Моя жена, ее любовники и жертвы - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 5

Маринка совершенно сознательно выбрала именно его. В здоровяке Борьке жила какая-то душевность, которую он вовсе не стеснялся показать другим, она была частью его силы, вектором его движения. Он с удовольствием играл с младшими пацанятами, снимал испуганных котят с березы, вступался за слабых и маленьких. Он постоянно мучился вопросом: как поступить справедливо? Правильно ли вступаться за девочку, если мальчишка стукнул ее по кум-полу за высказывание в свой адрес: «Ты – пидарас!»? И на чью сторону стать в дворовом конфликте – на сторону бабуси, поливающей грязной руганью девчонок в юбках, едва прикрывающих трусы, или на сторону девчонок, огрызавшихся с хамством рыночных торговок? Вариант «сохранять нейтралитет» не рассматривался Борькой в принципе.

Маринка, которая плохо воспринимала абстрактные понятия, особенно если они ее не касались, за Борькиными душевными метаниями наблюдала свысока, но немного все же им гордилась.

Гораздо больше она ценила в нем другое. В отличие от остальных друзей, даже от девочек, только Борька не стеснялся разговаривать с Мариной о ее родителях, о ее горе. У него это выходило очень естественно, он не провоцировал слезы, но и слезы его не смущали. А ей по-прежнему бывало не по себе, она часто шмыгала носом из-за ничтожных обид, расстраивалась по пустякам.

В это десятилетие в ней и появилась та цепляющая нервность, которая одних раздражала, а других – трогала. С годами Маринка научится пользоваться этой своей чертой, наподобие того, как опытные ковбои управляются с лассо – ловко закидывая его на рога быку и подчиняя животное.

Первым сдался на милость Маришки Борис. Мишка испытает силу ее притяжения намного позже, а Андрей будет ощущать свою связь с подругой детства всегда, и даже без усилий с ее стороны. Пока же три мальчика и девочка были объединены дружбой, пусть и состоящей из сплошных противоречий и разногласий. Много грызни, но много смеха, частые обиды, но и невозможность прожить друг без друга более двенадцати часов; споры по пустякам между собой и драки до крови с чужаками за любого из их четверки.

Сложнее всего Маринке было с язвительным и часто беспардонным Андреем, проще всего – с галантным Борькой. Мишка же был совершенным ребенком, немного инфантильным, что не казалось странным при властном характере его матушки. Он стал собой только к окончанию школы, а вот тогда родители и близкие друзья удивились: откуда такой характер в этом невысоком мальчике?

И все же с одиннадцати до восемнадцати лет Маришкино сердечко принадлежало только Борису. Это было еще тайной, большим секретом для всех остальных. Но как было не влюбиться в него, когда при всех своих прочих достоинствах Борька был самым симпатичным парнишкой в классе?

Классная руководительница, Алина Макаровна, устала повторять Бобовой маме, что ее сын, видимо, рано женится, и, скорее всего, по залету. Тетя Наташа брезгливо морщилась, рассказывая об этом тете Ане в субботу вечером на ее кухне, но обе невольно остановили взгляд на Маришке, забежавшей выпить стакан воды.

– Ты не боишься?.. – неопределенно спросила Наташа, когда Маришка ускакала прочь.

– Маришечка – хорошая девочка…

Обстоятельства любви Маришки и Борьки были весьма туманны, ведь в подростковом возрасте такие вещи проистекают не из внешних причин, а из внутренних. Гормоны руководят поступками, и часто – в обход всех причин и поводов.

Однажды летом, примерно в седьмом классе, Маринка похвасталась Бобу, что она уже давно умеет целоваться по-французски. И что это ей в голову пришло – непонятно. До того как ляпнуть глупость, она рассматривала его, такого высокого, широкоплечего, улыбавшегося ей ласково и весело. Он как раз рассказывал, как плавал на море до буйка и обратно по сто сорок раз в день.

Маришкино заявление Борьку не смутило, а рассмешило. Он нахально заявил ей, что она даже не знает, о чем говорит. Сам он тоже не так много знал о французских поцелуях, но старшие ребята во дворе кое-что говорили, а у него уши на голове имели место быть!

Доказывая свою правду, Маринка повторила, что французский поцелуй – это когда с языком, но Борька снова засмеялся:

– А чего с языком-то?

– Как чего?

– Чего делать этим языком?

Маринка, которую, как и ее друга, разговор этот как-то странно веселил – понятие «возбуждал» ею пока было не осмысленно, – вдруг созналась:

– Чего ты к этому языку привязался? Не знаю я, что с этим языком!

Теперь они смеялись вдвоем, а так как дело происходило в дальнем конце двора, в спрятанной за кустами жасмина беседке, Борька решил, что надо просветить глупую Маринку делом, а не словом. Он был в два раза крупнее девочки, поэтому, когда притянул ее к себе, Маринка решила не сопротивляться. Если она начнет вырываться, то спор их потеряет свою отвлеченную сущность, а превратится в нечто личное. Она чуть опустила веки, чтобы случайно не выдать эмоций.

Губы Борьки и его язык дарили томление, которое ощущалось не только ртом, а теплой электрической струйкой спускалось через сердце в живот. Маринка как-то слабо представляла себе раньше, что мальчишечьи объятия могут произвести на нее вот такое, по правде говоря, волнующее впечатление. Приятное и немного отвратительное, стыдное…

Она попыталась оттолкнуть Борьку, но он подчинился не сразу, а сначала прижал ее сильнее, в результате чего поцелуй стал глубже. Маринка вскрикнула или застонала, и тогда Борька сам ее отпихнул.

Он сел на лавку, смутившись на мгновение. Через минуту ухмыльнулся:

– Поняла?

Маринка замотала головой, отрицая очевидное.

– Идиот! Если ты так поцелуешь девочку, которая тебе нравится, ее стошнит! – с ханжеским видом заявила она, вздернула подбородок и прошествовала из беседки под лучи июньского теплого солнца.

Второй поцелуй теперь был неизбежен, в основном из-за Борьки. Он понял свое предназначение – целовать и испытывать снова и снова эту безумную мощную волну, которая пронзает его всего, даруя ему какую-то невозможную новую силу. Силу эту он использует по назначению только через шесть лет. Пока только – поцелуи и прикосновения, которые любой взрослый назвал бы вполне невинными.

Целуясь с Борькой снова и снова, Маринка начинала теряться в своих ощущениях. Она была то счастлива, то безумно несчастна, казалась себе то чистой, то грязной, то хорошей, то плохой, а иногда и вовсе никакой от эмоциональной усталости.

Один раз Борька нагловато чмокнул Маринку в губы прямо на улице перед подъездом собственного дома, и как раз в эту самую минуту из дверей вышла его мама, тетя Наташа. Маринка вскрикнула, покраснела и решила бежать. А Борька, обернувшись и увидев мать, вовсе не растерялся.

– Мама, привет! – сказал он весело. – Я провожу Марину домой, ладно?

Маринка ожидала, что тетя Наташа спросит что-то вроде «а чего это вы тут делали?» и захочет наказать сына вместе с Маринкой за бесстыжее, преступное, неподобающее, распущенное поведение, однако тетя Наташа просто ответила: