Империя Волков - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 92

– Тебе – ничего. Я буду разговаривать лично с богом.

Исмаил Кудшейи стоял под дождем в парке своего владения в Дженикое.

Он замер на краю террасы, в тростниках, и не отрываясь смотрел на реку.

Вдалеке тонкой лентой трепетал под ливнем азиатский берег, на воде, на расстоянии в тысячу метров, не было ни одного судна. Старик чувствовал себя в безопасности, здесь его не мог достать даже снайпер.

После звонка Азера он почувствовал желание прийти сюда. Опустить руку в серебряные складки, погрузить пальцы в зеленую пену. Желание было непреодолимым, почти физическим.

Опираясь на трость, он прошел вдоль парапета и осторожно спустился по ступенькам прямо к воде. В ноздри ударил запах морской воды, лицо обдало водяной пылью. Река разлилась, но, как бы ни волновался Босфор, здесь всегда было спокойно, тихо пели волны да шелестела трава.

И сегодня, в семьдесят четыре года, Кудшейи возвращался сюда, если ему необходимо было подумать. Здесь были его корни. Тут он научился плавать, тут поймал свою первую рыбу, в этой реке потерял свои первые футбольные мячи – тряпки, обвязанные ленточками, которые развязывались, попав в воду, как пеленки на тельце ребенка, не желающего взрослеть...

Старик взглянул на часы – было ровно девять. Интересно, чем они сейчас заняты?

Он поднялся по ступеням, окинул взглядом свое королевство: сады, обнесенные темно-красной стеной, отделяющей парк от внешнего мира, заросли бамбука, нежно шелестевшего при малейшем дуновении ветра, каменные львы со сложенными на спине крыльями, устроившиеся на ступенях дворца, круглые пруды с лебедями...

В тот момент, когда он уже собирался войти в дом, раздалось гудение мотора. За шумом ливня механический гул воспринимался скорее как подкожная вибрация. Старик повернул голову и заметил прыгавший с волны на волну катер, оставлявший за кормой пенный след.

У руля стоял Азер в наглухо застегнутом бушлате, Зема, закутанная в плащ, казалась рядом с ним совсем крохотной. Старик знал, что у нее теперь совсем другое лицо, но даже издалека узнавал ее повадку. Эта высокомерно-вызывающая манера держаться и привлекла его внимание двадцать лет назад, потому-то он и выделил Зему среди сотни других детишек.

Азер и Зема.

Убийца и воровка.

Его единственные дети.

Его единственные враги.

Стоило ему сделать шаг – и сады ожили.

От куста отделился первый охранник, второго он заметил за липой. Двое других материализовались на посыпанной гравием дорожке. Все его телохранители были вооружены МР-7, самым эффективным в ближнем бою: патроны использовались дозвуковые, они могли пробить любую броню – что из титана, что из кевлара – с расстояния в пятьдесят метров. Так, во всяком случае, утверждает поставщик оружия. Но какой во всем этом смысл? Враги, которых он опасается, дожив до своих лет, не путешествуют со скоростью звука и не пробивают полиуглеродный состав: эти враги живут внутри его самого, предаваясь терпеливой и методичной работе разрушения.

Он пошел по аллее. Охранники тут же окружили его живым кольцом. Так он теперь передвигался всегда, где бы ни находился. Его жизнь была драгоценным сокровищем, утратившим былой блеск. Старик добровольно заточил себя за парковой оградой и никогда не расставался с толпой охранников.

Он направился ко дворцу – одному из последних йали Дженикоя. Летний дом, выстроенный из дерева, стоял прямо на воде, на бетонных сваях. В высоком здании с башенками была торжественная строгость крепости и одновременно небрежная простота рыбацкой хижины. Солнечные лучи отражались от старой черепицы, как от зеркала, фасады же, напротив, поглощали свет, посверкивая тусклыми, но благородными проблесками. Вокруг царила атмосфера дебаркадера: пахло морем, старым деревом, тихий плеск воды навевал мысли об отъезде на курорт.

Подойдя ближе, он различал восточный декор фасада, ажурные террасы, солнца балконов, звезды и полумесяцы окон. Этот изысканный замок был искусным творением архитекторов, он прочно стоял на земле. Могила, которую он сам для себя выбрал. Деревянная гробница, где под гул раковины можно спокойно дождаться смерти, слушая голос реки...

В холле Исмаил Кудшейи снял плащ и сапоги, надел мягкие войлочные туфли и куртку из индийского шелка, а потом некоторое время разглядывал себя в зеркале.

Лицо было единственным предметом его гордости.

Время не пощадило его, но кости, несущая конструкция, выдержали испытание: истончившаяся кожа натянулась, черты лица заострились.

Профиль с выступающей вперед нижней челюстью и высокомерно-презрительно сжатыми губами делали его похожим на благородного оленя.

Он вынул из кармана расческу и причесался. Медленно приглаживая длинные седые пряди, старик внезапно понял значение своего жеста: он прихорашивается для Них. Потому что опасался встречи. Боялся осознать смысл прожитых лет...

После государственного переворота 1980 года ему пришлось уехать в изгнание, в Германию. Когда в 1983-м он вернулся, ситуация в Турции несколько успокоилась, но большинство его братьев по оружию, остальные Серые Волки, сидели в тюрьме. Оставшись в одиночестве, Исмаил Кудшейи отказался предать Дело. Больше того, он решил, соблюдая строжайшую секретность, снова открыть тренировочные лагеря и основать собственную армию. Он даст жизнь новым Серым Волкам. Нет, он пойдет дальше: воспитает Волков высшего порядка, которые будут одновременно служить его политическим идеалам и преступным интересам.

И он отправился по дорогам Анатолии, чтобы лично отобрать воспитанников для своего фонда. Он организовал лагеря, где наблюдал за тренирующимися подростками; завел картотеку и заносил туда имена тех, кто, на его взгляд, подходил для зачисления в элитное подразделение. Очень скоро он увлекся этой игрой. Пытаясь утвердиться на рынке опиума и занять на нем место охваченного революцией Ирана, "баба" сильнее всего был захвачен идеей воспитания и обучения этих детей.

Он ощущал, как в нем зарождается глубинная близость с его маленькими крестьянами – они напоминали ему его детство. Он предпочитал их собственным детям – тем, что родились у него так поздно от дочери бывшего министра. Законные наследники, учившиеся в Оксфорде и Свободном университете Берлина, стали ему чужими.

Возвращаясь из очередной поездки, он уединялся в загородном доме и внимательно изучал папку с личными делами. Он выискивал таланты и дарования, но для него были важны и стремление возвыситься, и желание вырваться из оков нищеты и низкого положения... Он определял самые перспективные кандидатуры, чтобы потом поддерживать их стипендиями и сделать членами собственного клана.

Этот поиск постепенно превратился в болезнь, в манию. Националистические идеи отступили на второй план перед его собственными честолюбивыми замыслами. Возможность лепить характер человеческого существа, оставаясь в тени, манипулировать, на манер невидимого демиурга, людскими судьбами...