Поставьте на черное - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гурский cтр.№ 42

Под разглагольствования воспрянувшего духом поэта я прошел от умывальника к обеденному столу, где нас уже дожидались лимонная водка в экспортном исполнении, две рюмки, нарезанный хлеб, ветчина, открытая банка с маринованными грибками, шариковая ручка и точно такой же сборник «Реквием Реконкисте», который лежал у меня в кармане. Чувствовалось, что Новицкому не терпится совместить приятное с приятным же: пить водочку и надписывать книжку новоиспеченному поклоннику его музы. Я вытащил из кармана свой экземпляр сборника, чем окончательно привел в восторг Новицкого. Скорее всего Фима и компания ни разу не удосужились попросить у старика автограф-другой на собственных экземплярах книг, купленных в магазине. Эрлиху, скотине такой, это и в голову не пришло: зачем что-то покупать, если можно взять даром? Он и деньги у нас с Родиным всегда занимал, что называется, без отдачи. Вернее, всегда обещал расплатиться в следующем году в Иерусалиме. Такая уж поговорка у Ефима была.

– По маленькой? – предложил Новицкий, потирая руки.

Я взялся сам разливать водку и для начала разлил в рюмки по чуть-чуть. Для хорошего разговора, не более. Лимонная на меня обычно действовала усыпляюще, и к тому же я не знал, какая доза предельна для самого старика Новицкого. Хороши бы мы с ним были, если бы оба уснули на середине беседы!

– Ваше здоровье, – сказал я.

– Будем, – откликнулся поэт, и мы оба опрокинули по маленькой. Я уже вознамерился произнести какую-нибудь приличествующую цитату из Новицкого, но тут поэт еще раз быстро наполнил собственную рюмку, выпил, крякнул, и его вдруг понесло из области поэзии в прозу жизни.

Тут же выяснилось, что бронированные ворота возникли перед домом Новицкого не просто так.

– Алла присоветовала, – объяснил мне Владлен Алексеевич, нанизывая грибок на вилку. – Борисовна то есть. Говорит: «Дождешься, Ленчик…» Она меня Ленчиком зовет… Говорит: «Дождешься, и тебя утащат вслед за твоим барахлом. Или по кумполу дадут…» У нее, у Аллы, значит, такой восхитительный народный язык… «По кумполу» – это значит «по голове». Смешно, да?

Я кивнул, хотя ничего смешного в словах не нашел. Не далее как позавчера я и сам получил по кумполу. Ощущение мерзопакостное.

– А когда же вас обворовали? – поинтересовался я у Новицкого.

Пожилой Ленчик предварил неприятные воспоминания новой порцией лимонной и кусочком хлеба с ветчиной, после чего поведал мне скорбную историю недавней кражи. Вынесли видик, телевизор, ковер из гостиной, сняли все иконы, кроме одной, самой закопченной, и в довершение ко всему вывинтили лампочку из сортира. Лампочки поэту, как ни странно, было в особенности жаль: ее вкручивала вторая жена Новицкого по имени Изольда Владимировна. Самой Изольде уже три месяца как наскучило жить со стареющим пьющим Тристаном, и она укатила в Санкт-Петербург с каким-то «новым русским». Но ее лампочка весь этот срок пребывала в сохранности и, когда ей было положено, освещала одинокий апартамент с фаянсовым сосудом в центре.

– У меня примета была, – печальным голосом поведал мне Новицкий, подкрепив силы очередной порцией лимонного допинга. – Пока лампочка не перегорела, есть шанс на ЕЕ возвращение… И зачем они ее сперли? Лучше бы они весь унитаз свинтили. Все равно Алла мне новый достать обещала, через одну воронежскую фирму… Финский, музыкальный, на три мелодии по желанию клиента…

– Музыкальный унитаз? – удивился я. Про финский дверной замок с мелодиями я еще слышал. Но идея ноктюрна на флейте фановых труб меня не очень вдохновляла. Мое недолгое пребывание в шкуре сантехника подарило мне кое-какой отрицательный опыт.

