Испытание киллера - читать онлайн книгу. Автор: Лев Пучков cтр.№ 31

Около двух часов ночи компашка у костра перестала подавать признаки жизни. Включив микрофон, я уловил мощный храп. Очень приятно, хлопцы! Я уж, грешным делом, начал опасаться, что вы до самой зари будете стаканами звенеть.

Собрав свои пожитки, я спустился с дерева и двинулся к костру, замирая на каждом шаге и напряженно прислушиваясь. Мою задачу в значительной степени облегчало то обстоятельство, что у костра не было собак. Все собаки в настоящий момент находились в десяти километрах отсюда, за Гашунскими озерами. Завтра с первыми лучами солнца, отсюда начнет движение облава, возглавляемая старшим сыном Жукова — Сашкой. Облава поднимет с лежек в камышах стадо диких свинтусов и будет неспешно гнать его до засеки, срубленной два дня назад в шестистах метрах отсюда. Когда стадо дойдет до засеки, младший Жуков заберется на дерево у прохода и займется селекцией, используя для этого многозарядную воздушку и здоровенный биц, которым можно сбить с ног человека. Свиней покрупнее Жуков пропустит через проход, и они помчатся по трем узким тропкам прямиком на засадников. Затем подоспевшие егеря с собачками завернут молодняк и маток и погонят обратно в камыш, чтобы с перепугу не откочевали куда не положено. Животину надо беречь — еще не раз предстоит охотиться на пустошах дорогим гостям.

Примерно таким вот образом все обстояло в прошлом году. В тот раз Феликс пригласил Дона на охоту, я, как обычно, увязался с ними и имел возможность наблюдать за всеми этапами процедуры со стороны — в засаду меня не взяли по причине малозначительности ранга и недостаточной солидности возрастного плана…

Приблизившись к костру метров на десять, я лег и медленно пополз. Зачехленный карабин Феликса был прислонен к молодой сосенке в пяти шагах от кострища, рядом лежал рюкзак с охотницким припасом. Оттащив рюкзак от костра метров на десять, произвел все необходимые манипуляции, пользуясь фонарем, после чего вернул имущество Феликса на место.

Охотники спали. Какая непростительная беспечность! В летнее время по пустошам и окрестным лесам шастают самые разнообразные твари — в том числе и двуногие. Оглянуться не успеешь, как останешься без головенки! В этих местах частенько находят объеденные трупы, не поддающиеся идентификации. Я бы, например, не рискнул здесь спать без охраны, даже будь я хоть трижды старший егерь или самый авторитетный бандит Федерации. Сам по себе авторитет не может спасти от острых зубов и завидущих рук — практика так показывает. Так что спите, ребята, спите — авось чего и выспите.

… Убравшись от костра прочь, я выбрал крепкую сосну на опушке бора, на левом фланге от засеки, забрался на нее и приготовился к терпеливому длительному ожиданию.

В этот раз я попробовал разрешить заморочку с центральной братвой самостоятельно. Беспокоить Дона мне не улыбалось. В прошлый раз — после потасовки в „Тюльпане“, закончившейся бегством на Оксанином „СААБе“ — я обо всем проинформировал Дона. Он быстренько все уладил, но это стоило мне долгой и нудной выволочки, длившейся около трех дней подряд. За это время шеф так заморочил мне мозги наставительными нравоучениями, что я уже на полном серьезе подумывал насчет застрелиться из табельного оружия (как референту-телохранителю мне разрешено хранение и ношение боевого пистолета). Но увы, пистолет мой хранился в сейфе у начальника службы безопасности фирмы и выдаче мне без разрешения шефа не подлежал. Были, знаете ли, для этого основания — по опыту прошлого. А еще после всего этого Феликс этак ненавязчиво намекнул мне, что я напрасно побеспокоил старика. Дескать, разобрались бы сами — свои люди, сочтемся.

