Привычка убивать - читать онлайн книгу. Автор: Лев Пучков cтр.№ 21

— Знаем мы такие случаи! — скептически скажут мудрые люди. — Сами такие… Не иначе, это чеченский след. Или рука Березовского. Мы этими несчастными случаями по горло сыты. До того случаи пошли странные — в протоколе пишут:

«…на теле шестьдесят четыре огнестрельных ранения, отсутствует голова и половые органы. Смерть наступила от неумелого обращения с сильнодействующими транквилизаторами. Таким образом, факт гибели г-на Пцруера следует считать несчастным случаем…»

Но довольно о всяких посторонних случаях — примеров им несть числа. Давайте лучше забросим к черту околофилософские маразматические рассуждения и обратимся к нашему конкретному Его Величеству Случаю.

Представьте себе далекий 1955 год. Глухая сибирская тайга, двухпутная железная дорога, небольшой поселок при леспромхозе, две зоны — жилая и производственная, конвойный батальон, и окрест, в радиусе пятисот километров, — ни души.

Февраль месяц стоит на дворе, колкая поземка метет, не переставая, стужа лютая место имеет. Голодные вульфы по ночам садятся в кружок у казармы батальона и воют от дикой зависти: с кухни жареным мясом пахнет.

И вот в таком гиблом месте застревают сразу два поезда. Первый следовал из Новосибирска в Омск и вез гастролировавшую в полном составе труппу театра оперы и балета. А второй был специальный: состоял он всего из четырех вагонов, в которых разместился путешествующий по бескрайним просторам Сибири с инспекцией молодой комсомольский начальник из самой Москвы с разнообразными прихлебателями, исполнителями и писарчуками.

Поезда одновременно въехали на станцию (квадратная будка с телеграфом, угольный склад, акведук и два семафора) и минут сорок заправлялись углем и водичкой. Пассажиры в это время приобретали за недорого пирожки, обжаренную в луке картошку и разнообразные соленья у тутошних шустрых бабусь, примчавшихся из поселка. А когда все были готовы отправляться, выяснилось вдруг, что ехать нельзя — ветер притащил с севера дикого необъятную вереницу мглистых туч и грянула снежная буря. за десять минут засыпавшая расчищенные накануне пути по колено снегом.

Стоять! — распорядился комсомольский начальник, мудро глядя из окна своего уютного вагона на взбесившееся небо. — За час еще столько же накидает. Пусть телеграфируют в Омск, чтобы по окончании этого безобразия сюда срочно выслали бригаду снегоочистителей — мне завтра в обед нужно быть в Новосибирске.

— График — к ебеней матери, — поделился наблюдениями с помощником машинист другого поезда, сидя в жарко натопленной кабине паровоза, так же мудро глядя на небо и употребляя соленые рыжики с картошкой. — Если еще пару часов будет вот так, засядем на неделю — раньше снегоочистители никак не пробьются…

Машинист оказался прав — поезда застряли на несколько дней, и пассажиры вынуждены были умирать со скуки, любуясь на серое небо, плюющееся снеговыми зарядами. В конце концов молодому комсомольскому начальнику это изрядно надоело, и он, пользуясь тем, что оказался здесь самым главным, велел директору театра организовать представление для местных жителей и пассажиров — в честь надвигающегося праздника.

— Какое представление, батенька? — удивился директор — лощеный интеллигент в возрасте, презрительно посматривавший на молодого выскочку через дореволюционное пенсне. — Где? Вот в этой будке? В нее как раз влезет контрабасист и две лилии от декораций «Лебединого озера». Вы думаете, что говорите? И потом — кто из аборигенов придет смотреть балет? Вы в своем уме, молодой человек?! Вы лучше организуйте раздачу бесплатной водки — я знаю, у вас в вагоне-ресторане этого добра в избытке. Чалдоны на всю жизнь запомнят этот акт доброй воли и по весне выложат ваше имя камнями на берегу реки. А через черточку напишут, что они о вас думают. Что-нибудь, типа гомосек… мгм… нет, это слишком сложно для них, что-нибудь попроще напишут.

