Пропавшие в Бермудии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Слаповский cтр.№ 87

– Надо же, какой невыдержанный ребенок!

Ник показал ей язык, но ему стало не по себе.

Невыдержанный? Что такое – невыдержанный?

Как-то приходил врач, когда у него был грипп, и сказал: «Надо его еще три дня дома выдержать».

То есть, что ли, получается, его мало дома выдержали?

Нет, тут другое.

Наконец Ник догадался: невыдержанный – это тот, кто не выдерживает, когда чего-то хочет. И удивился – что в этом плохого? Ну, хочет он конфет – и что? Зачем выдерживать-то? Или хочет он поиграть – опять, что ли, зачем-то выдерживать?

Стал думать дальше.

И понял: наверно, девочка имела в виду привычки некоторых (особенно взрослых) зачем-то запрещать себе, когда они чего-то захотят. Отец, например, иногда, устав, ложился на диван и говорил:

– Эх, в горы бы сейчас… Или на море. Но нельзя.

– Почему нельзя? – удивлялся Ник.

– Потому что нельзя, малыш.

Странно, думал Ник. Хочется, а нельзя.

Так ничего и не уразумев толком, он, оказавшись в очередной раз с мамой в магазине, решил ничего не просить. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ему хотелось и одного, и другого, и третьего – он терпел. Ничего не попросил.

– Какой ты молодец, – сказала мама, когда они вышли. – Настоящий мужчина!

И Ник почувствовал удовольствие.

Вот для чего выдерживают, решил он. Сначала тяжело, а потом удовольствие. Надо попробовать еще раз.

И опять во время посещения магазина он ничего не просил. Мама поглядывала на него и вдруг спросила:

– Ничего не хочешь?

– Нет, – ответил Ник с гордостью.

Ему так это понравилось, что он повторил эксперимент и в третий раз. Мама даже встревожилась:

– Ты почему ничего не просишь? Заболел?

– А чего это я буду просить? Я маленький, что ли?

– Вот в чем дело! – рассмеялась мама. – Ты характер воспитываешь? Молодец! – и купила ему в награду пакет тех самых конфет, которые считала вредными.

На этом Ник прекратил эксперименты. Он удивлялся Вику: тот сроду ничего не просит. Но потом понял: Вик не просит, потому что не хочет. Сидит за компьютером и с книгами – и ничего ему больше не надо. А Нику всегда всего хочется, это большая разница. Легко быть выдержанным, если тебе ничего не надо!

И вот сейчас Ник сначала подумал о том, как жаль будет расстаться с Бермудией, где можно играть сколько хочешь, когда хочешь и во что хочешь. Но тут же пришла мысль: а ведь по-настоящему интересно играть лишь тогда, когда на это нет времени! Да и вообще, глупо получается: хочу играть – играю, не хочу хотеть – все равно хочу. Что я, маленький, что ли, чтобы собой совсем не управлять?

Все стояли и ждали.

Прошло пять минут, десять – ничего не произошло.

– Что и следовало ожидать! – рассмеялся Ольмек. – Ну что ж, Вик, то есть Ваше Величество, позвольте вас сопроводить в вашу резиденцию! Нас ждут государственные дела: подготовка к инаугурации!

– Да, – уныло согласился Мьянти, хотя должен был радоваться, что его кандидат победил.

– Постойте! – Настя пробивалась к ним сквозь расходящуюся толпу. Она обняла Вика, расцеловала его в обе щеки. – Ничего, – сказала она. – Мы еще придумаем, как отсюда выбраться!

Подошел и Олег.

Протянул руку Вику, как взрослому:

– Поздравляю. Ник, малыш, что же ты? Поздравь брата!

Ник, стараясь улыбаться, подошел. Протянул руку Вику и вдруг застыл с приоткрытым ртом.

– Я тебя вижу! – сказал он Вику.

– И я тебя.

– Ну и что? – спросил Олег.

– А то, что я его не видел же до этого!

Ник к чему-то прислушался.

Потом полез в карман.

– Нету!

– Опять что-то потерял? – улыбнулась Настя.

– Не мог я это потерять!

– А что? – спросил Олег.

– Телефон! Я с самого начала воображелал себе телефон. И он все время менялся. Даже интересно было – достанешь, посмотришь, а он опять другой. И вот – нету его!

– А у меня голова прошла, – сказала Настя.

– А ведь, кажется, получилось! – сказал Вик.

И вскоре все поняли: действительно, получилось.

Бермудия попала в ту же ловушку, в которую сама заманивала людей. Услышав от них странное пожелание не выполнять желаний, она догадалась, что ее хотят разрушить. Она, возможно, решила сопротивляться. – Ни за что я себя не разрушу! – сказала она себе. – Я даже думать об этом не буду!

Но по закону подлости, по закону белых слонов, она тут же невольно начала об этом думать.

И сломалась.

Но сломалась так, как, бывает, тормозят программы в компьютере: сначала зависает одно приложение, потом не отвечает другое, но какие-то еще действуют, а потом и они постепенно отключаются, не находя поддержки…

Бермудяне, проголодавшиеся после выборов и не дождавшись, кстати, бесплатной закуски, первым делом направились в места общего питания. Роджер-Обжора, естественно, был уже в заведении Бонса и заказывал ему:

– Теленка жареного! Я не шучу! В кредит по школьной карте!

Бонс с помощником, кряхтя, принесли огромное блюдо.

Роджер набросился на мясо руками и зубами – но зубы щелкнули, ухватив воздух, а руки только зря шарили по столу: теленок исчез.

Стало исчезать все: дома, улицы, транспорт, многочисленные призраки.

Люди метались в поисках пищи.

Кто-то предусмотрительный и догадливый понял, что надо ухватить как можно больше из того, что еще уцелело. Предпочитали консервы, сухари, шоколад, сгущенку и другие предметы первой необходимости. То, что оставалось в руках бермудян, в их карманах и за пазухой, не исчезало.

К вечеру остался не очень большой остров, пологий с одной стороны и обрывистый с другой, над обрывом возвышалась гора, поросшая кустарником, взобравшись на которую можно было легко увидеть весь остров. Другой суши вокруг не наблюдалось.

Реакция у всех была разная – кто плакал, кто смеялся, кто обвинял правительство, кто ругал себя…

Но надо было как-то продолжать жить.

Само собой получилось, что все разбились на группы в зависимости от языка – ведь САП исчезла, а по несколько языков знали только некоторые из бермудян. Англоязычные прибились к англоязычным, китайцы – к китайцам, русские – к русским и так далее. Русских при этом оказалось не так уж много, но и не мало: Олег с Настей и их дети, Солнце Лучезарова (то есть теперь опять Людмила Рослякова), футбольная команда в полном составе. К ним присоединился бывший советский военный летчик Ушуридзе. Он был тут единственный грузин, к кому же еще ему прибиться, как не к бывшим соотечественникам?