Седьмая жертва - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 16

Понимая, что здесь и сейчас все может быть намного страшнее, чем когда-либо в ее жизни, Марина замерла, готовясь резко обернуться, а потом бежать куда глаза глядят.

Над ее головой запела птица.

Где-то треснула ветка.

Ветер качнул верхушки деревьев.

А потом Марина оказалась в чьих-то грубых сильных руках. Ее потащили в сторону от подозрительной ровной поляны, при этом горло Марины было сдавлено так, что она едва могла дышать, не то что кричать. И только она вспомнила про белый мужской носовой платок, пахнущий эфиром, как ощутила его у себя на лице.

…Очнулась Марина в странном месте. Это было очень холодное и очень большое помещение с низким потолком, вроде подвала, а может, и вправду подвал. Пол был земляной, стены – бетонными. Окна отсутствовали. Источником света служил большой фонарь, стоящий на полу в паре метров от Марины. Луч слегка желтоватого света упирался в деревянные перекрытия потолка. Они были редкими, а между ними провисал черный, наверное толстый, полиэтилен.

Марину тошнило, горло у нее болело, но не внутри, как бывает при простуде, а снаружи. Она сидела на стуле с подлокотниками и высокой деревянной спинкой. Ее тело, руки и ноги были обвязаны толстыми веревками, они плотно прижимали Марину к стулу.

Услышав, что за ее спиной кто-то ходит, она попробовала повернуть голову, но шея очень болела. Тот, кто был сзади, вышел вперед. Его темная тень перекрыла свет фонаря. Марина зажмурилась от страха, а открыв глаза, поняла, что человек уходит. Несмотря на смятение чувств, это ее удивило.

Но она удивилась намного сильнее, когда услышала легкие женские шаги и увидела перед собой знакомое лицо.

…взглядами, рукопожатиями теперь обменяемся мы,

может быть, даже несколькими словами,

и каждый

будет темнее света, будет светлее тьмы,

потому что все остается,

что проявилось однажды…

«Фотография»

Альбом «Синим пламенем», 2001 год

Группа «Алхимик»

О смерти Видаля Тамара узнала от Кольки Филиппова. Его звонок застал Тамару в ванной, под душем. Сквозь шум воды ее чуткий музыкальный слух распознал аккорды «Аутодафе» – одной из самых любимых Тамариных песен «Алхимика», которую она использовала в качестве сигнала мобильника.

Сначала Тамара решила, что отвечать на столь поздний звонок ей не следует. Если звонят с работы, то ну их, пусть подождут до завтра. Она простой бухгалтер, работает с девяти и до шести, а остальное время принадлежит ей лично. А если звонит кто-то из друзей, то она перезвонит чуть позже. Ее друзья не обидчивы.

Но тот, кто хотел услышать ее голос, был настойчив. Шальная мысль – а вдруг это он? – заставила Тамару закрутить воду, наскоро обмотаться полотенцем и выскочить в коридор.

Это был не он, это и не мог быть он. Он не звонил уже столько лет, что пора бы и потерять надежду. Это был Колька.

– Чего тебе? – спросила Тамара своего то ли друга, то ли недруга, то ли поклонника. У них были несколько запутанные отношения.

– Томочка, – неожиданно ласково сказал Колька. – Милая, у нас горе…

Она сначала не поверила. Видаль погиб? Нет, этого не может быть. Он никогда не казался ей человеком, которого можно потерять по столь глупой причине, как несчастный случай. Видаль – не Цой, в нем нет… не было той хрупкости, того желания успеть сказать, сказать любой ценой. Видаль был иным. Тамаре казалось – ему предначертана судьба Удо Диркшнайдера [2] – пройти весь путь, долго и красиво стареть, стать столпом, монстром, динозавром. Несчастный случай в эту картинку никак не вписывался.

Был вечер. Дерзкое весеннее солнце низко висело над горизонтом. Тамара вытерла глаза, натянула на влажное тело белье, майку и спортивные штаны. Достала из сумки пачку сигарет и вышла на балкон. Было довольно холодно, но сейчас именно это казалось ей необходимым.

Закурив, Тамара подумала, что сейчас многие плачут по Видалю. Женщины и мужчины, те, кому за тридцать, и молодые души, только начавшие взрослеть.

Она вернулась в комнату, включила телевизор. На одном из музыкальных каналов был специальный репортаж – съемки с того самого места, где разбился Видаль. Промелькнуло и несколько кадров – его тело под простыней перекладывали с травы на носилки два санитара. Поодаль, спиной к камере, стоял человек в белом халате. Даже поза доктора – опущенные плечи, понуро склоненная голова – подтверждала озвученный в репортаже окончательный диагноз: смерть.

«Господи, зачем его показывают мертвого?» – с удивлением и ужасом подумала Та мара.

Это же нельзя! Небось Карелин подсуетился: они же там клип снимали, так чего же заодно не снять и разбившегося Видаля? Впечатлительная молодежь эти кадры не скоро забудет, а значит, и диски на прилавках не заваляются.

Отвратительно.

Выключив телевизор, она уткнулась лицом в ладони. Ее щеки были сухими. Почему она не плачет? Не захлебывается в слезах, не заламывает руки, не бьется в истерике… А ведь никого и никогда в своей жизни Тамара не любила так, как любила Видаля.

А можно ли было не полюбить его? На дворе стоял 2000 год, Тамаре стукнуло восемнадцать. Рядом с ней был взрослый мужчина, состоявшийся, раненный смертью друга, сильный, талантливый, убитый и воскресающий – благодаря ей. И девочке, выросшей на его песнях, повторяющей, словно молитву: «Летящий вдоль черной дороги, бегущий без тени сомненья…», уже не оставалось иного выхода, кроме как быть рядом с самим «бегущим и летящим».

Тамара с улыбкой вспоминала, что тогда она казалась себе очень взрослой. Да, говорила она своему отражению в зеркале, да, я взрослая женщина, я знаю о жизни все, что мне надо знать. Девушка и выглядела взрослой: стройная, высокая, с красивой грудью, на которую поглядывали и мал и стар, с длинными темно-каштановыми кудрями и карими глазами. Она носила узкие джинсы и длинные трикотажные свитера, которые мягко обрисовывали контуры ее тела, без преувеличения волнующего.

Многие влюбленные в Тамару юнцы шептали на ушко, что в ней есть какая-то тайна, загадка, что-то такое особенное… Она делала вид, будто не понимала, о чем они твердят, но сама знала свой секрет: Тамара была девственницей. Причем это была принципиальная позиция.

«Да, я взрослая женщина, но моя невинность мне не мешает, – не без пафоса заявляла она близким подругам, в число которых входил и… один парень, а именно Коля Филиппов. – Девственность – хорошая штука, к тому же она на пользу здоровью!»

Кто-то подхихикивал, слушая ее манифест, а кто-то и крутил у виска: подумаешь, какая ценность!

Тем не менее жизнь Тамары не была скучной. Окончив среднюю и одновременно музыкальную школы, она поступила в педагогический институт на физико-математический факультет, бодро влилась в студенческую жизнь, нашла новых друзей, стала играть в КВН, при этом хорошо училась и не пропускала ни одной мало-мальски интересной дискотеки в городе.