Сестра моя – смерть - читать онлайн книгу. Автор: Надежда и Николай Зорины cтр.№ 39

– Никому и не надо, а вот мне ты сейчас все-все подробненько изложишь.

Аристов затравленно уставился на Андрея, весь как-то съежился, рука снова потянулась к бутылке, но на полпути замерла.

– А вы кто? С чьей стороны? Со стороны иностранца или…

– Я со своей собственной стороны, а значит, с самой опасной для тебя, если не захочешь быть со мной откровенным. – Андрей зловеще усмехнулся.

– Да я что? Я захочу. Я всегда готов, – залепетал Аристов. – Вы спрашивайте, что вас интересует. Водочки не хотите?

– Не хочу! И тебе пока пить не советую. Ты мне нужен трезвым и умным.

– Да, да, конечно. Я ведь так, только чуть-чуть выпил с утра, с горя и со страху. Как Женька уехала, понял: кранты. И ей, и мне крышка. Это она, дура, думала, что Озерская ей поможет, а я знал: не вернется Женька, шлепнут ее в городе. Вот и шлепнули.

– Кто и за что ее убил?

– За болтливый язык поплатилась, за жадность. А кто убил – те или эти, не знаю. Это вы лучше у Пельмана спросите, он, змей, ее продал, зуб даю, что он.

– Кто такой Пельман?

– Главврач бывший этого их хренового роддома. При нем все начиналось. Только он да Женька моя в городе и остались, остальные поразъехались кто куда. Он на Женю стукнул, больше некому. Иностранцу с той, другой стороной не выгодно было делиться информацией, значит, он, старый хрыч, поделился. Да Женя и сама говорила, что он. Это уже после письма было. Видно, письмо еще большую кашу заварило. Но про письмо она только мне рассказала, тому, с той стороны, которая не с иностранцем, ни полсловечка про письмо. Все рассказала и все документы отдала, а про письмо умолчала. Очень потом она на Озерскую надеялась, думала, если в ноги к ней бросится и прощения попросит, та ей поможет выпутаться. Ну дура баба, что с нее взять? А я сразу понял, когда тот, второй хрен-то приехал, чем все кончится. Бежать нам надо было и ни на какую Озерскую не надеяться. А Женька моя заладила: я мать ее и бабушку знала, хорошие люди, и Алена не должна отказать. А что там мать и бабушка! Ведь не мать и не бабушка они ей, не родные. Втолковываю ей, а она и слушать не хочет, уперлась – и все.

– Так! – Андрей тряхнул головой: бредовый поток, который вылил на него Аристов, просто оглушил, аж в ушах зазвенело. – А теперь с самого начала и подробно: все причины и следствия. Пока я ничего не понимаю. – О непонимании следовало бы умолчать, это вырвалось помимо воли, но Аристов, к счастью, ничего не заметил, слишком был пьян и напуган и очень хотел услужить, чтобы заработать жизнь. И потому нисколько не усомнился в том, что Андрей представляет грозную и опасную для него силу, начал рассказывать подробно и почти связно.

Корни сегодняшней ситуации уходили в глубокое прошлое, в хорошо организованное преступление двадцатилетней давности. При местном роддоме существовало платное отделение, которым заведовал Пельман. Считалось, что он разработал методику, следуя которой любая женщина, даже с сильной патологией, может родить здорового ребенка, причем того пола, которого пожелает. На будущих матерей воздействовали различными аппаратами, кормили пилюлями, подбирали индивидуальную диету. Все это была чистая фикция. Единственным настоящим было УЗИ. Развитие ребенка находилось под строгим контролем, и, если что-то шло не так, подбирали донора, то есть здоровую женщину с подходящей группой крови и соответствующим сроком беременности. Ей, в свою очередь, говорили, что у нее возникли осложнения, требуется госпитализация, и направляли в Светлогорск, якобы там как раз есть специализированное отделение для таких случаев. У Валерии Озерской, которая также воспользовалась услугами платно-шарлатанской медицины, осложнения возникли очень серьезные, врачи опасались, что ребенок может родиться мертвым, а если и выживет, то очень больным и слабым. Подсуетились и нашли подходящего донора – Зою Иконину, молодую, здоровую мать-одиночку. Детей поменяли. Зое достался больной ребенок Валерии, а Валерии здоровая, крепкая дочь Зои. Родители, естественно, об этом не знали, ни с той ни с другой стороны. Вообще, деятельность отделения держалась в большом секрете. Этот секрет сохранился бы и по сей день, если бы не Евгения.

