Не откладывай свадьбу на завтра - читать онлайн книгу. Автор: Влада Ольховская cтр.№ 31

А где сотрудничество, там и до романа недалеко. Славин вообще был любителем женщин, и не без взаимности. Последний факт Агнию шокировал, ведь с фотографии на нее смотрел невзрачный мужчина, подозрительно напоминающий пингвина. Но то ли унылую внешность природа компенсировала обаянием, то ли деньги делают дам менее прихотливыми, а недостатка в пассиях у Славина не наблюдалось. Алиса знала об этом и принимала сей факт вполне спокойно.

– Он же мужчина, – пояснила она. – Мужчины по природе своей полигамны. Обилие партнерш было для него необходимостью, ну, вроде как потребность в пище. Но любил он только меня, потому что снова и снова возвращался ко мне.

Агния заставила себя кивать и вежливо улыбаться, хотя язвительные комментарии уже крутились на языке. Полигамны мужчины, как же! Они полигамны до тех пор, пока это весело, не напрягает и всех устраивает. Может, Звонова тоже понимала это, как и то, что без смирения она бы Славина ни за что не удержала. Она могла сколько угодно звать себя его женой, официально брак они так и не зарегистрировали.

В любом случае сейчас не об их семейной жизни речь идет, а о его работе.

После суда дела у Славина долгое время шли хорошо. Алиса уволилась официально – из-за того, что она охарактеризовала как «проблемы со здоровьем», но что, судя по обилию детских вещей на полках и пустоте в комнатах, было несостоявшейся беременностью. За делами компании она продолжала следить. Конкуренты, потерявшие немало зубов на суде, оставили Тимура в покое.

И вот месяц назад он неожиданно заявился к ней посреди ночи. Жили они по-прежнему отдельно: Славин оправдывал это «типично мужской полигамностью и потребностью в собственном пространстве». Если он хотел видеть Алису, то приглашал на свою территорию, уж больно ему не нравилась ее «убогая» квартира.

А тут сам явился, да еще и так рвался к ней, что чуть весь дом не перебудил!

Алиса его никогда таким не видела: бледный, испуганный. Сказал, это ему угрожают. А вот кто… как Звонова ни пыталась у него выспросить, попытки эти ни к чему не привели. Славин держался покрепче партизана на допросе. Может, не хотел лишний раз подставляться, а может, по-своему любил Алису и хотел уберечь ее от этого.

– Он сказал, что ему нужно спрятаться. – Женщина отвернулась к окну. – Но всю его недвижимость просто отследить. Он никогда не был женат, родни близкой у него тоже нет, поэтому все имущество он записывал только на себя. Я дала ему ключи от домика моей мамы. Она давно умерла… Да и я там не была уже лет десять, все не доходили руки эту развалюху продать. Там бы больших денег не получилось, поэтому я ленилась. А вот пригодился домик! Тимур выехал туда прямо ночью, вот в чем был, от меня и поехал. Связываться с ним запретил, вообще сказал об этом не говорить. Этот запрет вроде как подразумевал и беседу с вами, но… от него вестей нет уже месяц. А недавно я узнала, что его в терроризме обвиняют! Понимаете? Где Тимур, а где терроризм?!

– Понимаем, – кивнул Даниил. – Потому что нас тоже обвиняют. И мы тоже не там, где терроризм. Пишите адрес.

– Я…

– Пишите, Алиса. Вполне возможно, что мы с Тимуром на одной стороне, тогда ему даже выгодно.

– Я хочу поехать с вами!

– Исключено. Не тяните время, его и так прошло слишком много.

Звонова сдалась, но лишь потому, что после всего сказанного спорить не имело смысла. Она направилась в соседнюю комнату за ручкой и бумагой.

Агния тем временем рассматривала детскую посуду, расставленную рядом с обычными чашками и мисками. На обычной посуде была пыль – одиноко живущая Алиса не нуждалась в таком многообразии, ей явно хватало пары тарелок и стаканов.

А на детской посуде пыли не было.

Филипп осторожно провел рукой по полированному металлу. Страшно было предположить, сколько стоит такая штука! Он-то совсем к другому привык… К ржавому железу с облупившейся краской. А там, где на металле вдавлено клеймо завода, грязь, въевшаяся в каждую линию. Зато такими развалюхами и пользоваться не жалко!

Те тренажеры выпустили еще в советскую эпоху. Долгое время они накачивали мышцы «братков», собиравшихся в модных тогда спортивных клубах. Потом тренажеры заменили на новые, списали. Но оказались они не на помойке, а в детском доме благодаря стараниям Викторыча.

А здешние тренажеры больше напоминали Филиппу музейные экспонаты… или космические корабли. Они гордо блестели новыми боками, демонстрировали датчики, измеряющие и пульс, и давление, и все на свете. Старые тренажеры имели только два состояния – они были либо развалены, либо кое-как снова подчинены Викторычем. У этих тренажеров можно было переключать скорость, нагрузку, настраивать их под свой рост и вес.

Это жизнь другого уровня. Предназначенная для других людей.

Правда, некое благоговение перед роскошью испытывал только Филипп. Остальные его товарищи по секции даже паузы не сделали – оседлали тренажеры и громогласно делились впечатлениями.

Викторыч с важным видом прохаживался между тренажерами и комментировал:

– Не ленитесь! Теперь уже никаких отговорок, что тренажер нагрузку не держит! Любая нагрузка только от вас зависит! Давайте, сынки, работайте!

Тренер был доволен. На это указывали два факта: то, что он называл их «сынками», и то, что все еще был трезв. Несмотря на вечернее время.

– Филька, бабку твою через коромысло, не отлынивай! Двигай, двигай!

Действительно, пора бы уже перестать восхищаться всеми произошедшими недавно переменами и принять новое окружение как данность. Но странно ведь, так странно! Еще недавно он продумывал, как бы вытравить клопов из матраса, а теперь спит в собственной комнате, занимается на дорогущих тренажерах. О том, какую цену за все это придется платить, он не думал.

Да уже пришлось… Воспоминания о нападениях заставили сжать зубы и двигаться быстрее, надеясь усталостью погасить стыд. Тренер заметил это и понял, естественно, неправильно:

– О, молоток, совесть в твоей бабьей тушке проснулась!

Викторыч был тренером, а не психологом.

Злиться на него не получалось. Как ни крути, а этот человек единственный, кто сумел изменить его жизнь к лучшему.

Своих родителей Филипп вроде как видел, но не помнил совершенно. Согласно официальным документам, в приют он попал в возрасте пяти лет, до этого жил с «неблагополучными» родителями. Но от них в памяти остались какие-то обрывки картин, черно-белые сны и почему-то чувство брезгливости.

Нельзя сказать, что в детском доме его ожидала сказка. Она там никого не ожидает… Но и адом Филипп это место не считал. Во-первых, ему повезло оказаться во вполне неплохом, пусть и не элитном приюте, откровенного беспредела там не было. Во-вторых, природа подарила мальчишке крепкое здоровое тело, что для детей «неблагополучных» редкость. Поэтому все попытки его обидеть получали жесткий отпор.