Утрата и обретение - читать онлайн книгу. Автор: Алан Дин Фостер cтр.№ 30

Нет, подумал он, надо поступить по-другому.

— Печаль и скорбь разделены; похищенные вместе, и их много.

Наверное, миссис Лонгкэрроу, учительница английского языка в школе, где учился Уокер, не поставила бы ему высший балл за такую фразу, но зато она тотчас подействовала на Браука. Туукали открыл оба глаза.

— Ты ласкаешь слух, и нет в тебе страха. Тебе потребно сочувствие, а не бегство.

Уокер не стал говорить Брауку, что бежать отсюда некуда. Больше всего он не хотел делать опрометчивых шагов.

— Я просто понял, что ты можешь сказать пару добрых слов. Но, прости, боюсь, что я не слишком хороший поэт.

— Любой язык — это музыка, — добродушно проворчал туукали, — меняется только форма, стиль пения. Поэзия в духе, а не в словах.

Чикагские конкуренты лопнули бы от смеха, услышав такой отзыв о нем, одном из самых громогласных биржевых игроков. Правда, они едва ли осмелились возражать гигантскому туукали. Они бы не просто испугались, они бы вопили от ужаса.

Маски, подумал он. Даже инопланетяне, кажется, носят маски.

— Ты ведь не хотел причинить мне вреда?

— Хотел, — ответил Браук, широко раскрыв глаза. — Я хотел раздавить тебя, вырвать тебе конечности, намотать твои внутренности на мои щупальца, я хотел…

— Довольно, довольно, я уже понял. — Почти насытившийся Уокер мгновенно утратил желание есть. Отодвинув в сторону оставшуюся часть брикета, он осторожно потянулся к цистерне с водой. — Как же насчет того, что я ласкаю слух и ищу сочувствия? — спросил Уокер, зачерпнув воду.

— Тогда было одно. Теперь — другое. Время торжествует над всем.

— Рад это слышать. Наверное, поэтому у тебя нет друзей среди пленников?

— Множество причин соперничают за первенство. Но эта — одна из них.

— Кстати, о друзьях, — пробормотал Уокер, стирая с губ капли воды тыльной стороной ладони. — У меня есть один друг, с которым я хочу тебя познакомить.

Именно в этот миг исчез барьер, отделявший жилище туукали от большого загона.

Случилось так, что, когда исчез заградительный электрический барьер, Джордж нервно расхаживал взад и вперед по другую его сторону. Он приходил сюда по нескольку раз каждый день с тех пор, как виленджи бросили Уокера в этот загон и заперли его там. Внезапность этого исчезновения так сильно поразила Джорджа, что он сделал в воздухе несколько кульбитов, когда обнаружил, что темная непроницаемая стена сменилась видом открывшегося загона.

Встрепенувшись, пес бросился вперед, но, увидев громадное чудовище, сидевшее на расстоянии вытянутой руки от человека, резко остановился, затормозив всеми четырьмя лапами. Он знал, кто это. Как и многие другие пленники, Джордж видел туукали в тех редких случаях, когда виленджи позволяли ему свободно разгуливать по большому загону. В такие моменты он и все другие, дышащие кислородом создания, быстро разбегались по своим загонам, подальше от чудовища, шаги которого сотрясали землю. Только после того, как монстр возвращался домой и виленджи восстанавливали защитный барьер, все прочие обитатели отваживались вернуться в общий загон. Это был единственный пленник, которого боялись больше, чем давно исчезнувшего трехногого.

Когда виленджи бросили Уокера в загон туукали, Джордж сразу же потерял всякую надежду снова увидеть его живым. Но видеть его живым, без всякого страха сидящим перед инопланетным гигантом, было для Джорджа слишком сильным потрясением. Джордж опасливо пополз вперед, надеясь узнать, что же здесь происходит.

Теперь, когда Уокер насытился брикетами и напился воды, единственное, чего ему хотелось, — это хорошенько выспаться. Но он понимал, что не может этого сделать. Во всяком случае, пока. Нельзя спать, пока он не получит ответов еще на несколько вопросов. Он не может лечь спать, не будучи уверен в инопланетянине, о котором ему хотелось думать как о друге, но чье настроение, склонность к поэтической декламации и дружелюбие могли в любой момент смениться яростью и кровожадностью.

Потом пал барьер, и Уокер увидел простор большого загона. Мало того, к своей великой радости, он узрел маленькое существо, которое ползло по направлению к нему. Неужели виленджи смогли прочитать его самое заветное желание? И вообще, почему они вдруг дезактивировали защитное поле? Он спросил об этом Браука.

— Кто может судить о мотивах молчащего? — звучно продекламировал Браук. — Я и сам мог бы спросить их об этом в те моменты, когда пребываю в хорошем настроении. Но боюсь, что не смогу сдержаться и начну давить их, отрывать им конечности, сдирать присоски с их клапанов, рвать…

Это описание убийства ласкало слух Уокера, но сейчас его больше интересовало приближение маленькой собачки.

— Может быть, виленджи добились того, чего хотели, бросив меня в твой загон? — задумчиво произнес Уокер. — Наверное, поэтому они решили убрать барьер.

Взгляд Браука обратился на землянина.

— Чего они хотели добиться, столкнув нас в тесном пространстве?

Стряхнув с губ несколько крошек, Уокер поднял глаза и посмотрел на гигантского туукали.

— Они хотели посмотреть, как ты отреагируешь на мое присутствие, а я — на твое. Посмотреть, не убьешь ли ты меня.

Массивное щупальце неистово взвилось вверх. Зубы чудовища скрипнули так, что Уокера до костей пробрал холод ужаса.

— Мастера злодейства, молчаливые в своем коварстве, наглые паразиты.

Уокер мрачно кивнул:

— Я не смог бы сказать лучше. Я не судья в таких вещах, но думаю, что ты смог бы подкрепить свои слова делом.

Браук отвел глаза в сторону:

— Когда душа говорит, она поет. Увы, ныне она поет лишь о печали.

Внимание Уокера привлек приближавшийся, тихо скуливший Джордж.

— Между прочим, вот мой друг, с которым я хотел тебя познакомить. Мы с одной планеты, но принадлежим к разным видам.

Туукали повернулся в сторону Джорджа:

— Меньших размеров, четвероногий, покрыт мехом. Два признака из трех поют знакомую мне песню. Кто из вас доминирует?

Уокер не смог сдержать улыбки:

— В этом пункте мы пока не смогли прийти к согласию.

Браук взмахнул щупальцами:

— Я приветствую твоего друга. Я не стану есть его части и не расчленю его.

Шагнув к большому загону, Уокер задумчиво кивнул:

— Думаю, он испытает большое облегчение, услышав это.

— Может ли и он петь душой лирические песни? — спросил Браук, внимательно разглядывая приближающееся существо. В глазах монстра было любопытство, но не было голодного вожделения.

— Не знаю, — честно ответил Уокер. — Мне как-то не приходило в голову его об этом спрашивать. Но я могу сказать, что он никогда не лезет за словом в карман. — Сложив ладони рупором, Уокер крикнул: — Эй, Джордж, входи! Браук тебя не тронет. — Он протянул руку в сторону туукали. — Это Браук. Он мой друг.