Старая сказка - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Форсайт cтр.№ 98

— Значит, женитесь на мне поскорее, — сказала я и, подавшись вперед, укусила его за голое плечо.

Он застонал и приподнял мне подбородок, чтобы поцеловать.

— Мы всегда можем сделать новую ставку. Особенно теперь, когда дьявольская удача на моей стороне.

Версаль, Франция — июнь 1678 года

Известие о нашей помолвке произвело настоящий фурор при дворе.

Улыбаясь, я вручила прошение об отказе от места герцогине де Гиз и осталась в Версале после того, как она, злая и оскорбленная, удалилась обратно в Нормандию. Атенаис была приятно удивлена и сообщила королю, что я всегда ей нравилась, и Его Величество одобрил наш союз. Мне было позволено сохранить за собой свою крошечную, душную комнатку размером со стенной шкаф, хотя теперь она выглядела еще меньше прежнего. Я не могла дождаться, когда же выйду замуж и обзаведусь собственным дворцом в Париже, поместьем в провинции и экипажем, запряженным шестеркой лошадей. Это будут чалые кобылы, решила я.

Семейство же маркиза буквально взбеленилось от ярости.

— Гугенотка! Бесприданница! Скандал! Позор! Это следует прекратить немедленно!

Но маркиз де Несль влюбился без памяти.

«Je t'aime, je t'adore, tu es mon amante, — шептал он, зарывшись лицом в мои в волосы. — Mia belle, mia douce, mon seul amour». [159]

От таких слов у меня кружилась голова. Я начала думать, что и сама полюбила его. Я бежала ему навстречу, когда он тайком пробирался ко мне в комнату поздно ночью, и счастливо смеялась, когда он подхватывал меня на руки. Я позволяла ему целовать свои груди и покусывать меня за мочку уха, а однажды даже разрешила взять стеклянную пробку от флакона с его дорогими духами и провести ею по ложбинке между моих грудей, разведя в стороны сорочку, так что взору его предстали мои набухшие соски, и он смог умастить их ароматом розы и жасмина. Он наклонился и обхватил сосок губами, а мне оставалось лишь запустить руки ему в волосы и постараться не стонать слишком громко.

Теперь ему дьявольски везло и в картах. Шаг за шагом он получил возможность познакомиться поближе с моим телом. Мы играли в пикет каждый вечер, далеко за полночь, и каждую ночь очередной выигрыш давал ему шанс поцеловать меня в новом месте.

— Еще партию? — предлагал он.

— На что играем?

— Если выиграете вы, я подарю вам агатовое ожерелье в тон вашим плутовским очам. Если же выиграю я, вы сядете ко мне на колени.

— Но я прекрасно себя чувствую здесь, в собственном кресле, — отвечала я.

— Обещаю, мои колени покажутся вам очень удобными.

— А я почему-то уверена, что мне там будет жестко, — отнекивалась я.

Он поперхнулся от возмущения.

— Mon Dieu, [160] Шарлотта-Роза, вы не перестаете удивлять меня. Прошу вас, присядьте сюда.

— Не уверена, что это такая уж хорошая мысль.

— Завтра вечером я приглашаю вас в театр. И позволю прокатиться на своей чалой кобыле. И подарю вам агатовое ожерелье.

— Ну хорошо. Но знайте, что я соглашаюсь только потому, что хочу проехаться на вашей лошади.

Маркиз пробормотал что-то себе под нос — я не расслышала, что именно, но подозреваю, что он выразил желание поскакать на мне — и снял колоду. И, хотя я выиграла эту партию и следующую, в конце концов он все-таки добился своего и усадил меня себе на колени. Маркиз медленно потянул меня вниз, широко расставив ноги и крепко держа меня одной рукой за талию, а другая уже накрыла мою грудь под корсетом, и я сразу же ощутила, что он очень напряжен.

— Сидеть у вас не очень-то удобно, — заявила я, надув губы.

— Боюсь, вы правы. Кажется, еще никогда в жизни мне самому не было так неудобно. Господи милосердный, да не ерзайте вы так. Сидите смирно и не шевелитесь.

Я замерла, как статуя, но он принялся раскачивать меня, буквально насаживая на каменный стержень, торчавший подо мной. Я вырвалась, запыхавшаяся и трепещущая внутри, и отбежала в противоположный конец комнаты.

— Мы так не договаривались. Я больше не буду с вами играть.

Он рассмеялся мне в лицо.

— В самом деле? Вы отказываетесь от пикета? Вы уверены?

— Совершенно уверена, — ответила я.

Он поднялся и одернул жилет.

— Что ж, так тому и быть.

— Ладно, сыграем еще одну партию. Но сидеть у вас на коленях я больше не буду.

— Что вы ставите на кон? Я хочу получить ваши чулки, оба, и хочу сам снять их. А чего хотите вы?

— Поцелуй? — слабым голосом предложила я, ощущая себя маленькой растерянной девочкой.

— Но тогда я в любом случае останусь в выигрыше. Отлично, играем.

Ему нравилось выигрывать у меня предметы туалета — сначала подвязки, затем одну туфельку, потом — другую, затем — мое ожерелье, потом — одну из моих юбок. Впрочем, с такой же радостью маркиз избавлялся от собственной одежды, но меня мутило от вида туго набитого мешочка, висящего у него на шее. А его запах или прикосновение к моему телу вообще были мне невыносимы. Одно время он делал ставки на свой туалет, предлагая мне раздеть его, но ни в одной из этих партий я не позволила ему выиграть. Однажды мы с ним лежали в моей постели, маркиз был полностью одет, а я — почти полностью раздета, и он пытался направить мою руку к поясу его панталон, чему я сопротивлялась изо всех сил.

— Вы сводите меня с ума, Шарлотта-Роза. Я хочу почувствовать, как вы прижимаетесь к моему телу.

— Я не могу доверять вам, — ответила я, и это была правда.

Маркиз вечно подталкивал меня зайти чуточку дальше оговоренного. Если он выигрывал право поцеловать меня в губы, руки его жадно шарили по моему телу, пока он наслаждался поцелуем. Если он получал шанс снять с меня чулки, рука его неизменно скользила выше, стремясь коснуться того моего сокровенного местечка, что так возбуждало его. Мне приходилось все время быть настороже, сводя бедра вместе, а он все время старался ослабить мою бдительность, подпаивая арманьяком, воспламеняя духами и деликатесами, разжигая во мне огонь желания поцелуями и бесстыдными прикосновениями.

Как-то ночью мы доигрались до того, что на мне осталась одна лишь сорочка.

— Еще партию, — предложил он. — Пожалуйста. Я хочу видеть вас обнаженной. Я не прикоснусь к вам. Обещаю. Только посмотрю.

Я покачала головой.

— Я ставлю на кон свою чалую кобылу. Я знаю, как она вам нравится.