Путешественник - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 68

— Тогда говорите! Я давно привык к ударам судьбы.

— Догадываюсь. Так вот! Я не знаю, выжил ли Ришар Тремэн, по правде, я в этом очень сомневаюсь, но… Коноку повесили!

Гийом ощутил что-то гораздо более сильное, чем просто удар: настоящую боль и вместе с тем удивление. С тех пор как волчий коготь висел у него груди, он иногда мысленно разговаривал со своим далеким другом, задавал вопросы и сам отвечал так, как подсказывала ему мудрость индейца.

Но не было ни единого знака, никакого предчувствия, что отныне Конока охотится на богатых землях Святого духа… Несмотря на то, что он умел владеть собой, он почувствовал, как к горлу подступил комок и на глаза навернулись слезы, но он сумел их подавить: мужчина не должен показывать слез, как могла бы сделать женщина, перед лицом столь доблестного воина. Он сохранит память о нем в своем сердце и передаст ее детям, если Господь их ему даст, чтобы, превратившись в легенду, индеец не умер до конца. А пока, желая скрыть волнение, Гийом лишь произнес:

— Я бы с удовольствием выкурил сигару, которую вы мне только что предлагали… В некотором роде трубку мира!

Мужчины долго ходили вместе по аллеям, над которыми носился аромат цветов, избежавших резни, устроенной госпожой де Шантелу в честь невесты. Они курили молча, как того требовал индейский ритуал, с которым оба были знакомы, и так, постепенно между ними восстановилась нить дружбы, прерванной много лет назад… Но Гийом не испытывал прежнего дружеского тепла. Может быть, рана была застарелой? Или он уже не был уверен в том, что человек этот был достоин такого же восхищения, какое внушал ему раньше?..

Красный, как вишня, в ливрее бутылочного цвета, юный лакей (племянник только что приступившей к работе кухарки) изо всех сил пытался удержать на подносе чайный сервиз. Впервые ему приходилось накрывать в саду, да еще перед столь красивой и молодой госпожой: страшная ответственность! От волнения у Виктора перехватило дыхание, пока он старался не уронить чайник из старинного китайского фарфора на стоявшие вокруг хрупкие чашки. У него был такой несчастный вид, что красавица Флора порывисто встала, увлекая за собой муслиновое облако, и поспешила ему на помощь.

— Мадам, прошу вас! — запротестовал Гийом. — Вы заставляете меня краснеть. — А вот и напрасно! Я очень люблю подавать чай. Ведь мальчик, по всей видимости, новичок.

— Совершенно! Он здесь всего десять дней! Ступай за пирожными, Виктор, раз уж мадам де Бугенвиль освободила тебя!.. Он очень старается, — добавил Гийом снисходительно, — и я думаю, из него получится хороший слуга.

— Убеждена в этом, только им должен кто-то умело руководить. Например… хозяйка дома! Как, впрочем, и самим домом!

— Флора! — произнес Бугенвиль с упреком. — Вам не кажется, что это уже слишком?

— Ничуть нет! Хозяин прекрасно знает, что я по дружбе…

Гийом рассмеялся и встал, чтобы взять чашку, которую приготовила для него молодая женщина.

— Приятно слышать это слово, но так ли вы уверены в том, что ваша кузина Роза не внушила вам эту мысль?

— Сейчас во всем признаюсь! И в самом деле, наша новобрачная, как, впрочем, и ее муж, очень беспокоится на ваш счет. Ни за что не поверю, что вы все это построили лишь затем, чтобы жить в одиночестве, не считая дворецкого, кухарки и юного слуги!

— Да, я хотел бы обзавестись семьей, но иногда, признаться, меня берет отчаяние…

— Отчего? Да ведь они только что роем кружили вокруг вас, и вам, похоже, это доставляло удовольствие? Ни одна из них не способна вас увлечь?

Гийом отказался от кусочка пирога, но поймал на лету щедрую руку и поцеловал кончики ее пальцев.