– Да-да, представьте себе, месье Штерн, – подтвердил поэт. Сперва я не понял, почему он стал называть меня на французский манер, а потом догадался: старик запамятовал мое имя, но называть меня по-солдатски просто «Штерн» ему было неловко. – Финские врачи доказали, что музыка помогает от запоров… Невероятно, правда ведь?

– Фантастика, – честно согласился я в ответ. Сам-то я давно полагал, что музыка может заменить всего два лекарства: снотворное – если это классика и рвотное – если современная.

– Или, может, в этом все-таки есть смысл? – спросил Новицкий, глядя, однако, не на меня, а куда-то в сторону ветчины и грибков. Он уже забыл про украденную лампочку, весь захваченный вновь открывшейся темой для разговора. – Вдруг по науке так и должно быть? Есть в мозгах, наверное, какие-нибудь эдакие извилины, которые управляют и тем, и этим… В организме, как в поэзии, все должно быть взаимосвязано. Человек – он не кимвал звенящий, он словно арфа. Много струн, играй на любой, как Паганини… В журнале «Огонек» вот на днях статья была интересная. Про американские опыты в Пентагоне. Вы верите в парапсихологию?

Я, однако, выпил еще не достаточно для того, чтобы обсуждать с поэтом Новицким статьи из «Огонька» или тем паче беседовать с ним про Бермудский треугольник и подобную околонаучную чепуху. Живее всего жгучие тайны природы у нас обычно обсуждают граждане, не умеющие починить сливной бачок.

– Да бог с ним, с Пентагоном, – проговорил я, наполняя рюмки. – Мы мирные люди… Значит, вас-таки ограбили?

Собственно, я по-прежнему толком не знал, что же мне надо от поэта. Я искал какую-нибудь зацепку, некую странность, которая смогла бы состыковаться с моими странностями. Как кусочки мозаики.

– Дурачье, – хихикнул Новицкий. – Взяли электронику, штамповку, а севрский фарфор не догадались. И икону шестнадцатого века… Будет им чем поживиться в следующий раз.

– Наверное, этот следующий раз случится не скоро? – предположил я. – Они-то думают…

– Скоро, очень скоро, – махнул рукой поэт и с третьей попытки наколол на вилку замученный груздик. – Знаете газету «Слово и дело»? Их корреспондент так мне сочувствовал, так сочувствовал… И написал потом, что у Новицкого на даче еще много всего осталось. У нас – поголовная грамотность, теперь прочтут.

Старик оказался не робкого десятка. Приглашать в гости незнакомца, даже Штерна, в таком положении было какой-то безумной бравадой. А если бы на моем месте сидел грабитель?

– Ну и пусть! – с детским упрямством произнес Новицкий, выслушав меня. – Я не боюсь. Ограбят так ограбят. Все равно от рока не убежишь, месье Штерн. У меня просто черная полоса в жизни. Машину я вот разбил, Изольда в Питер мотанула, лампочку свистнули… денег – и тех за последую книжку не платят. Одна радость – разговор с каким-нибудь интеллигентным евреем. Вы «Листопад» мой помните? Ко мне тут ходил один приятный парень, рыженький такой, он помнил… Только он пропал куда-то.

«Листопада» я не помнил. Да и идти по стопам хитроумного Фимы мне совершенно не хотелось. А вот слова про неполученный гонорар меня крайне заинтересовали. Ибо последняя книжка была именно этой, про реквием и реконкисту. Издательство «Тетрис», тираж двадцать тысяч экз.

– Почему же не платят? – полюбопытствовал я, на глазок измеряя уровень оставшейся водки в бутылке. В бутылке был час отлива. Уровень водки в ней за последние полчаса здорово понизился, что должно было расположить гостя к простодушным вопросам, а хозяина – к откровенным ответам. Короче, к разговору по душам.