Исчезнувшая - читать онлайн книгу. Автор: Гиллиан Флинн cтр.№ 100

— Ох, дерьмо… — говорит одна из женщин своей подружке с волосами цвета дешевого каберне.

— Да уж… А я начала было сочувствовать этому парню, — отвечает та.

— У меня кое-какая хрень в холодильнике старше, чем эта девчонка. Ну и засранец!

Энди стоит перед микрофоном и сквозь опущенные ресницы смотрит на листок бумаги, дрожащий в ее руке. На верхней губе капельки пота блестят в свете софитов. Она смахивает пот указательным пальцем и говорит, откашлявшись:

— Вот мое заявление. У меня была связь с Ником Данном. Все началось в апреле две тысячи одиннадцатого и продолжалось по июль этого года, до того дня, когда исчезла его жена Эми Данн. Ник был моим преподавателем в колледже Северного Карфагена. У нас завязалась дружба, которая переросла в более серьезные отношения.

Энди прерывается, чтобы еще раз прочистить горло. Брюнетка позади нее — не намного старше — протягивает стакан с водой. Энди принимает трясущейся рукой, пьет.

— Мне ужасно стыдно оттого, что я позволила себе связь с женатым мужчиной. Это против всех моих убеждений. Но я верила, что на самом деле его люблю. — Она всхлипывает, голос срывается. — Думала, что люблю Ника Данна, а он любит меня. Он утверждал, что они с женой охладели друг к другу и скоро разведутся. Я не знала, что Эми Данн ждет ребенка. Сейчас я сотрудничаю с полицией по любым вопросам, связанным с делом об исчезновении Эми Данн, и готова помогать всеми силами.

Голосок у нее тоненький, детский. Она смотрит на ряд камер и вдруг оборачивается, словно в испуге. Румянец, красный, как яблоко, расплывается пятнами на щеках.

— Я… я… — Энди плачет.

Ее мать — а это видно по таким же огромным анимешным глазам — кладет ладонь ей на плечо. Девушка продолжает читать по бумажке:

— Мне стыдно за свой поступок. Я хочу попросить прощения у родственников Эми за то, что внесла свою лепту в их боль. Я сотрудничаю с полицией по любым вопро… Ой, я это уже говорила.

Она неуверенно улыбается, а собравшиеся репортеры подбадривают ее смешками.

— Бедная дурочка, — говорит красноволосая.

Она мелкая шлюшка, за что ее жалеть? Представить трудно, чтобы кто-то пожалел Энди. Буквально отказываюсь в это поверить…

— Я двадцатитрехлетняя студентка, — продолжает она. — Я прошу об одном: дайте мне справиться с болью, дайте мне немного времени…

— Удачи тебе, — бормочу я, глядя, как Энди уходит, а полицейский, сопровождающий ее, отказывается отвечать на вопросы журналистов.

Ловлю себя на том, что поворачиваюсь влево, будто желаю проследить за ними.

— Бедная овечка, — говорит пожилая женщина. — Она выглядит напуганной.

— Наверное, он все-таки убийца.

— Он был с ней больше года.

— Подонок!

Слегка толкнув меня локтем, Дези спрашивает одними глазами: «Ты знала? Ты в порядке?» Мое лицо перекошено яростью — какая еще, к матери, бедная овечка! — но я притворяюсь, что всему виной известие об измене Ника. Я киваю, улыбаясь. Да-да, я в порядке… Но когда мы собираемся идти дальше, я вижу своих родителей, приближающихся к микрофону. Как всегда рука об руку, как всегда — пара. Похоже, что мама недавно подровняла волосы. Я задумываюсь, стоит ли обижаться на то, что она находит время заниматься собой, когда ее дочь исчезла. Когда кто-нибудь умирает, а его родня продолжает вести привычный образ жизни, всегда слышишь: имярек этого как раз и хотел. А вот мне этого почему-то не хочется.

— Наше заявление будет очень коротким, — говорит мама. — На вопросы отвечать не станем. Для начала мы бы хотели поблагодарить за огромную поддержку, оказанную нашей семье. Кажется, что весь мир любит Эми так же, как и мы. Эми, мы помним твой нежный голос, твой мягкий юмор, твой живой ум и доброе сердце. Ты и в самом деле удивительная. Мы вернем тебя. Я уверена, у нас все получится. Это во-первых. Во-вторых, мы поняли, что совсем не знали нашего зятя Ника Данна до сегодняшнего утра. С самого начала этого кошмара он был менее внимательным, менее заинтересованным, менее обеспокоенным, чем следовало. Трактуя сомнения в его пользу, мы приписывали отстраненность Ника душевному потрясению. Теперь же мы знаем, как обстоят дела в действительности. Мы отказываемся поддерживать Ника. Впредь мы будем самостоятельно заниматься поисками Эми, не переставая надеяться, что ты, доченька, вернешься к нам. Твоя история не закончена. Весь мир ждет новой главы.

«Аминь», — слышится мне чей-то голос.

Спустя десять дней.

Шоу закончилось. Энди и Эллиоты скрылись из виду. Продюсер Шэрон, топнув ногой, выключила телевизор. Все, кто был в помещении, повернулись ко мне, как будто я гость на вечеринке, который нагадил на полу. Шэрон улыбалась чересчур бодро, отчего ботоксное лицо пошло складками не там, где нужно.

— Ну? — прозвучал в тишине ее хорошо поставленный голос. — Как это, мать вашу, понимать?

— Это и была наша бомба! — шагнул вперед Таннер. — Ник подготовлен, он может немедленно прокомментировать их заявления. Жалко, что опоздали, но в некотором роде для вас, Шэрон, так даже лучше. Вы первая, кто получит объяснения Ника.

— Будет лучше, если Нику найдется что сказать в свое гребаное оправдание, — процедила она, вставая, и добавила, не обращаясь ни к кому: — Сделаем это. Сделаем прямо сейчас.

Шэрон Шайбер вернулась и круто взялась за меня. По Нью-Йорку ходили слухи, что она в свое время хорошо погуляла, но вернулась к мужу, — одна из многих кулуарных историй журналистского мирка. Это произошло лет десять тому назад, но, как я догадывался, желание оправдывать свой поступок оставалось. А теперь понял, что не ошибся. Она сияла, проявляла заботу, льстила и подначивала. Она искренне улыбалась мне полными блестящими губами, опираясь подбородком на сцепленные пальцы, и задавала прямые, жесткие вопросы, на которые мне удалось дать достойные ответы. Конечно, как лгун я в подметки не гожусь той же Эми, но, когда клюнет жареный петух, способен на многое. Я вошел в образ мужчины, который любит жену, обидел ее своей изменой и готов на все, чтобы искупить вину.

Минувшей ночью я нервничал и потому не мог уснуть. Пришлось залезть в Интернет и посмотреть заявление Хью Гранта в шоу Джея Лено в 1995 году, где он винился перед всей американской нацией за постыдный инцидент с проституткой. Он запинался, заикался, корчился, будто кожа стала на два размера меньше и немилосердно жмет. Но никаких оправданий типа: «Я думаю, вы знаете, что есть плохие поступки и есть хорошие поступки, и вот я совершил плохой поступок… — так уж получилось». Черт возьми, парень сработал отлично — он выглядел робким, неуверенным, до того расстроенным, что всем так и хотелось проявить участие и поддержать. «Эй, приятель, ну чего такого ты натворил? Не изводи себя…» Именно такого эффекта я и добивался. Я так долго пересматривал ролик, что опасался подцепить британский акцент.