Империя Волков - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 61

Но этим вечером цитадель не выглядела неприступной: на зданиях были развешаны лозунги и призывы: "ПРАВО НА ЗАБАСТОВКУ!", "РАБОТА ИЛИ СМЕРТЬ!", "НЕТ СВЕРХУРОЧНЫМ ЧАСАМ!", "ПРОЩАЙТЕ, НЕРАБОЧИЕ ДНИ!"

Шиффера позабавила мысль о самой большой психиатрической клинике Парижа, отданной "на откуп и разграбление" пациентам. Он представлял себе этот корабль дураков, в котором пациенты по ночам играют роль врачей, но, проникнув за ограду, обнаружил совершенно пустой город-призрак.

Он шел, ориентируясь по красным табличкам к приемному покою скорой нейрохирургической и невропатологической помощи. Аллея "Ги де Мопассан", тропинка "Эдгар Аллан По". Интересно, это черный юмор основателей больницы? Мопассан перед смертью окончательно сошел с ума, а писатель-алкоголик, автор "Черного кота", вообще в конце жизни мало что соображал. В коммунистических городах проспекты посвящались Карлу Марксу или Пабло Неруде, а в Святой Анне аллеи назывались именами виртуозов безумия.

Шиффер хмыкнул в воротник, пытаясь сохранить облик крутого легавого, но он чувствовал, как в душе просыпается страх. Слишком много воспоминаний, слишком много старых ран в душе...

В одном из корпусов этой больницы он оказался в двадцать лет, вернувшись из Алжира. Военный невроз. Он просидел взаперти много месяцев, сражаясь со своими галлюцинациями и пытаясь не поддаться на соблазн самоубийства. Многие из товарищей по оружию из "Оперативных подразделений" не колебались, принимая решение. Шиффер вспомнил одного молодого парня, который повесился, вернувшись к себе в Лилль, и бретонца, отрубившего себе руку топором на семейной ферме, – ту самую руку, что подносила электроды к обнаженной плоти заключенных и топила их, держа за затылок, в ванне...

В приемном отделении "Скорой помощи" было пусто.

Квадратный зал с кафельным полом гранатового цвета – нет, цвета мякоти апельсинов-корольков. Шиффер нажал на кнопку звонка, и к нему вышла старомодного вида медсестра: белый халат, затянутый пояском на талии, пучок на затылке и бифокальные очки.

Она неодобрительно взглянула на встрепанного, неопрятного посетителя, но Шиффер махнул удостоверением и объяснил цель своего визита. Не говоря ни слова, женщина отправилась на поиски доктора Жан-Франсуа Хирша.

Он сел на один из привинченных к стене стульев. Ему вдруг показалось, что красные стены темнеют и надвигаются на него. Как бы он ни старался, но подавить дремавшие в подсознании воспоминания не мог.

* * *

1960

Попав в Алжир в качестве агента разведки, он не пытался уклоняться от грязной работы, не глушил себя алкоголем, не принимал таблеток. Шиффер работал днем и ночью, решив, что будет хозяином своей судьбы. Война дала ему уникальный шанс – он сам выбрал сторону, на которой хотел сражаться. Он не мог ни повернуть назад, ни отступить. А еще он не мог допустить ошибку – иначе пришлось бы пустить себе пулю в лоб.

Он сутками пытал феллузов, вырывая признания даже у самых стойких. Сначала он применял традиционные методы: побои, электрошок, притапливание в ванне, но очень скоро изобрел свои приемы. Он вывозил пленников за город, где имитировал расстрел: ему доставлял острое наслаждение животный страх людей, корчащихся на земле в собственных экскрементах. Шиффер насильно поил узников жуткими горько-кислыми "коктейлями", которые сам смешивал, украв хирургические инструменты в больнице, закачивал стоматологическим насосом воду в ноздри "испытуемым"...

Он моделировал страх, придавая ему новые формы, доводя до пароксизма. Однажды ему пришла в голову мысль выкачивать из задержанных кровь и отдавать ее для переливания жертвам терактов и покушений, и он испытал странное пьянящее чувство: почувствовал, что становится богом, получает право распоряжаться жизнью и смертью людей. Иногда, оставаясь один в пыточной камере, он смеялся, ослепленный безграничной властью, упиваясь зрелищем крови на своих руках.

Месяц спустя Шиффера отослали во Францию с диагнозом "полное расстройство речи". Его челюсти не размыкались и не двигались, он не мог произнести ни слова. В Париже Шиффера поместили в больницу Святой Анны, в отделение инвалидов войны. Коридоры были пропитаны стонами и криками больных, за едой кто-нибудь то и дело облевывал соседа по столу.

Заточенный в собственной немоте, Шиффер жил в ощущении вечного ужаса. Выходя на прогулку в сад, он не мог сориентироваться, не понимал, где находится, в голове билась ужасная мысль: может, другие пациенты – это алжирцы, которых он пытал? Он ходил, отвернувшись к стене, "чтобы те не увидели" его лица.

Ночью кошмары превращались в галлюцинации. Голые привязанные к стульям люди, потерявшие сознание от боли; гениталии, сожженные электрическим током; челюсти, разбитые о край раковины; кровоточащие ноздри, проколотые иглой шприца... В действительности это были не видения, а воспоминания. Чаще всего он видел повешенного вниз головой человека, которому ударом ноги размозжил череп. Он просыпался в липком поту, ему чудилось, что он забрызган чужими мозгами. Он оглядывался вокруг и видел голые стены погреба, специально установленную там ванну и генератор ANGRC-9 – знаменитую "электропыталку".

Врачи объяснили ему, что подавить подобные воспоминания невозможно, и посоветовали взглянуть им в лицо, каждый день посвящать этим кошмарам час медитации. Такой подход был вполне в его характере: он не сломался в Алжире, не сломается и сейчас, в этих населенных призраками садах.

Он выписался, демобилизовался и пошел работать в полицию. Проблемы с психикой он скрыл, а сержантский опыт и военные заслуги оказались ему на руку. Политическая обстановка была накалена до предела, ОАС не оставлял Париж в покое, у спецслужб не хватало агентов для борьбы с террористами. Нужны были люди, умеющие вынюхивать и высматривать, а уж это Шиффер умел делать лучше всех. Практически сразу его чувство улицы начало творить чудеса. Равно как и его методы. Он работал один, ни у кого не просил о помощи и думал лишь о результатах, добиваясь своего всеми правдами и неправдами.

Он подчинил свое существование строгому распорядку, решив полагаться лишь на себя и состязаться только с самим собой. Он встанет над законом и над людьми. Он будет сам себе законом, станет черпать в собственной воле право вершить правосудие. Шиффер заключил своего рода космический пакт: его слово против гребаного мира.

– Что вам угодно?

Он вздрогнул от неожиданности, встал и цепким взглядом оглядел подошедшего к нему человека.

Жан-Франсуа Хирш был высоким – метр восемьдесят, если не больше – и узким. Длинные руки, массивные ладони, сильные пальцы. "Как два противовеса, помогающие ему сохранять равновесие", – подумал Шиффер. Красивое лицо в обрамлении темных вьющихся волос. Еще один противовес... Врач был одет не в халат, а в пальто из плотной шерсти, он явно собирался уходить.

Шиффер представился, но удостоверение доставать не стал:

– Лейтенант Жан-Луи Шиффер. Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Это не займет много времени.