Трюфельный пес королевы Джованны - читать онлайн книгу. Автор: Анна Малышева cтр.№ 16

Внезапно в глубине темного окна, смотрящего прямо на нее, вспыхнул огонек, крохотный и слабый, словно кто-то зажег спичку и тут же задул. Александра пошла к дому, поднялась на крыльцо, потянула на себя дверь. Прокралась через сени, постояла в кухне, прислушиваясь к потрескиванию дотлевающих углей в закрытой печи. Других звуков в доме слышно не было. Ощупью, впотьмах, Александра отыскала за ситцевой занавеской дверь в комнату, где постелили им с Мариной. Войдя, она сняла куртку, бросила ее рядом с кроватью, скинула валенки, спросила шепотом, на всякий случай: «Марин, ты спишь?» Не получив ответа, улеглась и вскоре, вопреки своим ожиданиям, уснула.

На этот раз ее никто не будил, она проснулась сама и некоторое время лежала, нежась в солнечных лучах, беспрепятственно проникающих в не занавешенное окно. В комнате никого, кроме нее, не было. Свернутая постель Марины аккуратным валиком лежала на краю топчана. Из кухни доносились голоса.

Александра вышла, и хозяева, сидевшие за столом, пившие чай, встретили ее дружелюбными возгласами:

– Хорошо спалось? Это от здешнего воздуха, после Москвы! – говорила Елена, на чьем белом, сдобном, заспанном лице еще не разгладился след от подушки.

– Мы к вам два раза заглядывали, но не разбудили, пожалели! – сообщил Птенцов, разламывая пополам бублик.

– А где Марина? – все еще сонно осведомилась Александра, присаживаясь к столу.

– Уехала, – невозмутимо сообщила Елена, наливая гостье чашку чая.

– Как уехала?! – воскликнула Александра. – Когда?

– Да уж часа полтора назад. – Елена придвинула ей чашку. – Ничего, я вас до электрички провожу! Тут недалеко!

– Близко, – подтвердил Птенцов. Вид у него был самый безмятежный. – Пять минут ходьбы. Здоровыми ногами, конечно, не моими подпорками.

– Но почему она уехала без меня? – недоумевала художница.

– Торопилась, – спокойно пояснила Елена, отправляя в рот кусочек молочно-белой халвы. – Дела у нее какие-то нашлись.

– Но она мне говорила, что никуда не спешит!

– Мало ли что она говорила? Вспомнила о чем-то и заторопилась! Дело предпраздничное… У меня самой голова кругом. Да вы берите варенье, это все из своей ягоды!

Варенье, которое приветливо предлагала хозяйка, действительно оказалось отличным: клубника еще сохранила запах лета, красные ягоды словно парили в густом сиропе. Александра тем не менее старалась не засиживаться за столом. Елена уговаривала ее остаться на полдня и погулять на деревенском воздухе, уверяя, что бледность гостьи происходит исключительно от городской жизни. Птенцов не принимал участия в уговорах и держался так, словно и не было никакого ночного разговора наедине. У художницы даже создалось впечатление, что ее присутствие чем-то ему неприятно. Она поднялась из-за стола:

– Мне пора! – И, не слушая увещеваний Елены, обратилась к Птенцову: – Как же насчет того, о чем мы говорили? Вы мне поможете?

– Я должен сперва подумать.

Теперь она не сомневалась – в его голосе явственно хрустнул лед. По каким-то причинам он не желал касаться опасной темы. «Неужели его стесняет даже Елена? Она ведь совершенно равнодушна к серебру!»

– Вот мой телефон, – Александра написала номер на листке в блокноте и, вырвав его, протянула мужчине. – Я буду очень признательна, если вы поделитесь со мной какими-то идеями.

– Не сомневайтесь, поделюсь. Как только идеи у меня появятся, – сухо ответил тот.

Впрочем, свой номер взамен все же продиктовал – художница даже не рассчитывала, что он это предложит. Попрощавшись с Птенцовым, Александра оделась и в сопровождении хозяйки вышла на крыльцо.

Легкий морозец, сменивший вчерашнюю оттепельную сырость, мгновенно прогнал остатки сна. Елена, спускаясь по ступенькам, говорила без умолку:

– Мы как раз успеем на электричку в девять тридцать две, если прибавим шагу. Сейчас, перед праздниками, они так плохо ходят, не отменили бы и ее! А то придется ждать на холоде еще час. Курточка на вас уж больно легкая, не для зимы…

– Я привыкла, – машинально ответила Александра, пересекая двор вслед за хозяйкой.

У калитки она оглянулась и вздрогнула, завидев в окне кухни Птенцова. Тот стоял неподвижно, его бледное лицо за чистым стеклом казалось восковым. Художница помахала ему на прощание, но он не сделал ответного жеста, словно, глубоко задумавшись, не видел ее.

– Чем он болен? – спросила она, выходя в проулок за Еленой.

Та обернулась:

– А всем сразу. И ревматизм, и сердце, и сосуды. Он ведь лагерник.

– Сколько же ему лет?

– Семьдесят три исполнилось.

– Но как же он… – Александра произвела мысленные подсчеты. – Во сколько же лет он в лагерь попал?

– В три года, – обернулась женщина. – В Освенцим, с матерью. Их угнали с Псковщины.

– О, боже…

– Мать умерла там, а он выжил. Когда лагерь освободили, ему было шесть лет. К счастью, отец с фронта живой и целый пришел, разыскал его, забрал из больницы и увез в Москву.

– Необыкновенная судьба…

– По тем временам – почти обыкновенная, – с грустью ответила Елена, замедляя шаг. – Разве что выжить ему там удалось… Чудо, конечно. Только рад ли он был этому? Такое даром не проходит. Казалось бы, после войны, с отцом и мачехой, он жил в Москве вполне благополучно, сыто, был всем обеспечен, отец занимал крупную хозяйственную должность… Даже машина служебная у них была! А Павел много лет еще продолжал прятать куски – хлеб, картошку, мясо… И ночью ел, в темноте, всухомятку. Даже и сейчас по ночам встает и ест, крысятничает. При всех не любит. Ну и болезни на всю жизнь привязались. Тем более он не лечился никогда, докторов хуже смерти боится. Он мать-то не помнит, а Менгеле помнит. Так что Павел слегка с причудами, сами понимаете. Если что-то скажет поперек, вы не сердитесь!

– Я и не думала сердиться… – взволнованная, тихо ответила Александра.

– Пришли. – Елена указала вперед, на площадь с ларьками, за которой виднелась платформа. Возле железнодорожного переезда толпились люди, человек двадцать. Женщина удивилась: – Что это там? Идемте-ка, посмотрим.

– Не опоздаем на электричку?

– Нет, время есть еще.

Они подошли к тому самому месту, где Александра с Мариной накануне вечером переходили пути. Народ оживленно что-то обсуждал, говорили все разом, понять, о чем, было невозможно. Елена высмотрела и окликнула молодую женщину в серой дубленке:

– Что тут у вас?

– Да какая-то под поезд бросилась! – звонко ответила та, поворачивая к ним румяное скуластое лицо, с такими яркими голубыми глазами, что даже ресницы отливали синевой. – Часа два уж назад, затемно еще. Ждем полицию, никак не едут.

– А кто?! – воскликнула Елена.

– Я ее не знаю. Никто не знает. Вон, лежит!