Тогда, двадцать лет назад, Евгения работала медсестрой в платном отделении. Она только что закончила медучилище. Устроил ее туда двоюродный дядя, дальний родственник Пельмана. О том, какие там творятся дела, Евгения сначала ничего не знала, а когда поняла, куда попала, бросилась к дяде, но тот объяснил, что пути назад нет, что лично ей, если будет молчать, опасаться нечего, а зарплата в два раза выше, чем у обычной медсестры, так что пусть благодарит его за хорошее место. Евгения все-таки не успокоилась и решила вести нечто вроде картотеки подменышей: подробно записывала, какой ребенок от кого был рожден в действительности и кому передан. Она по наивности полагала, что обман рано или поздно раскроется и тогда при помощи ее записей можно будет вернуть родителям их настоящих детей.

Года через три это шарлатанское отделение прикрылось. Евгения поступила в мединститут, закончила его и вернулась в родной город по распределению. Работала сначала врачом-педиатром при роддоме, потом стала заведующей. И долго еще надеялась, что преступная деятельность шарлатанского отделения раскроется, и потому хранила свои записи. Но все было тихо.

Примерно месяц назад, когда она уже и думать забыла о прошлом, к ней обратился один человек, судя по акценту, легкому, но все-таки заметному, иностранец – может быть, русского происхождения. Он разыскивал ребенка Зои Икониной и хотел знать, точно ли она родила, а не взяла чужого младенца. Для чего это ему было нужно, он не объяснил, Евгения решила, что это, видимо, отец ребенка. Ее поразил тот факт, что иностранец, или кто он там, настойчиво добивался сведений именно о родном ребенке Икониной, как будто что-то знал о шарлатанской деятельности роддома, как будто с самого начала подозревал, что в их роддоме возможна была подмена. Но вел он себя мирно, не скандалил, не требовал, обещал хорошо оплатить услугу. И тогда Евгения решилась. Решилась рассказать ему правду. Но теперь, рассказывая правду, руководствовалась не благими намерениями, а материальной выгодой, юный пыл давно прошел, а деньги были нужны.

Иностранец щедро заплатил за сведения, которые Аристова ему выдала, и уехал. Но тут вдруг Евгения испугалась, не могла ли она как-то повредить Алене Озерской. Саму Алену она никогда не видела, но неплохо знала Валерию – они учились в одной школе. Несколько дней ходила и мучилась, потом решила рассказать все мужу. Он обругал ее, сказал, что навредила Алене наверняка и вообще – зря язык распустила, деньги, которые она взяла, ей еще боком выйдут. Тогда Евгения решила написать Алене письмо, чтобы снять грех с совести и предупредить дочь своей бывшей знакомой о возможной нежелательной встрече с родным отцом. Поехала в город, в горсправке нашла адрес, по которому та была прописана, отправила анонимное послание и успокоилась. Но оказалось, что расслабляться рано – неприятности только начинались. Дней через десять после этого на улице, когда Евгения возвращалась с работы, к ней подошел человек – не иностранец, другой, русский, – затолкнул ее в машину и куда-то повез. Она так испугалась, что совершенно ничего не могла сообразить и не сразу поняла, что привезли ее на квартиру к старику Пельману. Разговор последовал крайне для нее неприятный. Евгения рассказала об иностранце и отдала остальные сведения о подменышах (они заехали в роддом, где в личном сейфе она хранила картотеку), но о письме Алене умолчала.