— Но-но! — грозно нахмурился комсомольский начальник. — Мне кажется, вы не правильно понимаете политику партии и игнорируете важность момента. Как бы мне не пришлось по приезде в Новосибирск принять меры, чтобы вами занялись из Министерства культуры…

Директор, очевидно, не хотел, чтобы ими занимались из вышеупомянутого министерства, — он скорчил страдальческую гримасу и всем своим видом показал, что согласен на все, что угодно, — кроме министерства. А в душе затаил лютую злобу и пожелал, чтобы поезд стоял тут подольше — тогда глупый молодой повеса обязательно выкинет какой-нибудь неприличный номер, его можно будет застукать на месте преступления — с поличным взять, и тогда уж поиздеваться над гаденышем вволю! Однако виду не показал — старая школа, — смотрел доброжелательно, как мясник на жирного поросеночка, приготовленного на убой.

— Ну вот и славно, — смилостивился комсомольский начальник, превратно истолковав доброжелательный взгляд директора. — Насчет декораций не беспокойтесь. Командир батальона дает вам взвод солдат, чтобы соответствующим образом оборудовать поселковый клуб — приступайте…

0 всех перипетиях представления распространяться не стану — скажу лишь, что оно не удалось с самого начала. В клубе было стыло, народ по большей части пожелал оставаться дома, а те, кто явился, оказались вдрызг пьяными. Для массовости пригнали два отряда зеков под конвоем — остальные были заняты расчисткой снега, который грозил к утру завалить основное ограждение жилой зоны. В дополнение ко всем неприятностям приключилось еще вот что: комсомольский начальник — устроитель этого веселого мероприятия, рискнул сесть за стол совместно с батальонными офицерами в соседствующем с клубом доме — там проживал командир батальона, жена которого на зиму укатила с детьми в Омск к матери. Офицеры собрались не в преддверии светлого праздника 23 февраля, до которого оставалась еще целая неделя, а потому что аккурат в тот день у командира батальона были именины. Волею случая так вышло… К началу первого действия (ставили пресловутое «Лебединое озеро») веселье было в самом разгаре, офицерам стало так хорошо, что ни о каком балете никто и слышать не желал. Давили песняка, анекдоты травили политические — теперь можно, теперь не страшно, — вкусно хрустели капусткой и маринованными груздями в сметане, закопченного поросенка потребляли и с довольным видом косились на два ящика водки, которые про запас стояли прямо тут же, в зале. Лейтенант Дятлов обещал, что через пять-семь тостов смотается на другой конец поселка и привезет на санях аж четверых егерских жен, у которых мужья по случаю непогоды застряли на дальних точках — он-де загодя разведку провел и все там в ажуре. Ну какой тут может быть балет? Правда, замполит — как самый культурный — робко заикнулся: ну их в задницу, этих егерских жен, после них потом приходится лобок брить и керосином промежность смазывать. А неплохо было бы для разнообразия пощупать балерин, которых в клубе будет целый вагон. Там уж наверняка керосин не понадобится — культура, мать вашу! Однако его тут же поправили компетентные товарищи: а не хрена там щупать, дорогой боевой товарищ. Ледащие эти балерины, кожа да кости — смотреть без слез нельзя. Так что сядь и стакан возьми, нечего встревать поперек мнения коллектива.

Между тем комсомольский начальник к тому моменту был мертвецки пьян — хлипкий кабинетный организм не смог состязаться в выносливости с лужеными желудками офицеров конвойной стражи. Подивившись непонятной для сибирского мужика слабости столичного гостя, офицеры уложили комсомольца в спальне на кровать, а сами вернулись к столу, чтобы до утра продолжать со всех сторон приятное времяпрепровождение.