Жертва негодяя - читать онлайн книгу. Автор: Луиза Аллен cтр.№ 26

— Замечательно, — прошептал Элис, его пальцы нащупали край ее лифа и начали ласкать окружность соска.

Ее грудь возбужденно ныла в шелковистом лифе платья; она беспокойно затрепетала под его ладонями, желая высвободиться из корсета, чтобы его руки гладили ее кожу.

Он наклонился и поцеловал выпуклости ее груди над шелком лифа, его пальцы дразнили ее твердеющий сосок. Перси выдохнула со стоном, и Элис поднял голову — его глаза блеснули в свете фонарей.

— Я причинил вам боль?

— Нет. Нет… целуйте меня.

Ласки были волшебны; зной его губ, требовательное давление и тянущая боль в ее груди — все просочилось вглубь, в низ живота, туда, где копилось и разгоралось ее желание, которое заставляло ее изгибаться и прижиматься к его телу, но томление от этого становилось еще болезненнее. Ее спина упиралась теперь в обшивку: Элис давил на нее всем своим весом, приникая мужским естеством туда, куда она желала.

Что-то мешало ей сзади, упираясь в поясницу; она чуть поерзала, почувствовала, что помеха сдвинулась и — стена внезапно исчезла.

Перси едва не свалилась в разверзшийся провал, но Элис удержал ее.

— Дверь, должно быть, не заперта, — проговорил он, пока она смущенно озиралась. — Это пустующая каюта, — разглядел он в свете фонаря.

Элис потянулся к наружной панели, снял светильник со стены и вошел в каюту, закрыв за собою дверь. Она услышала поворот ключа в замке, Элис поднял светильник, освещая доски палубы и голую койку с казенным копровым матрасом.

— Элис…

— Да. — Он поставил фонарь на пол и заключил ее в объятия. — Чего вы хотите, Перси?

— Сама не знаю. — Она подергала пуговицы его фрака. — Вас.

— Я тоже хочу вас, — вымолвил он, когда она расстегнула последнюю пуговицу и принялась вытягивать его сорочку из-за пояса брюк. — Я всего лишь хотел поцеловать вас, но мне следовало понять, что этим дело не кончится. Доверитесь мне чуть больше, Перси? Позволите доставить вам удовольствие?

— Да, — ответила она, не вполне понимая, о чем он спрашивает. — Хочу коснуться вас. А-ах… — Ее ладони скользнули вокруг его талии, поглаживая горячую кожу; она молча стояла, затаив дыхание, наслаждаясь счастьем — быть рядом с ним, и чувствовала, как нарастает его напряжение.

В тот давний вечер им некогда было просто побыть в объятиях друг друга. Он тогда потянулся к ней, и она упала ему в руки, мечтая тем самым утешить его боль — что бы там ни было, но ее невинный порыв подстегнул желание, до тех пор дремавшее где-то в подсознании и проснувшееся во взаимном объятии. Тот юноша был не менее отчаявшимся, чем она, но ему как-то удалось набраться терпения и обойтись с ней нежно, хотя обоих одолевало желание.

Элис наклонился и поднял ее, они очутились на койке, ее юбки поднялись к бедрам, а ладонь ощущала его эрекцию через брюки, он стонал, поглаживая ее ноги. Она задрожала, когда он с силой развел их в стороны, открыл ее лоно и вложил пальцы в нежные складки, податливо раскрывшиеся для него. Она тогда отбилась от Стива, и ему не удалось дойти с ней до такой интимности; теперь не было никакого стыда, никаких страхов — только отчаянное желание.

— Коснитесь меня, — прошептал он в ее губы, словно услышал эхо ее мыслей, но она не сразу поняла, что надо делать. Она касалась его… Затем она нашла прорезь в его брюках, каким-то образом справилась с застежками, просунула ладонь внутрь, нашла жаркую, твердую продолговатую плоть и обхватила ее пальцами. — Еще, Перси…

Она сильно сжала и погладила, он вздрогнул и ввел палец внутрь ее — она, изогнувшись, прильнула к нему. Затем он вложил еще один, а его большой палец нащупал затвердевший бугорок и погладил его — она вскрикнула, но он заглушил ее стон поцелуем, вжимаясь в ее согнутую ласкающую ладонь, пока она не издала беззвучный крик, выгнувшись вверх. Все внутри ее словно разбилось на мельчайшие брызги, он взметнулся и задрожал над ней — и вся Вселенная унеслась прочь со своей орбиты.

— Перси, милая. Все хорошо?

Она лежала на койке в незнакомой каюте с Элисом, они только что занимались с ним любовью, однако все это чем-то отличалось от той близости в ее воспоминаниях.

— Да. Да, все очень хорошо.

Он приводил одежду в порядок, сидя на койке, а она просто лежала, глядя на него в свете фонаря. Красивый, загадочный, мужественный. Его загадочность только усилилась от того, что он снова позволил ей быть близкой с ним. Элис вручил ей свой носовой платок, поднялся с кровати и деликатно отвернулся, тем временем Перси привела себя в порядок и, пошатываясь, встала на ноги.

— Все нормально? — Он повернулся, рассматривая ее при свете фонаря, и она улыбнулась. — Произошло не то, чего я действительно хочу, вы знаете это. — Он дотронулся до ее волос, поправляя прическу. — Вот так. Оставлю эту омелу — пусть другие счастливчики сорвут поцелуй.

— А чего же вы хотите? — спросила она, не обратив никакого внимая ни на свою прическу, ни на поцелуи других мужчин.

— Овладеть вами — полностью. Но я не возьму на себя этот риск, Перси. Вы сами сказали — один неверный шаг навсегда погубит вашу репутацию. Определенно, мы слегка поскользнулись, но, думаю, выйдем сухими из воды. — Он притянул ее к себе. — Вам все понравилось в нашей любви, хотя мы не дошли до конца?

Она не стала лгать:

— Вы только что доставили мне больше наслаждения, чем Стив за те два дня и две ночи. «Вы подарили мне столько же радости, сколько дал тот мальчик — много лет назад, несмотря на то что я страдаю, потому что хочу вас внутри себя», — подумала она.

Элис рассмеялся, привлек ее к себе и поцеловал. Обняв его за шею, Перси спросила:

— Вы хотите получить свой подарок?

— Разумеется! — нетерпеливо отозвался Элис, почти как тот юноша, которого столько лет дожидался этот подарок.

— Где мой ридикюль?

Они нашли его на полу; она вытащила сверток, вручила ему и наблюдала за ним, пока он расправлял смявшийся ярлычок.

— С днем рождения?

— Я собиралась подарить его вам в тот день, когда вы уехали из дома. И бросила в потайной ящик шкатулки, когда узнала о вашем отъезде. А недавно снова нашла там эту вещь. Подумала, вас позабавит такой подарок. — Она повела плечами. — Вышивка там не очень — думаю, теперь я искуснее, чем в шестнадцать лет.

— Вам было тогда шестнадцать? — Он наморщил лоб. — Да, должно быть, так. Перси, мы поссорились в тот день? Что-то там было, но никак не могу точно вспомнить. Какой-то сон, как в дымке. Поцелуй? Но нет, я не мог бы целовать вас. — Послышалось, будто он тихо пробормотал: «О большем и речи нет», но, возможно, ей показалось. — Боже, я был пьян тем вечером. Все смешалось в памяти — просто ад какой-то.

— Да, мы поссорились, — солгала она. «Он не помнит нашу любовную близость, свой гнев; не помнит, что говорил затем. Должно быть, и вправду был сам не свой». — Я заплакала, а вы… Я ушла.