Темная полоса - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 46

Она подготовила последний сюрприз для Жени. Памятный подарок. И если Вася не хочет, чтобы Инна являлась к нему с того света, он должен ей помочь.

– Вася, на ноже – отпечатки пальцев Натальи, – сказала она, перед тем как навсегда повесить трубку. – Ты понимаешь?

Он понимал. Выскочив из дому в спортивных штанах и домашних шлепках, Василий Иванович прыгнул за руль своей машины и бросился к сестре. Он летел как сумасшедший, он нарушил все правила движения, он испугал охранника в вестибюле, послав его подальше в ответ на просьбу зарегистрироваться в книге посещений. Он чуть не выбил двери еле ползущего лифта. Но он опоздал.

Тело Инны лежало на полу кухни рядом с колонной. Все, что мог сделать ее брат, – это сохранить на ноже мои отпечатки пальцев.

Потом, уже после приезда опергруппы и милиции, Дмитриев заплатил охраннику на первом этаже за неожиданную поломку видеокамеры, которая привела к потере информации о входящих и выходящих из дома людях. Запись в журнале тоже переправилась на счет три.

– Завтра я вернусь, дорогая моя Наталья Вячеславовна, – устало объявил мне Дмитриев, завершив исповедоваться. – Я получу либо деньги, либо тебя. Если честно, я даже с большим удовольствием произведу арест. Инка бы хотела именно этого.

Не могу сказать, сколько времени я просидела одна в своем кабинете, не меняя позы, не думая ни о чем. Что я чувствовала – не знаю. Пожалуй, ничего. Я вяло решила, что надо позвонить Саше. Оставить, так сказать, прощальные пожелания по поводу Варьки. Теперь Варвара будет на его попечении. А нам надо в институт поступать, меньше года осталось. Потом я поеду домой, чтобы поговорить с дочерью. Мне надо рассказать ей все, объяснить каждый свой поступок, каждый поступок Инны. Она не должна испытывать чувство вины за то, что ее мать сидит в тюрьме. Она вообще должна уехать отсюда как можно скорее. Надо и это сказать Сашке. Позвонить маме…

На Женю мне не остается времени. Никакой последней ночи, никаких прощальных объятий. От этого придется отказаться. Но мы что-нибудь придумаем, пусть сейчас все так больно, зато потом…

В кабинет заглянула Оленька.

– Наташа, что случилось?

– Оля, большие неприятности. Не могу говорить. А то начну рыдать.

Ясные глаза Оленьки уже наполнились слезами. Я испугалась, что она заплачет, а уж тогда и я… Эта женская эмпатия – поддержка и наказание одновременно.

– Наташа, я хотела сказать, что тебе звонят, а я переключать не умею. Подойдешь к моему столу?

Я встала, но от неподвижного сидения затекли ноги, и я не смогла сделать ни шагу.

– Оленька, нажми «слэш» и 101, хорошо?

– Наталья, извините, не знаю вашего отчества, – сказал мне мужчина на том конце провода. – Я звоню по поручению Геннадия Егоровича. Вы в курсе, что с ним произошло?

– Да.

– Его подставили, и мы знаем кто.

– Дмитриев, – сказала я.

– Так вот. – Адвокат не удивился, услышав эту фамилию. – Запишите, пожалуйста, номер телефона. Вы должны рассказать этому человеку все, что знаете о Дмитриеве. Звоните скорее.

– Вы не могли бы передать Стаценко кое-что…

…И у меня было еще одно неоконченное дело.

Дольче.

В надежде, что появились от него новости, я позвонила Якову. Яков сочувственно ответил, что нет, ничего! В его голосе звучало искреннее волнение, ведь он скоро должен был возвращаться в Германию, а его друг оставил его одного. Еще Яков сказал, что очень скучает по Дольче, что перестирал все его вещи, убрал в квартире и купил для друга креветки и сыр «дор-блю». То, что он любит.

Все это было очень трогательно.

После разговора с Яковом я стала собираться домой, но он снова позвонил, и на этот раз с хорошими новостями.

– Наташа, Дольче связался со мной с городского телефона. Очень ругал себя за то, что забыл мобильный и не помнит твой номер наизусть, но я ему продиктовал его и он тебе перезвонит.

– Но где он?

– Дольче очень удивился, узнав, что ты не знаешь о его планах. Он говорил тебе, что собирается на выставку во Францию. Там фестиваль вечерних причесок, а он, ты же знаешь, специализируется на них. И он просил тебе обязательно передать, что его окна выходят на Париж. Огромное облегчение узнать, что с ним все в порядке, правда?

– Правда! – радостно, даже преувеличенно радостно сказала я.

…В тот момент, как показали последовавшие события, я допустила только одну глупость. Я никому не сказала, куда еду и зачем. Забыть об элементарной страховке меня заставила только паника.

«Его окна выходят на Париж, его окна выходят на Париж…» – повторяла я про себя. То, что ожидало меня завтра, показалось далеким будущим, о котором мне рано сейчас думать. Дольче попал в беду – вот это серьезно.

Мне было даже не страшно – только надо было успеть. Он еще жив. Может, он избит и умирает…

Такси я поймала прямо посередине улицы, чуть не попав под грузовик. Таксистом оказался пожилой кавказец, седой и неторопливый. Джигит, но вот неторопливый.

– Осторожнее вам надо на дорогу выходить, – воспитывал он меня, не подозревая, что сегодня он прав, как никогда. Если со мной что-нибудь случится, то погибнет и Дольче.

Я не могла сидеть спокойно. Озиралась, словно кто-то мог за мной следить, кусала ногти, хоть это был и не мой способ нервничать, торопила обладающего финским темпераментом джигита. И повторяла про себя: «Его окна выходят на Париж…»

У дома нашего детства на художественном бульваре, где и сейчас сидели на табуретках художники и халтурщики со своими шедеврами, я почувствовала себя гораздо увереннее. Это мой район, это мой бульвар и мой дом. Тут я справлюсь с чем угодно.

– Осторожнее, девушка, – сказал мне на прощание джигит. К его словам я отнеслась очень серьезно.

Возможно, из-за того, что мне рассказал о смерти Инны Дмитриев, а может, просто потому, что это было логично, я вспомнила, что в моей сумке всегда лежит нож. Он небольшой, складной, аккуратненький. Длина лезвия – меньше десяти сантиметров. Мой ножик изготовлен из титана, поэтому никогда не ржавеет. Правда, он не слишком острый.

Привычку носить с собой маленький нож я приобрела много лет назад. И к самообороне эта привычка не имеет никакого отношения. Если бы на меня кто-то напал, я бы все равно не успела достать и раскрыть нож. И мне никогда бы в голову не пришло, что моим маленьким титановым ножиком можно тыкать в человека.

Но сейчас я достала увесистое, ладное, прохладное тельце ножа и переложила его в карман жакета. Карман немного оттопырился, но вряд ли меня ждет агент ЦРУ. Яков и не заметит этого.

Оставив правую руку в кармане, на рукоятке ножа и положив на рычажок, выдвигающий лезвие, большой палец, я пошла наверх. На второй этаж.