже сзади. Я был всего в десяти метрах от него. Он свинчивал глушитель с винтовки. Должно быть, ствол был очень горячий. Он то хватался за него, то снова отпускал.