Так вот, сразу после рандеву с Петровичем я позвонил Дону и попросил два дня отгула — в счет грядущего отпуска. Повод для отпрашивания имелся: внезапный приезд Милкиного брата, которому, мол, надо помочь бытоустройством и вообще… Выслушав пятиминутный разнос, основной мыслью которого было мое безалаберное отношение к исполнению должностных обязанностей, я заполучил требуемое разрешение. И тут же отправился к Феликсу, чтобы отрегулировать вчерашний конфликт на вокзале, а заодно произвести рекогносцировку на предмет нового задания ПРОФСОЮЗА.

В отличие от большинства властей предержащих Новотопчинска, имевших в пригородной зоне симпатичные особнячки, глава Центральной группировки обитал скромно в семикомнатной квартире, на седьмом этаже одноподъездной шестнадцатиэтажки, расположившейся в закрытой части Центрального парка культуры и отдыха. Над Феликсом, под Феликсом, справа и слева от Феликса проживали приближенные из группировки — так было удобнее для организации взаимодействия и руководства (и, как мне кажется, для круговой обороны, коль скоро в такой возникла бы необходимость!).

В подъезде шестнадцатиэтажки располагался круглосуточный милицейский пост, а вокруг „свечки“ непрерывно перемещался парный патруль ОМОНа. Оба наряда несли здесь службу „по многочисленным просьбам граждан“ (Феликс в свое время звякнул начальнику УВД!) — для пресечения правонарушений со стороны малолетних хулиганов. На самом деле малолетними хулиганами, как и хулиганами в возрасте, в радиусе двух километров от шестнадцатиэтажки даже и не пахло. Все граждане прекрасно знали, кто „ютится“ в „свечке“, и почтительно блюли дистанцию.

Наличие милицейских нарядов объяснялось несколько иначе. Проработав 18 лет в уголовном розыске, Феликс в совершенстве изучил нравы и обычаи преступного мира и прекрасно знал, на что способны желающие отомстить обидчику блатные старой формации. Глава Центральной группировки боялся киллеров. В свое время по неопытности и простоте душевной он сильно обидел много товарищей, которых даже пальцем трогать не стоило. Товарищи эти теперь имели вполне резонные основания желать скорой кончины главы группировки. Казалось бы — пусть себе, мало ли чего могут некоторые желать! Но увы — данные товарищи принадлежали к той категории, у которой желания такого рода чреваты как просто шилом в печень и стрельбой по площадям, так и индивидуальными снайперскими заказами.

Выходец из правоохранительных органов, Феликс по инерции не доверял свою безопасность „быкам“. Он больше полагался на добросовестность сотрудников милиции, усугубляемую солидной прибавкой к жалованию, которую ежемесячно отстегивал парням в форме казначей группировки.

На подступах к „свечке“ меня остановил омоновский патруль — старший подозрительно поинтересовался, куда это я направляюсь. Я ответил. Старший тотчас же сообщил об этом по радиостанции и принялся поедать меня глазами, недружелюбно шмыгая носом. Через пару минут из радиостанции грубый голос рявкнул: „Можна!“, после чего я был допущен к подъезду.

В подъезде меня опять остановил милицейский сержант, который не поленился погладить мой прикид импортным металлообнаруживателем и отнял связку ключей с металлическим свистком, заявив, что сие я получу по возвращении — коль скоро таковое сотоиться.

Несколько обескураженный столь нерадушным приемом, я поднялся в лифте, оборудованном телекамерой, на седьмой этаж, где тут же угодил в цепкие лапы двух очень недружелюбных секьюрити, дежуривших на площадке, — эти хмыри ощупали чуть ли не каждый квадратный сантиметр моего мускулистого тела, даже не спросив, позволяю я им это или нет. И лишь после этого я поимел возможность наконец пожать крепкую руку главы Центральной группировки Новотопчинска, который встретил меня, возлежа в банном халате в кресле перед телевизором.