— Вот несчастье, мадам: среди них не было ни одной де Монтандр! Так что не стану скрывать: временами я подумываю о море!

— Замечательная мысль! — воскликнул Бугенвиль. — Мы могли бы отправиться вместе. Я мечтаю о другом кругосветном путешествии, но на сей раз — вдоль меридиана. Хотелось бы побывать в южных морях и…

— Об этом больше ни слова! — встревожилась его жена, и с ее лица исчезла улыбка. — Сжальтесь, господин Тремэн, не подталкивайте его на авантюру, если хотите, чтобы мы остались друзьями! Я… я не вынесу разлуки на два или три года! А вы, Луи-Антуан, должны помочь мне вырастить ваших сыновей!

— Господин де Бугенвиль шутит, я в этом уверен. Подобное путешествие, конечно, заманчиво, но было бы опасным! К тому же вас должен отпустить сам король, сударь. Ведь вы командуете эскадрой?

Слишком поздно спохватившись, что он говорит лишнее, Гийом замолчал и, желая отвлечь внимание, позвал Виктора, чтобы попросить свежего чаю. Он вспомнил о том, что ему недавно рассказал Феликс. Тот недолюбливал Бугенвиля, с которым встречался в Париже по возвращении из Индии, и был не слишком рад вновь обрести своего кузена. Двумя годами раньше, в тысяча семьсот восемьдесят четвертом, Бугенвиль, только что принимавший участие в боях за независимость Америки, явился в военный трибунал Л'Орьяна, чтобы ответить на обвинения адмирала Граса, героя сражения в Чесапикском заливе, утверждавшего, что он не подчинился сигналам и покинул свой пост перед лицом неприятеля.

Это произошло после крупной победы франко-американских сил при Йорктауне, ставшей возможной благодаря разгрому английского флота в устье реки Чесапик адмиралом Грасом и его эскадрами во главе с флагманским кораблем, доблестным «Виль-де-Пари». Бугенвиль вел себя мужественно. Но Англия, вынужденная смириться с независимостью государства, ставшего Соединенными Штатами Америки, не могла снести блестящую победу французов. И когда они, сопровождая караван судов, возвращались к Антильским островам, она бросила на них три эскадры — в общей сложности тридцать шесть кораблей, — которыми командовали вице-адмирал Родни и контр-адмиралы Худ и Дрейк Со своей стороны, Грас мог выставить лишь тридцать кораблей под общим командованием находившегося во главе Белой эскадры «Виль-де-Пари», в то время как Красной командовал господин де Водрей на корабле «Победоносный», а Синей, бывшей в авангарде, — Бугенвиль на корабле «Величественный».

Сражение происходило близ Ле-Сент, небольшого архипелага, относящегося к Гваделупе. Оно было чрезвычайно ожесточенным, и поначалу силы противников были примерно равны, но часам к девяти обстановка уже не благоприятствовала французам, которых англичане грозили отрезать от каравана и окружить. Тогда адмирал Грас просигналил Бугенвилю, приказывая ему поворачивать через фордевинд и идти к нему на помощь. Тот не подчинился, сочтя маневр слишком рискованным. Позднее он утверждал, что не заметил сигналов, в то время как многие его капитаны просигналили в ответ, что видели их, и ожидали дальнейших приказаний своего командира эскадры. Но их не последовало. Один только капитан де Гландев, командовавший «Верховным», дважды попытался помочь «Виль-де-Пари». Но ему пришлось отказаться от дальнейших попыток, потому что он был единственным в Синей эскадре.

Флагманский корабль подвергся атаке самого Родни и защищался, как загнанный кабан. Поскольку у Граса кончались боеприпасы, он приказал расплавить столовое серебро и стрелял по англичанам серебряными пулями. К шести вечера из тысячи трехсот человек не осталось и сотни боеспособных моряков. Адмирал Грас предпочел бы подорвать корабль, чем сдаться, но на борту было много раненых, и он не захотел гибели достойно сражавшихся людей. Он сдался Родни, и тот обошелся с ним с большим уважением.